Форум » Когда-нибудь, однажды... » "Трагедия в замке Ф.", Дриксен, 375 год к.С. » Ответить
"Трагедия в замке Ф.", Дриксен, 375 год к.С.
Бледный Гиацинт: Действующие лица: Руперт фок Фельсенбург семейство фок Фельсенбург(НПС) Элиза фок Штарквинд(НПС)
Ответов - 50, стр:
1 2 All
Бледный Гиацинт: Замок Фельсенбургов уже несколько дней усиленно готовился к возвращению домой наследника. Лотта отдавала слугам тихие распоряжения нежным голосом, но этого тона боялись больше, чем претенциозных приказов ее матери, Элизы фок Штарквинд, которая во время своих визитов в Фельсенбург была очень требовательна и придирчива и к слугам, и к родне. Однако, жену хозяина замка с ее кротким голоском опасались сильнее, чем ее громкую мать, потому что знали - если что-то не понравится Шарлотте, то все выльется не в шумный скандал, как с госпожой Элизой, а в действительно серьезное наказание. Поэтому, слуги старались и приводили замок в праздничный вид, и в день возвращения Руппи все было готово к пышному приему.
Руперт Фельсенбург: Как правило, возвращаясь после длительного отсутствия в родной дом, люди чувствуют радостное волнение. Руперт фок Фельсенбург любил замок, имя которого носил, и мог вспомнить много приятных и радостных событий, случившихся с ним здесь в детстве и ранней юности. Но на этот раз настроение у молодого человека было не слишком хорошее: он знал, что предстоит сразиться с превосходящими силами, а именно с матерью и бабушкой, за право строить свою дальнейшую жизнь так, как хочет он сам, а не они. Когда он выехал на аллею, ведущую к воротам, и увидел издали, что столбы ограды украшены гирляндами цветов, стало ясно: к его приезду тщательно готовились, и если сразу заговорить о том, что ему сейчас важнее всего, то сразу же все и будет испорчено. К счастью, у ворот никого не было, и потому Руппи смог предпринять обходной маневр: он свернул с главной аллеи на боковую дорогу, которая вела к воротам хозяйственного двора, и въехал в поместье, никем не замеченный, потому что этот двор, как всегда в час обеда служащих, пустовал. Дальше уже было нетрудно завести коня в конюшню и быстрым шагом пройти по дорожкам сада к служебному входу. Отметив про себя, что сад приведен в идеальный порядок и между деревьев развешаны цветные фонарики для вечерней иллюминации, он вошел через служебный вход, поднялся на жилой этаж и вошел в свою комнату. Там также все сверкало чистотой, на всех столах красовались букеты цветов. "Наверно, сестрицы постарались, - подумал он, опустился в любимое кресло у окна и облегченно вздохнул: ему удалось войти в дом не так, как планировали старшие, а значит, первый ход остается за ним! - Отдохну немного, и позвоню слуге. То-то удивится!"
Бледный Гиацинт: Шарлотта с самого утра просто порхала по замку, весь день приезда Руппи был распланирован, как пышный праздник, все было украшено, для сына подготовлены подарки, перевязанные шелковыми лентами, словно во внеочередной день рождения. Оставалось только дождаться торжественного въезда Руппи в ворота родного дома, о чем ей тут же должны были сообщить. Элиза также была в большом нетерпении, а Агата и Дебора, покорно во всем поддерживая бабушку и мать, про себя сгорали от любопытства и ожидания начала праздника. Однако, время шло, а молодой Фельсенбург все не появлялся. Лотта уже несколько раз отправляла слуг к воротам, но стража лишь разводила руками – нет, не приехал еще, на дороге не видно. То, что долгожданный сын, внук и брат уже на самом деле сидит у себя в комнате, благополучно миновав пышные приветствия, никому и в голову не приходило. Шарлотта уже начала переживать и расстраиваться, а не случилось ли что- то нехорошее в дороге. Элиза стала сердиться, дочери начали утешать матушку, и тогда Лотта вдруг вспомнила, что еще два букета в комнате Руппи она забыла распорядиться поставить, хотя они были подготовлены садовником и живописно смотрелись в вазах в холле, где она нервно расхаживала. Агата и Дебора, желая улучшить настроение матушки, вызвались тут же отнести обе вазы, и с ними и пошли наверх, получив одобрение матери. Когда же оказалось, что дверь комнаты брата приоткрыта, а сам он там сидит в кресле у окна, то обе остановились на пороге как вкопанные, изумленно глядя на него, а Дебора чуть не выронила на пол цветочную композицию. - Руппи! – выдохнули девушки почти одновременно.
Руперт Фельсенбург: Приход сестер вместо ожидаемого слуги послужил Руппи напоминанием, что ни один план не исполняется так, как был задуман. Однако при виде Агаты и Деборы юноша на время забыл о своих важных намерениях.: ведь это же его сестры, и они так давно не виделись! - Ну да, это я, - подтвердил он. - А разве вы меня не ждали? Но выдержать насмешливый тон ему не удалось. Сестры так смешно выглядели в растерянности! Он вскочил, смеясь, и обнял их сразу обеих, прямо вместе с цветами. - Ждали, ждали, я вижу! - весело сказал он и отпустил их, сообразив, что цветы могут пострадать, а сестрицы - расстроиться из-за этого. - А что еще в программе вечера? Надеюсь, к обеду я не опоздал?
Бледный Гиацинт: - Очень ждали! - воскликнули сестры, обнимая Руппи и улыбаясь, - Матушка и бабушка так волнуются, что тебя долго нет. А обед без тебя подавать все равно бы не стали. Девушки улыбались бесхитростно, они были очень рады видеть брата и хотели поскорее проводить его вниз, чтобы их мать Лотта перестала нервничать, а бабушка Элиза - сердиться.
Руперт Фельсенбург: - Я не заставлю вас голодать, - смеясь, пообещал Руппи. - Но мне нужно переодеться и умыться с дороги, бабушка вряд ли будет довольна, если я перед ней появлюсь весь в пыли! Вы идите, передайте старшим, что я уже здесь и привожу себя в порядок. Слуг звать не надо, если здесь есть вода, я сделаю все сам! Он понимал, что сестры очень удивятся его желанию обойтись без прислуги, но юноша тверд решил, что впредь не позволит себе разнеживаться дома - ведь в море каждый должен уметь обслужить себя сам!
Бледный Гиацинт: Агата и Дебора действительно были удивлены, как тем, что Руппи удалось проникнуть в замок незамеченным, так и тем, что он решил обойтись без слуг. Брат, конечно, изменился за время отсутствия. Но следовало поскорее обрадовать матушку тем, что он приехал! И сестры, еще раз поцеловав Руппи в щеку, побежали по лестницам вниз. Услышав известие от них о том, что ее сын уже здесь, в замке, Лотта ахнула. А Элиза принялась ругаться на слуг и безглазых привратников, которые не только не доложили, а и не заметили прибытия Руппи домой. Лотта, справившись со своим удивлением и огорчением, тут же взволнованно приказала поскорее накрывать на стол, ведь сын наверняка голоден, и если не удалось пышно встретить его на пороге замка, то пусть таким будет хотя бы застолье.
Руперт Фельсенбург: Руппи был доволен началом своего визита домой. Но самое трудное еще ждало впереди, и он невольно оттягивал момент встречи с матерью... и особенно бабушкой. Поэтому он не спеша сбросил одежду, пропылившуюся в дороге, тщательно вымылся, потом задумался, как одеться: он недавно постановил, что суровый моряк не должен слишком заботиться о своей внешности - не нужны ни нарядные костюмы, ни всякие кружева и побрякушки. Но ожидающие его родные просто не поймут, если он появится перед ними в новом облике. И насторожатся раньше времени... Вздохнув, Руппи достал из комода нарядную рубашку тонкого полотна, в гардеробе нашел не менее нарядный костюм темно-синего цвета, с тонким шитьем, оделся, тщательно причесался и наконец почувствовал себя готовым к бою. "На абордаж!" - мысленно приказал он сам себе и направился в парадные покои замка, где его давно уже поджидали.
Бледный Гиацинт: - Руппи, сын мой, наконец-то! - воскликнула Шарлотта, как только Фельсенбург оказался на пороге. - Подойди же ко мне поскорее и дай тебя обнять! Как ты вырос, как ты возмужал, ты стал совсем взрослым, мой мальчик! - говорила она растроганно, с обожанием глядя на сына. - Как же так случилось, что тебя не заметили привратники? - строго спросила Элиза, но по голосу бабушки было слышно, что долго сердиться на Руппи она не сможет, ведь по внуку она тоже скучала, и любит его искренне, хотя и стремится чрезмерно опекать.
Руперт Фельсенбург: Хоть Руппи и собирался "воевать" со своими близкими, он все-таки был очень рад видеть и мать, и бабушку, и обнял их по очереди с неподдельным волнением и нежностью. Однако надолго расслабляться он не хотел, и потому вывернулся из теплого кольца рук Шарлотты под предлогом, что нужно же поцеловать руку Элизы! Проделав этот почтительный ритуал весьма изящно, не хуже придворных франтов, он весело ответил: - Бабушка, я ведь вырос здесь и помню все входы и выходы. До главных ворот мне было дальше ехать, чем до других, а мне так хотелось поскорее попасть домой! Так что не корите привратников за нерадивость, хорошо? А еще, признаться, я чертовски хочу есть!
Бледный Гиацинт: Элиза не могла долго сердиться в такой светлый радостный день, ну а Шарлотта и подавно. Услышав, что сын хочет есть, она тут же всплеснула руками. - Ах, право, поскорее начнем праздничный обед, а то так и до ужина дотянем, а наш дорогой мальчик голоден! Лотта быстро подала знак слугам, чтобы начинали подачу блюд в столовую и устремилась увлечь туда свою семью. Появилась и мужская ее часть. Спустился вниз отец, которому доложили, что Руппи, оказывается, уже приехал и тихо проник в замок, обойдя торжественную часть приема. Сбежал по лестнице вниз младший брат в сопровождении своего гувернера, который был голоден не меньше, чем Руппи, и думал, что к обеду уже никогда не позовут. Оба они обняли вернувшегося домой члена семьи, и после вся семья направилась в столовую. Шарлотта сидела по правую руку от мужа, занимавшего место во главе стола, и специально усадила старшего сына напротив себя, чтобы почти неотрывно смотреть на него с восторгом и восхищением. - Ах, Руппи, как же мы скучали, - говорила она, поднимая первый тост за возвращение сына домой, - И как же ты возмужал, как вырос! - Ты должен обязательно рассказать нам о своей службе, - говорила Элиза, - Хорошо ли там с тобой обращались все это время, и было ли все на должном уровне. А затем следует обсудить твою дальнейшую службу при дворе кесаря. - О, ну это все потом, это все позже, - мягко вмешалась Лотта, - Мальчик должен хоть немного отдохнуть с дороги для решения таких важных дел. Отец в это время молча отдавал должное вину и закускам, но смотрел на возмужавшего сына с обветренным морской непогодой лицом с явным одобрением.
Руперт Фельсенбург: - Мне довольно трудно ответить на ваши вопросы, бабушка, - ответил Руппи, положив себе на тарелку понемножку от всех любимых закусок (что дало ему пару минут на обдумывание ответа). - Дело в том, что служба на море... как бы вам это лучше объяснить... имеет свои специфические черты, и отношения между сослуживцами отличаются от обычаев сухопутных войск. Потому хорошо бы уточнить, что именно вы подразумеваете под "должным уровнем"? Для начала сказано было достаточно. Надеясь, что бабушка не сочтет его высказывание издевательством, молодой моряк одарил мать и бабушку искренней улыбкой и принялся насыщаться: сперва пару кусочков копченого оленьего языка, потом немного паштета, потом перепел, начиненный смесью яблок и орехов... - Я вижу, что охота в этом году была удачной, - заметил он, обратившись к отцу, - столько на столе прекрасных блюд из дичи!
Бледный Гиацинт: - Что значит, "отличаются"? - грозно спросила Элиза не смотря на вздохи Лотты и ее стремления перевести тему, - Что на суше, что на флоте, окружающие должны помнить и хорошо понимать, кто такой мой внук и из какой он семьи. И вести себя соответственно, с уважением к роду брата кесаря, то есть, "должным образом", а не как с каким-то мальчиком на побегушках. Я надеюсь, все было именно так. Но, все равно хорошо, что все уже закончилось, и ты вернулся в родной замок, - смягчилась она и сделала глоток из бокала с вином. - Да, Руппи, - охотно подхватил любимую тему охоты отец, когда Элиза замолчала, - Твой младший брат тоже участвует в охоте теперь, думаю, и ты присоединишься к нам. Я покажу тебе новые красивые места в наших лесах, где много дичи.
Руперт Фельсенбург: Руппи мысленно поздравил себя с некоторым успехом: последняя фраза Элизы позволяла ему не уточнять особенности военно-морской службы, а слова отца помогли отложить самое сложное объяснение "на потом". - Вы знаете, отец, что я не самый большой любитель охоты, - сказал он, улыбнувшись, - но бывать в наших лесах люблю и с удовольствием съезжу с вами подышать воздухом и полюбоваться видами. А может, и сумею подстрелить какого-нибудь зазевавшегося зайца! Родные люди встретили его шутливое заявление улыбками и ответными шутками, и Руппи вынужден был признать, что поставленную им задачу будет еще труднее выполнить, чем он думал: хитрить и вести дипломатические беседы с чужими он мог без особого труда, а вот в кругу семьи... Он знал и чувствовал, что ему искренне рады, что его здесь все любят, и почему бы в самом деле не остаться в этом прекрасно устроенном доме, просто наслаждаясь жизнью, и плыть по течению, никого не огорчая? Воевать с матерью, со строгой, но любящей Элизой, с добрым отцом - этого он не хотел... "Будет лучше, если сегодня я порадую всех, а наступление начну завтра, - подумал он. - И, может быть, имеет смысл сперва поговорить по душам с отцом?" Нет, он не отказался от своих намерений, он просто предпринял, как выражаются военные, тактическое отступление. И весь день до вечера с удовольствием участвовал во всех заготовленных родителями увеселениях, включая ужин, не менее обильный, чем обед. Но поздно вечером, укладываясь спать в своей безукоризненно удобной постели, столь не похожей на койку в корабельной каюте, он напомнил себе: "Завтра. Завтра - начинаю атаку!"
Бледный Гиацинт: Лотта осталась очень довольна вечером, все прошло прекрасно, все так мило общались, и Руппи был весел, было видно, как он рад вернуться в родной замок. По окончании вечера она еще долго говорила обо всем этом в своей спальне, пока благодушно настроенный супруг терпеливо выслушивал восторги жены по поводу их вернувшегося старшего сына. Утром весь замок пробудился рано, никто не мог долго спать. Завтрак подали на веранде, залитой солнечным светом. - Кажется, ты хотел посмотреть леса? - спросил отец у Руперта, когда Лотта и Элиза немного затихли, в очередной раз выказав радость о возвращении сына и внука и его возмужавшего и повзрослевшего вида, - Можем прогуляться после завтрака. - Отец, возьмите и меня с собой, пожалуйста! - попросил Михаэль.
Руперт Фельсенбург: - Если вы собираетесь сегодня прогуляться в лес, я охотно составлю вам компанию, - с готовностью откликнулся Руппи. - А если к нам присоединится и господин Михаэль, уже такой взрослый, это будет просто превосходно! Он с доброй насмешкой посмотрел на младшего брата, который, конечно, до звания "взрослого" еще не дотягивал. Но именно поэтому его присутствие на прогулке было важно: мать и бабушка, склонные до сих пор и самого Руппи считать ребенком, будут твердо уверены, что при Михаэле никаких тайных и серьезных разговоров у отца со старшим сыном не получится. Скорее всего, обеим дамам и в голову не приходило, что обожаемый сын и внук может столь коварно их обманывать, но "чем надежнее, тем лучше", как говаривал корабельный плотник, забивая в поврежденный планшир три гвоздя вместо одного. Планшир - выступающая над палубой кромка борта. по сути, то же что перила.
Бледный Гиацинт: Отец кивнул и Михаэлю, и Руппи, он был не против общества обоих сыновей во время поездки по лесу. Лотта всплеснула руками: - Ах, только не слишком долго, прошу тебя, Альберт! - обратилась она к мужу с умилительно-просящим видом, - Ведь Руппи только приехал, не лишай нас с герцогиней его общества! Супруг уверил, что они проедутся рядом, неподалеку от замка, и очень постараются вернуться к обеду, ну а к ужину уж точно не опоздают, и вскоре лошади уже несли троих Фельсенбургов в седлах за ворота замка, к лесной тропе.
Руперт Фельсенбург: Поначалу мятежный наследник Фельсенбургов без всякого обмана просто наслаждался поездкой: лес он любил с детства, а сейчас ему казалось, что между лесом и морем есть что-то общее: и там, и здесь есть опасные глубины, неразведанные тайны, и ветер играет кронами деревьев почти так же, как волнами. Михаэль, страшно довольный, что ему разрешили поехать, поначалу болтал без умолку, доверяя брату разные свои мысли, которые другим взрослым не высказывал. Руппи понимал, насколько важно для мальчика такое общение - давно ли он сам был таким, - но вслушаться как следует мешало напряженное ожидание важного разговора, и потому он только вставлял время от времени свои короткие реплики и улыбался, чтобы не обидеть младшего. Отец почти не вмешивался в беседу сыновей; он ехал на несколько шагов впереди, выбирая дорогу - сперва, от ограды замка - по широкой аллее, потом свернул на более узкую просеку, а с нее - на полузаросшую тропу, которая привела всадников к просторной прогалине. - Ну вот, - обернувшись, пояснил он, - здесь водится множество зайцев и кроликов, отличное место для простейшего вида охоты. Нужно только укрыться за кустарником - длинноухие так увлекаются поеданием травы, что забывают об осторожности! Он спешился и, привязав лошадь к стволу ближайшего дерева, жестом пригласил детей сделать то же самое. Руппи спрыгнул в густую траву, глубоко вдохнул пахнущий разогретой листвой воздух и сказал: - Давайте позволим этим зверюшкам еще попастись, отец. Мне бы хотелось кое-что обсудить с вами...
Бледный Гиацинт: Альберт понимающе кивнул. По натуре он был человеком мягким, не зря жене так легко удавалось вить из него веревки, ну а к детям он всегда был еще более терпим. И теперь совсем не рассердился, что Руппи желает предпочесть разговор охоте на кроликов. По старшему сыну было видно, что ему необходимо что-то сообщить, скорее всего, серьезное. - Михаэль, попробуй подстрелить хотя бы одного кролика, - сказал глава семейства младшему сыну, помогая ему правильно приладить к плечу ружье, - Помнишь, как я тебя учил? Давай, только прицелься хорошенько, не спеши. А мы с Руппи отойдем ненадолго, нам надо сказать друг другу пару слов. Мальчик не стал возражать, так он был увлечен живыми мишенями, беспечно скакавшими по полянке. Михаэлю очень хотелось добыть трофей в виде кроличьей шкурки, может, и не один, чтобы похвастаться вечером матери и сестрам, так что он только сказал: "Хорошо, отец", и тут же приник к мушке ружья, начиная старательно целиться. - Давай отойдем вон к тем деревьям, Руппи, - предложил Альберт, - Там ты мне сможешь сказать то, что хотел, пока Михаэль занимается кроликами.
Руперт Фельсенбург: Одобряюще потрепав младшего брата по плечу, старший сын пошел следом за отцом. На краю поляны, под высоким и стройным буком, они остановились, спугнув двух белок, лакомившихся орешками. - Как хорошо, когда каждый занимается тем делом, которое ему по душе и на пользу, - проводив взглядом рыжих юрких зверюшек, сказал Руппи. - У белок - орешки, у кроликов - трава, у Михаэля - ружье. У вас... я не смею судить, но, думается мне, что вы могли бы заняться чем-то кроме охоты и управления поместьями. Хотя все это у вас получается очень хорошо. Но когда вы были моложе... Пожалуйста, скажите, отец, в молодости вы именно об этом мечтали? Или о другом?
Бледный Гиацинт: Альберт добродушно улыбнулся и в свою очередь положил ладонь на плечо повзрослевшего сына. - Вот ты и достиг того возраста, когда дети начинают сомневаться в правильности поступков родителей и верности выбранного ими жизненного пути. Я мог бы одернуть тебя за такую дерзость, но не стану. Потому что понимаю - сейчас я должен помочь разобраться, какой путь выбрать тебе самому. Не спеши осуждать меня сын. Твои суждения о войне с Талигом - пока только теория, которая носит романтический и максималистический характер. Ты пока еще там не был и не видел все своими глазами - всю ту кровь, грязь, мерзость. А я был, и видел. Альберт опустил руку и прислонился спиной к стволу высокой ели. - Но если ты, хлебнув морского свежего воздуха на флоте, почувствовал себя свободным, я не буду тебя отговаривать, не стану убеждать, что это ощущение ошибочно. Ты сам должен через все пройти, понять и сделать свои выводы. Некоторые влюбляются в армию, как в женщину, с первого взгляда, я видал и таких. Может быть, и ты такой, Руппи. В любом случае, разобраться в этом, понять, ты сможешь лишь сам, никто другой не даст ответа за тебя. Мужчина снова посмотрел на сына и усмехнулся: - Лотта убьет меня за эти слова. Но я считаю, что всегда и во всем нужно быть честным. Если хочешь послужить кесарии, если к этому у тебя лежит душа, голова, руки - служи.
Руперт Фельсенбург: - Отец! - радостно воскликнул Руппи. - Как хорошо, что вы меня понимаете! Ему очень хотелось броситься Альберту на шею, но ведь он уже не был маленьким мальчиком! Потому он только крепко пожал руку отца. - Не знаю, влюбился ли я в море, не знаю, главное ли для меня - долг перед кесарией. Точнее, я не знаю, можно ли описать то, что я чувствую, такими словами. Но чувство это очень сильно. Я не могу предугадать, что буду думать и как чувствовать через год или через десять лет. Но сейчас я точно стремлюсь именно к тому, о чем вы сказали: через все пройти и самому себя понять. И если служить - то только на море. Я люблю маму, уважаю бабушку, но есть ли у них право препятствовать мне идти своим путем? Ссориться, оставлять здесь после себя развалины я вовсе не хочу. Но и поддаваться не намерен. Вы поможете мне в этой схватке, отец?
Бледный Гиацинт: Альберт пожал руку сына в ответ. - Да, Руппи, я на твоей стороне, но многого от меня не жди, - снова предельно честно сказал он, - Я разве что смогу утешить горе твоей матери, когда она станет страдать, а она станет, потому что слишком хорошо помнит мое ранение, то, каким я тогда вернулся. Она будет бояться за тебя, и это оправданно, и простительно. Но все-таки Лотту я беру на себя. А вот с Элизой придется разбираться тебе самому - меня она и слушать не станет. Почтенная герцогиня полагает, что уже определила твою судьбу своими связями и договоренностями.
Руперт Фельсенбург: - Вы оказываете честь моим способностям, отец, предоставляя мне право схватки с самым серьезным противником, - улыбнулся Руппи. - Но без ваших советов я не обойдусь. Скажите, как мне лучше поступить: начать разговор прямо сегодня, не откладывая, или не портить дамам праздник и подождать до завтра? Или подождать, пока вы поговорите с мамой и бабушка об этом узнает? Противно было чувствовать себя коварным интриганом, однако ведь и в бою иной раз приходится прибегать к хитростям и уловкам - если иначе нельзя добыть победу.
Бледный Гиацинт: Отец поразмыслил немного и ответил: - Зависит от того, когда ты собираешься уезжать. Думаю, все-таки лучше сообщить обо всем накануне отъезда, иначе, все время твоего пребывания в замке тебя будут стараться отговорить, а то и помешать твоим будущим планам. Твоя бабушка действительно имеет связи и может сделать это, если поставит такую цель. Герцогиня - дама весьма решительная. Так что, не стоит портить себе и другим настроение на время, пока ты будешь здесь гостить. Лучше всего будет поставить прямо перед фактом.
Руперт Фельсенбург: "Вот что значит опыт! - подумал Руппи, выслушав этот совет. - Ведь я мог бы поспешить и все испортить..." - Спасибо, отец! - сын пожал отцу руку и улыбнулся. - Я побуду дома дней пять-семь, и первым разговор заводить не буду до предпоследнего дня. Но если бабушка сама затронет эту тему, придется перейти от обороны к наступлению раньше! Тут же у него мелькнула мысль, что своим советом Фельсенбург-старший обеспечил и себе покой и семейное согласие на эти дни, но почему бы и нет? Ведь потом, когда сын уедет, ему предстоит долго терпеть всевозможные попреки... Руппи постарался отрешиться от соображений о том, как его желание служить на флоте скажется в семейном кругу, и следующие полтора часа прошли превосходно: кролики резвились, охотники стреляли, потом, когда добычи набралось достаточно, чтобы накормить обедом десять едоков, герцог залихватским свистом вызвал слугу, все это время державшегося поодаль, и тот накрыл под деревом "охотничий стол" - белую скатерть, а на ней разложил аппетитные закуски из большой корзины. Пока господа насыщались, слуга связал подбитых кроликов за лапки попарно и нацепил на палку, чтобы отнести на кухню. - Я хочу своего кролика сам нести! - глядя на это, заявил Михаэль. - И покажу его маме и бабушке! И девочкам! Разумеется отец возражать не стал. Так они и отправились в обратный путь: впереди мальчик со своей драгоценной добычей, дальше - старшие, а последним - слуга. Лесное приволье, охота, общение с родными, вкусная еда - это было замечательно и приятно. Но когда поздно вечером, после всех увеселений, он остался один в своей комнате и осознал, что за весь день ни разу не вспомнил о цели своего приезда, стало ясно, что пять дней - слишком долгий срок. Уезжать нужно послезавтра, а говорить о своем деле завтра же, не откладывая.
Бледный Гиацинт: Вся родня Руппи, теперь за исключением отца, не сомневались, что молодой человек прогостит в родном замке не меньше недели, потому каждый день был заранее продуман и расписан "Волшебницей" Лоттой по развлечениям и торжествам едва ли не ежечасно. Гости, разумеется, тоже были приглашены уже на следующий день после прибытия Руппи, для застолья и танцев. Но этот званый вечер должен был служить не только развлечением. Герцогиня Элиза заранее разослала приглашения людям, которые, по ее мнению, могли быть полезны дальнейшей карьере внука, и могли бы помочь устроить его при дворе кесаря так, как она считала нужным. Лотта же полагала, что для Руппи нужно продумать и его будущую семейную жизнь. Как ни желалось ей подержать старшего сына подольше подле себя, она уже понимала, что это невозможно, и что сын достаточно взрослый, чтобы выбрать себе пару. Потому по ее приглашениям в замок должны были прибыть знатные семьи с дочерьми подходящего возраста. Сестры Руппи стали готовиться и наряжаться к балу чуть ли не с самого утра, а ему самому сообщили о грядущем вечернем торжестве за ранним завтраком. С обеда в замок стали съезжаться кареты с гостями, с каждым из которых нужно было быть учтивым и приветливым.
Руперт Фельсенбург: То, что мать придумала множество развлечений, и предвкушала, как сын будет радоваться им, добавляло горечи в мысли Руперта. Он понял, что участие в военных действиях, хотя и бывает смертельно опасно, все же не настолько трудное дело, как борьба за собственное будущее с добрыми, желающими ему счастья, более того, любимыми родственниками. И если военному искусству можно было научиться из книг и рассказов бывалых воинов, то тут приходилось лавировать и обдумывать маневры на ходу. И это было тем сложнее, что в житейском море имелись свои опасные мели и рифы: прогулки, беседы с отцом и веселые игры с сестрами и братом, вкусная еда - все это не могло не нравиться молодому человеку, и порой так тянуло поддаться бездумному веселью раз и навсегда... Получалось, что преодолевать придется не только бабушкину волю, но и собственные настроения! Твердо постановив сегодня же, на балу или после него, произвести решающую атаку, Руппи уделил некоторое внимание своему внешнему виду и, аккуратно причесанный, подтянутый и нарядный, ради соблюдения приличий помог матери встречать и приветствовать гостей. Наличие среди них большого количества молодых особ разной степени привлекательности послужило для него сигналом тревоги: только невест ему еще не хватало! И хотя наследник Фельсенбургов не забывал о правилах учтивости, приветствовал гостей, улыбался и отвечал на комплименты комплиментами, в душе его зрела решимость вырваться из этого блестящего окружения раньше, чем оно окончательно сомкнется.
Бледный Гиацинт: Бал закончился поздно, но после него, когда всех гостей проводили и распрощались с ними, Лотта попросила старшего сына зайти к ней в комнату перед сном, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Она выглядела такой воодушевленной и восторженной, такой радостной, что можно было не сомневаться - Волшебница уверена, что родные стены замка удержат вернувшегося сына, и из них он выйдет только на нужную проторенную дорожку той карьеры, которую ему обеспечила Элиза, и никуда с нее не свернет. В своей комнате она ждала Руппи уже переодетая в домашнее платье, с полураспущенными волосами, и когда он вошел, нежно улыбнулась ему. - Тебе понравился сегодняшний вечер? - спросила Лотта.
Руперт Фельсенбург: - Да, матушка, - не покривив душой, ответил сын, -вечер удался. У вас все замечательно получилось, и угощение, и танцы... Он умолк, собираясь с духом и подыскивая правильные слова. Но долго думать было нельзя - матушка, обладая чрезвычайно тонкой интуицией во всем, что касалось настроений ее близких, могла насторожиться. - Приятное общество, веселье, изысканный обед... Для тех, кто проводит большую часть своей жизни в море - это прекрасная награда за труды. Никто так сильно не ощущает прелесть мирной жизни, как военные моряки.
полная версия страницы