Форум » Когда-нибудь, однажды... » "Каникулы строгого режима", Оллария, Багерлее, осень 399 года к.С. » Ответить
"Каникулы строгого режима", Оллария, Багерлее, осень 399 года к.С.
Бледный Гиацинт: Действующие лица: Катарина Оллар Эстебан Колиньяр Айрис Окделл Леони Дорак Луиза Арамона Селина Арамона Адела Мартин
Ответов - 24
Бледный Гиацинт: Катарина Оллар Собственное бессилие и невозможность сделать ничего, чтобы спасти себя, а лишь ждать своей участи, словно ягненок на бойне, и надеяться, что та часть аристократии Талига, чье слово могло стать решающим, не станет свидетельствовать против нее, давило на Катарину не хуже серых стен тех комнат, которые именовались здесь камерами, и в которые заключили ее и решивших последовать за ней дам. Супруга королева не винила - он никогда ничего не решал в своем государстве, всегда шел на поводу у других, ну а теперь он просто-напросто испугался. Ей тоже было страшно, пожалуй, гораздо страшнее, ведь под удар была подставлена именно она, и слишком хорошо осознавала, что этот удар в конечном итоге может оказаться смертельным. Привыкшая скрывать свои чувства, перед своими фрейлинами и проявившей верность служанкой Катарина этот страх не обозначала, а напротив, старалась показать своим видом и спокойно-вымученными улыбками, что скоро все уладится, все будет хорошо, и их выпустят отсюда живыми. Эстебан Колиньяр Прошло немногим более полутора лет со Дня Фабианова, как Эстебан Колиньяр, оруженосец паркетного генерала, сам стал генералом. Скажете – невозможно? Ещё как возможно, если твоя фамилия Колиньяр и служишь ты при дворе, а на дворе – осень 399 года. Причём, без малейших усилий со своей стороны, поскольку парень это звание не заслужил и даже не выслужил, а получил в подарок. От батюшки. С которым он практически не общался с тех пор, как старший Савиньяк отбыл на долгожданную Настоящую Войну, а его бравый оруженосец стараниями отца был оставлен в душной Олларии. Эстебан тогда здорово расстроился - послал родителя к кошкам, несколько месяцев пропадал по бардакам-кабакам и уже собирался самовольно сорваться в Кадану, как вдруг скоропостижно одумался и признал, что папа был прав, война – для дураков, а наследника Колиньяров ждут иные, куда более великие дела. Сему знаменательному событию незначительно предшествовали два других, почти столь же значительных: заключение в Багерлее Катарины Ариго и отбытие в Эпине, ухохочешься - МАРШАЛА Манрика, первое из которых вряд ли бы кто-то взялся связать с внезапным прозрением Эстебана, но, тем не менее – это было так. А парой недель ранее в Эпине поднялось восстание, вспыхнувшее якобы по вине губернатора Колиньяра, хотя его племянник был склонен думать иначе. Не, в способностях дядюшки парень нисколько не сомневался, но Фернан Колиньяр стал губернатором далеко не сейчас, а южане, в отличие от северной быдлы, долготерпением не отличаются, поэтому будь всё правда так плохо – дядю бы вынесли на пинках ещё семь лет назад. А мятеж полыхнул только теперь. В одночасье. Ни с того, ни с сего - поскольку с налогами предприимчивый дядя давненько не экспериментировал. А значит вопрос о том, был ли этот бунт организованным, не стоял, а стоял другой – кому выгодно? Эстебан поначалу ставил на Манриков, но когда выяснилось, что мятеж возглавляет Робер Эпинэ, понял, что буза имеет павлиний хвост. При таком раскладе разумней всего было направить туда малую часть сил Дьегаррона – ведь с востока Талигу сейчас ничего не грозило и локализовать бунт, но загребущий кансилльер рассудил иначе: восстание были призваны подавить Леонард Манрик и зелёнорозовой гвардии генерал-лизоблюд Люра. В результате первый получил маркизат Эр-При, второй – графство Маран, герцог Колиньяр – нервный срыв, граф Манрик – врага до гроба, а граф Сабве – должность капитана королевской охраны. Леонарду, умотавшему за куда более крупным кушем, этот пост теперь был без надобности. И Эстебан его подобрал. За Манриком. Хоть и гордый. Вместе с прилагающимся званием и причитающимися полномочиями. Только за тем, чтобы один-единственный раз их превысить. И теперь он - генерал Колиньяр. Ещё год назад парень бы по этому поводу ходил задрав нос и пытаясь одновременно отразиться во всех зеркалах, а сейчас вот он просто шёл. Вперёд. И смотрел вперёд. И думал тоже туда же. А думал он, что резонней всего будет дёрнуть на Запад, в обход перевербованных Манриком гарнизонов и, доправив Её Величество в Ноймар - махнуть к сеньору в Кадану. Причём, быстро, незаметно и с фальшивой подорожной, потому что Колиньяров сейчас в Талиге не любили, как никогда. Но это уже нюансы, сложнее всего будет проскочить Кольцо. Впрочем, даже если не выйдет – тоже неплохо. Если их схватят, тогда изменником, потворствовавшим государственной преступнице, станет наследник Колиньяров и отец, чтоб спасти сынову шкуру – Манрику глотку перегрызёт, но снимет с Катарины все обвинения. Ну, а в случае успеха – Эстебан уже знал, как потом, если ветер опять переменится, вытащить из петли отца. А рыжей скотине - туда и дорога. В общем, этот парень теперь знал так много, что почти всё. Не знал только, как его встретят там, куда он, собственно, шёл. Потому что Колиньяров там тоже, надо полагать, не любили. Луиза Арамона Надо же. Кто бы мог подумать... Луиза Арамона да в Багерлее. Если бы ей еще лет пять назад кто-нибудь сказал бы, что она окажется в тюрьме вместе с королевой Талига, женщина бы расхохоталась в лицо этому неостроумному юмористу. Но, к счастью или беде, госпожа Арамона действительно была в тюрьме, и действительно с Катариной Оллар. Время шло так медленно, что казалось будто оно вообще остановилось, желая помучить заточенных женщин как можно сильнее. Каждая поледующая минута, тянувшаяся часами, была неотличима от предыдущей и от последующей. Было не то что скучно, было неисправимо тоскливо. Хотелось вскочить и закричать в голос, ударить кулаком по стене, подхватить юбки и пробежаться по комнате, чтобы хоть как-то сбросить с себя оцепенение, чтобы почувствовать себя живой. Конечно, Луиза понимала, что прошло не так уж и много времени, но от этого становилось еще хуже. Сколько же им здесь еще находиться? Когда же госпожа Арамона смотрела на лицо Ее Величества, то капитанше хотелось ругаться. Вымученные улыбки Великой Страдалицы Всея Талига выводили из себя, хотя Луиза не могла не признать мужества королевы, которая не позволила себе ни одной истерики. А еще капитаншу мучали головные боли и слабость во всем теле. Она понимала, что это было последствием заточения, отсутствия прогулок на свежем воздухе. Атмосфера, несмотря на весьма приличные комнаты, выделенные королеве и фрейлинам, была угнетающая. Осознание собственной несвободы, причем несвободы добровольной, давило на плечи не хуже мешка с мукой, хотя Луизе никогда и не приходилось таскать на себе тяжести. Но моменты, когда госпожа Арамона расклеивалась и уходила в себя, были, надо отдать ей должное, редки. И, в основном, протекали наедине с собой. Находясь же в обществе фрейлин, родной дочери, подопечной и самой королевы, Луиза стряхивала с себя уныние, пытаясь подбодрить как и девочек, так и саму себя. Эффект самовнушения работал безотказно. И Луиза, раз за разом втыкая острую иглу в недошитую розочку, продолжала ждать перемен.
Бледный Гиацинт: Айрис Окделл Да, Айрис недолюбливала Катарину из ревности к Рокэ. Влюбленные девушки всегда ревнуют своих возлюбленных чуть ли не ко всем вокруг. Особенно первое время. Но это не изменило того, что она фрейлина королевы, останется ей верна и попытается защитить насколько это возможно от наглых навозников, которые уж слишком разбушевались в последнее время. С этими намерениями девица Окделл и последовала за своей королевой в заключение. В Багерлее было чисто, опрятно и совсем не походило на те сказки, которые ходили в Надоре. Нет тут жутких подвалов, плесени, крыс и на каждой стене не висит по черепу. Да и орудий пыток пока было не видно. Откровенно говоря, здесь было в некоторых смыслах даже комфортнее чем в родной обители. Единственное - здесь было скучно. Из одного заключения попала в другое. И здесь тоже заставляют вышивать. Не любила и не могла Айри сидеть на одном месте, но приходилось. Все они здесь сидели в каком-то ожидании, ничего по сути не делали. Как будто затишье перед бурей. В воздухе чувствуется напряжение, как будто вот-вот все сорвется, выбьется из шаткого равновесия и помчится, полетит, затягивая дворец со всеми его обитателями в круговорот событий. Но это "пока" еще не случилось. Оставалось слушать книгу ожидания и втыкать иголку в пяльцы снова и снова. Однообразие дней разбавляли разговоры с другими фрейлинами да и то они были не очень частыми. Айрис мало кого знала и относилась настороженно. Зато с дуэньей моно было поговорить обо всем угодно, она стала девушке второй нянюшкой. Адела Мартин Адела открыла сундук с бельем и уже в который раз вытащила из него все нижние рубашки королевы. Затем девушка аккуратно сложила их назад, при этом засовывая между вещей небольшие полотняные мешочки с травами, их задачей было отпугивать нежелательных насекомых и придавать белью приятный запах. - Хотя в этом Багерлее от тоски дохнет даже моль! Складывая рубашки, Адела, однако, не забывала еще и сверять их со списком белья из огромной книги, описывавшей имущество теперь уже опальной королевы. Разумеется, все было на месте. Глупо было ожидать, что кто-то в тюрьме попытается стащить батистовые сорочки! Дела вздохнула, она сама понимала бессмысленность этого занятия, но сидеть без дела девушка не привыкла. Пока королева отдыхала в одной из комнат в обществе своих фрейлин, Дела была никому не нужна, а значит, предоставлена сама себе. Грамоте девушка была не обучена, а потому, развлекать себя чтением не могла, ничего интересного в Багерлее не происходило, так что скоротать время за наблюдением тоже не получиться. Вот и приходилось придумывать себе бесполезную работу… Адела вздохнула и заперла сундук на ключ. А ведь еще год назад она и подумать не могла, что окажется в тюрьме для благородных в свите теперь уже, кажется, почти бывшей королевы. Госпожа Мартин вспомнила, как год назад в их таверне ненадолго остановился некий благородный господин, везший представлять ко двору любимую доченьку - тот еще капризный цветочек! Барышня извела своими придирками уже ни одну камеристку, и вот накануне такого важного появления во дворце осталась вовсе без служанки. Адела вызвалась помочь юной эрэа с платьем и прической и справилась, на удивление хорошо. Благодарный отец возжелал нанять девушку, чтобы она и дальше прислуживала его дочери, сулил за работу золотые горы и протекцию везде, где Дела только пожелает. Поразмыслив, Адела согласилась. Вот так и занесло ее в королевский дворец. Капризы молодой хозяйки наша героиня сносила стойко, просто не обращая на них внимания. Но, увы, так не могло продолжаться вечно. Однажды не в меру разговорчивая служанка все-таки дала своей госпоже достойный отпор. Благородная мамзель промолчала, но, видать, затаила злобу на дочку трактирщика. А потому, когда стали решать, кого из служанок отправить в Багерлее для помощи королеве и пожелавшим с ней остаться фрейлинам, госпожа Аделы не поскупилась в выражениях восхищения, описывая достоинства своей камеристки. Так и решили, что лучше Делы Мартин никого не сыскать – тем более, что ее было вовсе не жалко. Вот так и пришлось девушке снова переезжать – на этот раз в элитную тюрьму. Леони Дорак Леони со вздохом заложила страницу голубой лентой и закрыла книгу. До её конца оставалось совсем немного, приходилось одергивать себя и растягивать чтение на подольше. Конечно, закончив, она возьмется её перечитывать, но потом?.. Со скуки девушка начала писать письма с невероятной частотой: отцу, брату, сестре, а потом даже придумала себе подругу на Марикьяре, которой она рассказывала про свою жизнь в Талиге, потому что рассказы про Багерлее не отличались разнообразием и наскучили. Письма, конечно, отправлялись в сундук ко всем остальным её вещам; возможно, адресаты (и даже марикьярская подруга, вдруг они когда-нибудь познакомятся?) и прочитают их когда-нибудь, но вряд ли скоро. Сейчас писать настроения не было, и Леони нехотя достала пяльцы. Может, вышить вместо цветочка какого-нибудь мерзкого ызарга всем назло? Говоря по чести, девушка ожидала от Багерлее всякого, но не такой всепоглощающей скуки. Кто бы мог подумать: в знаменитой тюрьме... скучно! Где, спрашивается, пыточные камеры, ржавые решетки, пузатые стражники с цепями, крысы по углам? Нет, это, несомненно, хорошо, что ничего этого нет, но какая ж это тюрьма... По сути, от дворца отличается только тем, что в сад не сбежать и по коридорам не побегать. Ну, и тем, что деваться больше некуда. Последовала бы юная графиня за королевой в Багерлее, если бы можно было вернуться домой? Леони сама этого не знала. Без королевы во дворце фрейлине делать было нечего, особняк Дораков пустовал, и там бы она полезла на стенку от скуки куда быстрее, а в Дорак сейчас не доберешься, спасибо мятежникам. Леони мрачно воткнула иголку в ткань, примериваясь к будущему ызаргу. Какое бы ещё занятие придумать? Все щелки королевских апартаментов она облазила уже в первый день. Пожалуй, надо будет найти повод познакомиться с Айрис Окделл поближе - она какая-то совсем неразговорчивая, а ведь вдвоем можно придумать в два раза больше. Катарина Оллар В Багерлее Катарина молилась по-настоящему. Конечно, это со стороны не отличалось от обычных ежедневных молитв и чтения Книги Ожидания, которые входили в распорядок дня королевы и ее фрейлин, но здесь, в тюрьме, она слишком хорошо осознавала, чем все происходящее может для нее закончиться, потому, молитвы Создателю, подпитанные страхом, возносились ею гораздо усерднее и искреннее. Вот и сейчас, в очередной серый день внутри серых стен губы Катарины беззвучно шептали слова страниц священной книги, которые она медленно перелистывала, а тонкие бледные пальцы перебирали камни массивных четок. Королева просила Создателя не только за себя. Здесь, в заключении, находилось еще и семейство Приддов. Бывшего супрема, его жену и сына регулярно допрашивали, и Катарине и вправду оставалось лишь молиться о том, чтобы их допросы были пристрастны в меру и не заставили этих представителей аристократии Талига свидетельствовать против нее в том, в чем она была невиновна, и чтобы ее обвинителям не за что было зацепиться. Казалось, королева была так поглощена своими молитвами, что не замечала ничего вокруг, впрочем, госпожа Арамона и девушки, находившиеся с ней в одной комнате, спокойно занимались вышиванием. Никто не переговаривался. Служанка в соседней комнатушке тоже не шумела, тихо перекладывая вещи в сундуках. И потому, внезапные шаги стражи за дверью, громкое приветствие старшего по званию и последующий лязг отпираемого засова входной двери показались Катарине оглушительными. Она выронила молитвенник на колени и судорожно вцепилась руками в четки, повернув голову к двери, но потом усилием воли ослабила пальцы. Кто бы это ни был, нужно было сохранять достоинство.
Бледный Гиацинт: Эстебан Колиньяр Восемнадцатилетний генерал по-прежнему шёл вперёд, но думал уже назад. В смысле – погрузился в воспоминания. Фламинго, дерзнувший отобрать у Медведя добычу, стыдливо срыгнул и суетливо затрепыхался – мол, даже не знаю, как же так с Эпине неудобненько получилось, я просто зевнул, а оно само раз и в пасть залетело. Медведь рвал и метал. Фламинго пугался и обещал поделиться. Потом. Когда, сожрав королеву и подженив королька на самой нелюбимой из своих некрасивых дочек, обретёт такой вес, что его уже никакие Вороны с Оленями не подвинут. Медведь в свою очередь согласился подождать и тоже обещал кое-чем поделиться. Со всеми. Если Фламинго с ним не поделится. КОЕ-ЧЕМ, имеющим такой вес, что от зажравшегося Фламинги, сколько бы он к тому времени не весил, останется лишь самое гладкое из мокрых мест. Отец тогда не уточнил, чем именно располагает, а сын – не переспросил, потому что переспрашивать, когда подслушиваешь под дверью, по меньшей мере невежливо. Однако понял, что родитель после провальной мистерии с изнасилованными младенцами утратил влияние на Совете, но не на Манрика. А ещё, что Катарину подводят даже не под монастырь - рыжая сволочь собиралась осуществить свои поедучие амбиции ценой её жизни. И решил, что Фламинго в этот раз, пожалуй, подавится, а Медведь - перетопчется. Потому что Эстебану чужие титулы и наделы без надобности, а свою королеву он защитит. И если Колиньяр-старший намерен довольствоваться объедками падальщиков, то младший – категорически нет. И отцу не позволит. Хватит, накушались. Были Медведи, а стали – ызарги. И нашлось уже несколько самоубийц, сказавших это в глаза. А Эстебану, кроме как шпагой и возразить было нечем. В общем, надо было срочно что-то делать. А чтобы сделать что-то существенное, надо стать кем-то весомым. И Колиньяр-младший, распив с отцом мировую, стал капитаном охраны. А для полноты родительского счастья – ляпнул, что мечтает в ближайшем будущем стать вице-прокурором и с места в карьер понёсся доказывать, какой он способный. В результате оставившие королеву придворные дамы и фрейлины, после произведенных новым начальником охраны допросов, отчаянно заскучали по его мерзкому предшественнику, а одна так даже впала в истерику и, покаясь в том, как однажды прибрала к рукам чью-то забытую на подоконнике побрякушку, изъявила запоздалое желание присоединиться к Её Величеству. С подчинёнными же Эстебан держался, как генерал - придурковатый, заносчивый, хамоватый, да к тому же ещё и сопливый. Но генерал! Он целый день развлекался вахтпарадами и прочими показательными экзерцициями, после чего объявил всех поголовно гвардейцев негодными и тут же получил карт-бланш: отец в него верил, Манрику было недосуг и оба они ничего в охранном деле не смыслили, поэтому никто не мешал мальчику играться в солдатики. И Эстебан, повышвыривав леонардовых прихвостней, подыскал новых людей, которых долго искать не пришлось, ибо люди как раз были старые - проверенные ещё Савиньяком. В общем, почин был великолепным: дворня выла и лезла на стены, папа гордился, а Колиньяр-младший был рад стараться и папу радовать не забывал. Чуть ли не ежечасно. И за три дня так достал герцога докладами о своих дознавательских успехах, что тот с радостью и без лишних вопросов оформил сынку допуск в Багерлее - "для выяснения вновь открывшихся обстоятельств". И вот он пришёл. И вошёл. А точней – по-хозяйски, как достойный сын своего папы, ворвался. После чего спровадил тюремщиков и, на случай, если те ещё не успели далеко отойти, весело выдал с порога: - Здравствуйте, дамы! Не скажу, что страстно жаждал вас лицезреть, однако видеть вас ЗДЕСЬ – приятно и радостно. Как находите свои новые покои? В любом случае, привыкайте - отныне это ваша постоянная резиденция. Луиза Арамона Луиза Арамона встрепенулась, как заспанный воробей. В прочем, на воробья эта женщина походила меньше всего. Разве что, если бы существовали огромные злобные воробьи, питающиеся не зерном, а человеченкой, то тогда да, тогда бы госпожа дуэнья могла бы признать свое сходство с этой птицей. Кто-то пришел. Кто-то важный, кто-то значимый. На миг мелькнула шальная мысль, что это Алва вернулся, но это было слишком невозможно. И уже в следующую секунду женщине предоставилась возможность окончательно убедиться в том, что нет, это был совершенно не Рокэ. Брови ее удивленно поползли вверх, грозя перебраться на затылок. Юноша, вошедший в комнату, был слишком юн для того, чтобы офицеры у дверей раскланивалась перед ним. Но это было так. Странно. Луиза, как ни силилась, не могла понять, кто же перед ней. Не сказать, что женщина плохо разбиралась в дворянстве Талига, но ее нынешнее положение, как ни жаль, притупило остроту ума и памяти. И дуэнья очень надеялась, что она в ближайшее время (минуты через две максимум) сможет скинуть с себя эту мерзкую паутину апатии и сонливости. Приветствие же, которым одарил их этот без сомнения наглый юноша, было бодрым, самодовольным и хамоватым. И от него веяло если не угрозами, то гарантией совсем не сладкой жизни. Не до конца понимая, стоит ли ей приседать в реверансе перед этим...этим, Луиза покрепче вцепилась в пяльцы и в иглу, метнув быстрый взгляд на королеву. Катарина сидела прямо, Катарина сидела с достоинством, но капитанша, неплохо изучившая королеву за время их немного странного общения, смогла определить: Ее Величество была взволнованна. В конце концов хуже уж точно не будет, да? Госпожа Арамона отложила вышивку и молча сделала реверанс, в котором почтения и на чайную ложку наскрести было бы сложно. Адела Мартин От меланхоличного созерцания темной поверхности сундука, в сотый раз протертой от воображаемой пыли, Аделу отвлек неожиданный шум. Девушка не могла разобрать, о чем именно говорили караульные в коридоре, но, судя по их торопливым ответам, ребятки явно засуетились. А эта нервозность могла означать только одно – их доблестные стражи встречали кого-то из начальства. Быть может, это всего лишь визит вежливости к опальной королеве. Среди военных высшего ранга тоже иногда встречались разумные и предусмотрительные люди - пока Колиньяры и Манрики не отправили Катарину Оллар в монастырь или на эшафот, сбрасывать эту женщину со счетов рано, ведь никто точно не знает, не взбредет ли в голову королю вернуть свою дорогую жену обратно. Но вполне может оказаться, что этот неожиданный визит принесет изменения в положении королевы, и хорошо, если это будут изменения к лучшему… Адела тихо вздохнула. В общем-то ей, как, пожалуй, и большинству простых людей было не столь важно, кто именно носит корону, лишь бы в стране был порядок, но новые властители, сразу принявшиеся травить молодую королеву, совсем не вызывали симпатии. В общем, гадать, что и к чему Деле осталось недолго – незваный визитер уже переступил порог тюремных покоев. Девушка неслышно прокралась к дери, разделявшей две комнаты, в одной из которых сейчас находилась Адела, а в другой – королева со своими дамами. К счастью, дверь была наполовину открыта, но чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, девушка прислонилась к стене, скрывшись за створкой двери. Оттуда было не очень-то хорошо видно происходящее, но зато отлично слышно. - Похоже, у меня неплохие задатки для шпиона, - иронично усмехнулась Дела. – Может податься служить новой власти? Говорят, это нынче весьма нужное ремесло. Адела хотела бы рассмеяться над своей дуратской идеей, но тогда юную госпожу Мартин непременно обнаружат в столь неподходящем месте.
Бледный Гиацинт: Катарина Оллар Эстебан Колиньяр... Катарина узнала его сразу, хотя с момента их последней встречи прошло уже довольно много времени. Юноша изменился, повзрослел. Его взгляд стал другим, словно бы за это прошедшее время он многое для себя понял и переосмыслил. И этот взгляд был невесел. Чего, впрочем, нельзя было сказать о его несолидном мальчишеском возгласе, с которым он ворвался в камеру Катарины и ее фрейлин. Опальная королева быстро взглянула на нашивки на мунидире Эстебана. Госпожа Арамона молча поднялась, чтобы сделать реверанс перед ним, подавая пример сидящим за вышивкой девушкам, и Катарина мысленно похвалила ее. - Здравствуйте, генерал Колиньяр, - сказала она, устремив на юношу взгляд своих больших светлых глаз, - У нас нет жалоб к условиям содержания... здесь, - тихо добавила королева в ответ на его вопрос, - Но мы благодарим Вас за беспокойство. Желаете присесть? - спросила она, кивком предлагая Эстебану одно из свободных кресел, а потом перевела взгляд на Леони и Айрис, - Скажите Аделе, чтобы подала вино и закуски, - негромко попросила она кого-нибудь из девушек передать находящейся в соседней комнате служанке ее распоряжение. Немного вина у них имелось, хотя и не самого лучшего, как и засахаренных фруктов. И хотя Катарина сейчас держала себя в руках, стараясь вести себя так, словно Эстебан пришел к ним на скромный светский прием, а не в тюрьму, на самом деле она была готова ко всему и не питала надежд на хорошие вести. Эстебан Колиньяр - Ваше Величество, - Эстебан насмешливо поклонился и гордо поправил перевязь. Перевязь была с чужого плеча, но генерала бы не смутило, даже будь она с трупа. Потому что сейчас он был именно, что ызаргом – не помнившим добра, но и не особенно злым, а сытым, довольным и расположенным поиграться с едой. – Смею заверить, что знаком с политесом, но учитывая, что Ваше положение сейчас во всех смыслах не более, чем просто сидячее - преклонять колено, извините, считаю излишним. А за предложение покорно благодарю, - Ызарг вальяжно плюхнулся в кресло и, хищно скалясь, поочерёдно оглядел племянницу Его покойного Высокопреосвященства, с которой теперь тоже можно не церемониться, преклоннолетнюю мармалюку, в которой было что-то очень лошадиное и одновременно – плотоядное и двух девушек. Первая была не в его вкусе, а вторую Эстебан хоть и тоже не знал, но был очень не прочь познакомиться. И ызарг не замедлил изъявить желание, - Не представите мне своих дам? Катарина Оллар Эстебан тронул перевязь капитана королевской охраны, свидетельствующую о том, что теперь помимо чина генерала ему принадлежит и эта должность, уселся в предложенное кресло и принялся изображать из себя негодяя. Он потребовал представить ему фрейлин едва ли не тем тоном, каким этого требуют мужчины в известных заведениях. Катарина сжала бледными пальцами гладкие камни своих тяжелых четок. Какую бы ни проявили сейчас на это реакцию девушки и их дуэнья, на самом деле большого значения не имело. Это Катарину не беспокоило. Она была уверена, что справится с любой ситуацией и, в случае чего, сможет усмирить обе стороны, несмотря на обычную несдержанность Айрис и крутой нрав капитанши, а также заявленную сходу наглость мальчишки. Пока еще она остается их королевой, хотя и находящейся в заключении. Важно было другое - возможности Эстебана в связи с его нынешними регалиями, которые он не даром сейчас подчеркнуто демонстрировал, и истинные причины его прихода сюда. Смысла его теперешнего визита в ее камеру Катарина пока не могла понять, но это было временно. - Герцогиня Айрис Окделл. Графиня Леони Дорак. Госпожа Луиза Арамона и ее дочь Селина Арамона, - тихо проговорила королева, представляя девушек и их дуэнью Эстебану по его требованию.
Бледный Гиацинт: Луиза Арамона Луиза хмуро наблюдала за совсем нескромным взглядом, которым этот – о, оказывается, Колиньяр – юноша одарил Айрис и Селину. Будь ее воля, она бы уже давно объяснила этому непойми как выбившемуся в генералы дитятке о нравственности и сдержанности совсем не в устной форме. Жаль, что скалка осталась в Кошоне. Женщине было плевать на отношение к себе. Пусть хоть грязью поливают, хоть на галеры отсылают – все одно. Но любое подозрительное движение в сторону девочек пробуждало в ней звериные инстинкты отнюдь не милой мышки. Госпожа Арамона жаждала крови. Она слушала, как Катарина, бледная, сдержанная, готовая выдержать любой удар, представляла саму Луизу, графиню и девочек, и в груди у капитанши закипала решительность. Женщина облизнула губы, стараясь понять, что же происходит, что же за спектакль разыгрывается перед ними. С одной стороны можно было бы решить, что отпрыск Колиньяров пришел просто понасмешничать, уесть опальную королеву. Но, с другой стороны, ему что, заняться больше нечем было? Конечно, Луиза не исключала любви к мелкому пакостничеству, что могло быть (и наверняка было) у этого рода в крови, но что-то ей подсказывало, что генералишко принес свое тело (с поразительным достоинством, надо признать) не только ради пары едких фраз. И было жутко интересно, что же все-таки их визитеру действительно надо. Госпожа Арамона придала своему лицу настолько серьезное выражение, насколько это было возможно. Она понимала, что меньше всего сейчас королеве нужны визги несдержанных дам и фрейлин. Себя, Луиза была уверенна, она сможет контролировать. Что до Айри... Женщина надеялась, что даже если юная герцогиня выкинет какой-нибудь фокус, ее можно будет быстро утихомирить. – Ни одной промашки, – приказала себе Луиза и слегка, подобно птичке, наклонила голову. Айрис Окделл Все сидели. Все молчали. Ее Величество молилась. Было скучно и тоскливо. Зато можно было нахмуриться и подумать о доме. Об отце. Для Людей Чести Ее Величество останется всегда Ее Величеством, а не станет "бывшей, опальной королевой". Так бы сказал брат. И она будет думать Так же. Интересно, где же он? Он, наверняка, сейчас на войне со своим эром. Он должен защищать его и прикрывать в бою. Он сейчас занят и дамам придется справляться самим. Пока все равно нчиего не просиходит. А потом подоспеет подмога. Главное дождаться. Чего уж скрывать? Айрис тоже было старшно. Только приехала в столицу, наконец вырвалась из Надора, увидела брата. И тут такое. Хотя, что такое? Сидят и вышивают. Все было стабильно, пока напряженное спокойствие, натянувшись как струна, не лопнуло. В коридоре послышались шаги и дамы встрепенулись. Даже королева перестала молиться. Первой мыслью было, что это приехали Рокэ с Ричардом. Что все закончилось. Айри уже готова была улыбнуться, кинуться навстречу брату. Но это оказался не он. В комнату ввалился юноша. Увидеть его было странно. В последнее время во дворце девушка видела только толстых, старых навозников, ызаргов и стражников. Айрис с любопытством вытянула шею, но удивление длилось не долго. - Здравствуйте, генерал Колиньяр... Колиньяр. Брат рассказывал про какого-то Эстебана, который посмел задирать его и их отца. Он подходит по возрасту, он подходит по фамилии, он подходит по наглой роже... Навозник... Айрис сжала зубы и быстро глянула на дуэнью, она тоже была удивлена, как и девушка в первый момент, теперь, похоже, была взволнована. Луиза встала и сделала реверанс, некоторые дамы последовали ее примеру, но Айрис не двинулась с места. Скорее наоборот, больше погрузилась в кресло и смотрела исподлобья, как хищный зверек из своей норки. Когда же Эстебан вновь открыл рот... Наглец. Хам. Ызарг. Проклятый навозник. Он пришел надругаться над королевой и ее дамами? Он пришел показать свою силу? Отец говорил, что нет презреннее человека, который хвастается своей силой над женщинами. Как он смеет смотреть в их сторону?! Он задержал свой взгляд на Селине, сидевшей около нее самой, и было в этом взгляде что-то... нехорошее. По спине герцогини пробежал холодок. А тем временем Катарина представила их. Айрис слышала ее слова как будто через пелену, девушка не могла думать сейчас ни о чем, кроме как о своей ненависти к этому человеку. Сейчас для нее он был воплощением всех бед их семьи, он даже не был сейчас человеком, он просто был Навозником. По мере того, как юноша говорил, лицо Айрис становилось все темнее и темнее. От такой жуткой наглости ей стало трудно дышать. Опять приступы детской болезни. Кричать Айрис не стала, просто вне себя от ярости, задыхаясь, прошипела: - Убить моего брата Вы собирались всемером. Теперь он для Вас недоступен, и Вы решили отыграться на его сестре, королеве и ее дамах, пока монсеньора нет?.. Эстебан Колиньяр Что бы там ни говорили завистники и прочие злопыхатели, а наследник Колиньяров всегда был натурой широкой и благородной. Правда, понятие о благородстве у него было довольно э-э... своеобразным и, несмотря на форсированное оленье перевоспитание, во многом таким и осталось. Но при том у него были принципы. На сегодняшний день – почти два. Последний был очень хорош на словах, однако на деле – оказался хуже, чем бесполезным, поскольку требовал от его широкой, не терпящей рамок натуры таких усилий, что даже жертв. В общем, второй принцип был дрянь и требовал доработки. Зато первого парень честно старался придерживаться. Он не оскорблял женщин, наверно, с тех пор, как перестал дразнить девчонок. И не важно, каких. Пусть даже сестёр Окделла, арамоньих дочек или его же вдов. А тем более – Катарину. Поэтому резвящийся в её узилище Ызарг был ему ненавистен. Но необходим. Потому что любая из фрейлин и в особенности - эта хищная кляча, могла оказаться подсадной манричьей крысой. - Всемером? – задрав брови, переспросил Эстебан. Который во-первых – удивился, потому что был уверен, что чего бы не отколол его бравый ызарг, эта публика всё проглотит, не кашляя. А во-вторых - правда не понял, о чём блажит эта припадочная. Может, о его первой "дуэли"? Колиньяр об этом позорище никогда никому не рассказывал, а Окделл – гляди ты, не постеснялся. Да ещё наврал, кабанюга, с три короба! - Ну-у, с учётом, что у страха глаза велики, а я фехтую всемеро лучше Вашего брата, можно сказать и так. Но на самом деле нас было двое – я и мой секундант без права участия. А Окделл - струсил, вмешал в частное дело сторонних лиц и только поэтому до сих пор жив. Это тоже была не совсем правда. Сторонние лица вмешались сами. И с тех пор делали это постоянно, срывая все последующие дуэли ещё на стадии вызова. - Кстати, Вы с ним очень похожи. И не подумайте, что это был комплимент, - Ызарг широко улыбнулся и обернулся к Селине, кто б мог подумать – АРАМОНЕ! - А Вы вот, напротив - поразительно не похожи на своих родителей. И это как раз комплимент. Луиза Арамона Разрубленный Змей! Луиза все же пропустила момент, когда Айрис еще можно было остановить, и юная герцогиня в свойственной ей манере попробовала "укусить" Колиньяра. И (госпожа Арамона искренне на это надеялась), кажется, ей удалось. Вот только последствия могли оказаться весьма плачевными. Дочь опального и уже покойного герцога во фрейлинах опальной королевы – все это производило печальное зрелище и сыграть на руку Айри явно не могло. Что там за дуэль такая была, Луиза не знала и знать, по правде говоря, не желала. Самым главным для женщины сейчас был тот факт, что юноша открыто оскорбил не только Ричарда Окделла, но и его сестру, о чьем взрывном характере скоро можно будет слагать развеселые анекдоты. Но мысли об подопечной разом вылетели из головы капитанши, когда очередь в речи Колиньяра дошла до Селины. Воинственно и насмешливо настроеннное дитяко сделало комплимент дочери госпожи Арамоны и это не просто напрягало, это искренне бесило, причем до такой степени, что Луизе пришлось сильно постараться, чтобы ничем не выдать своих чувств. Если этому генеральчику действительно захочется получить Селину, то защитить девочку будет очень сложно. И вряд ли Луизе в этом помогут Манрики. О королеве можно было и не вспоминать. Ей бы себя суметь защитить. Неприятные мысли захватили голову женщины. Теперь неприязнь к молодому человеку, который, казалось бы, сделал один маленький комплимент, была еще сильнее. И дело было даже не в развязной и наглой форме этого комплимента, а в том, что госпожа Арамона прекрасно знала, что руки ее дочери просить у нее никто не будет. Генерал не сделает Селине предложение. И после того, как Колиньяр (не дай Создатель) все протянет свои длинные руки к Селине, будущее девочки будет безнадежно испорчено. Именно поэтому госпожа Арамона, понявшая, что тонкая грань уже перешагнута, была готова биться за дочь до последнего. Но, разумеется, бросаться с кулаками на Колиньяра она не собиралась. Ограничилась лишь тем, что закашляла. Не тихонько, скромно и сдавленно, как кашляют приличные дамы, сдерживая рвущийся наружу кашель, а громко, почти припадочно, практически сгибаясь пополам. Было бы просто отлично, если бы генералик решил, что в воздухе витает аромат страшной и заразной болезни. Но уже достижением было бы просто отвлечь внимание от дочери.
Бледный Гиацинт: Катарина Оллар Айрис все-таки не сдержалась, не смогла смолчать, в ответ на хамские заявления Эстебана ответив дерзостью, вспомнив Дикона и спровоцировав словесную перепалку между собой и юношей, но особенно скверно было то, что на лице ее отразились признаки подступающего удушья. Для борьбы с приступом нужно теплое молоко и покой, но первого здесь не допросишься, а второе, похоже, предвидится нескоро. Катарина уже хотела сама позвать служанку, чтобы та принесла хотя бы воды для девушки, но тут Эстебан сказал очередную нелюбезность, обозначив свою повышенную заинтересованность Селиной, и Луиза немедленно переключила общее внимание на себя, сделав это довольно мудро. Селина убрала взгляд своих огромных перепуганных глаз с лица нахального Колиньяра и немедленно кинулась к зашедшейся в приступе жуткого кашля матери. - Адела, принесите воды! - громко попросила Катарина, поднимаясь из своего кресла, - Генерал, мы просим прощения, но, к сожалению, дамы нездоровы и не могут продолжать беседу, - сказала она уже тише, вставая в полоборота к Эстебану и словно заслоняя фрейлин своим хрупким плечиком. Айрис Окделл - Да как ты смеешь?! Навозник! Ты лжешь! - О субординации думать не приходилось. Айри уже вскочила и хотела броситься на негодяя, но дорогу ей внезапно закрыла королева своим хрупким станом. Пришлось остановиться и пулять яростные взгляды на расстоянии, не имея возможности пустить в ход кулаки и ногти. - Мой брат достойный человек Чести! Он смел и хорошо фехтует! Ведь его учит теперь и сам Первый Маршал!- Айрис обвела взглядом комнату, думая что бы сказать еще такого обидного. На ум приходили только ругательства. Либо слишком неприличные, либо те, которые она уже повторяла. Она сжала кулачки, топнула ногой и продолжила. На этот раз вдохнвоение постаралось на славу и поток ругательств (обидных по мнению самой девушки) полился вновь. - Да Вы... Вы просто завидуете! Ведь лучший эр в мире, который мог достаться кому-то из фабианцев, взял моего брата! Потому что он лучший! И вовсе не Вы! Это все.. ложь! Вы нечестно были первым в списке фабианцев! Вы.. подкупили капитана! Дик говорил, что капитан тоже был с вами заодно! Он был злым и глупым! Этот Ваш капитан Арамона... Ой... - девушка рассеяно перевела взгляд на дуэнью и виновато опустила глаза. Потом нахмурилась, понимая, что в этой истории явно что-то не так. - Ну... нет, капитан, наверное, тоже был хорошим... но тогда... тогда Вы его, наверное, обманули. Да, так и было! И теперь Вам ничего не остается как завидовать. Да! Может, вас было и не семеро.. Но.. вы все равно использовали какие-то нечестные приемы! Без этого не обошлось. Да-да, все так и было! Если я похожа на своего брата, то я горжусь этим, а Вы просто ничего не понимаете! И что Вы себе позволяете? До чего Вы довели Луизу! Папа говорил, что каждый мужчина должен быть рыцарем и защищать невинных детей, стариков и женщин. А что же делаете Вы? - дальше все грозило скатиться и вовсе до детских дразнилок. Колиньяр был не намного старше Айрис, поэтому страшно ей не было, она распалилась, и ее охватило чувство вседозволенности, защищенности и полной безопасности. Ей все равно, ей ничего не будет пока она будет дразниться и кричать этому негодяю, посмевшему прийти. - Да-да! Идите, королева Талига не желает Вас больше видеть! И Селина Вам не достанется! Ызарг проклятый! Убиарйся к своему фламинго! Эстебан Колиньяр Ызарг откинулся в кресле и от души расхохотался. - Вооот! Именно в этом Вы и похожи на брата - садитесь играть, не умеючи и сразу заходите с единственного козыря. У достойных Людей Чести это обычно "навозник". А когда потом ходят под вас – вам остаётся только сходить под себя, потому как вам больше нечем крыть и нечего ставить. Но, на Ваше счастье, я не играю с невинными детьми, женщинами и калеками. Да! Публика таки закашляла, а местами – даже залаяла. И Ызарг залучился самодовольством. Этот свой редкий дар Колиньяр-младший раньше применял очень часто и преимущественно – где не надо. Парень мог в считанные минуты настроить против себя любую аудиторию, а в умении обзаводиться кровными врагами с ним мог посоперничать только Алва. В этом они, пожалуй, были похожи. С той лишь разницей, что Ворон против ветра летал, а Эстебан – плевал и э-э... в общем, делал то, чего тоже ни в коем случае не следует делать против ветра. А Савиньяк раз за разом вытаскивал оруженосца из передряг, раз за разом выяснял у него причины драк, нападений и покушений, и всякий раз оказывалось, что всё это потому, что "Колиньяров в Талиге почему-то не любят". Так было, но долго продолжаться не могло. Если бы Эстебан не научился использовать этот дар с умом. Опять же – у Савиньяка, хотя готов был поклясться, что дошёл до этого сам. И теперь вот ему это хоть и нелегко, но всё-таки - снова удалось. - Вам нехорошо, госпожа Арамона? – поинтересовался он с участием ызарга, проверяющего, достаточно ли мертва его жертва. Старая ворона выглядела настолько дохлой, что ею побрезгали бы даже её сородичи. Но не ызарги! - Надо же, какая досада. У меня ведь к Вам тоже были вопросы. Как и к Вашей обворожительной дочери. Но это, так и быть, подождёт. Ызарг не без сожаления отвёл от Селины недвусмысленный взгляд и резко поднялся. - Вы правы, Ваше Величество. Ваши дамы действительно нездоровы и подозреваю, что это заразно. И будь это визит вежливости – я бы вежливо Вас покинул. Но я пришёл к Вам по делу. По ВАШЕМУ делу. В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, которые я намерен немедленно выяснить. После чего Ваше дело, думаю, можно будет считать решённым. Поэтому, пока Вам тоже не сделалось нехорошо, я попрошу Вас пройти со мной в ту комнату, - Ызарг кивком указал – в какую именно, - Если угодно, я позову гвардейцев. Но Вам совершенно не о чем беспокоиться. Я, как капитан Вашей личной охраны, могу гарантировать Вам полную безопасность. И Ызарг улыбнулся той открытой детской улыбкой, в которой ясно читалось, что с такой охраной действительно глупо бояться палачей, мятежников, отравителей или чего там обычно боятся королевские особы. Потому что прежде всего им следует опасаться такой охраны. Это был вызов. И Эстебан знал, что королева его примет. Курицы, разумеется, всполошатся, но Катарина – не испугается. Эта хрупкая, беззащитная женщина не побоялась выступить против целой стаи крупных, маститых ызаргов, а значит - и мелкого не испугается. Луиза Арамона Ох, Айри... Девочка таки сорвалась. Выкрикивая самые обидные на ее взгляд оскорбления, она и не думала о том, что сгущает над собою тучи. Когда Айрис начала говорить о том, каким хорошим был Арнольд, Луиза не смогла сдержать едва заметной насмешливой улыбки. О покойниках, конечно, плохо и не говорят, но Арамона не был покойником, поэтому говорить правду о нем не возбранялось. Но, по всей видимости, маленькая герцогиня думала не об обычаях и традициях, а о том, что может обидеть дуэнью, сказав гадость о ее муже. Наивно до умиления. А Колиньяр, к разочарованию женщины, самообладания не потерял. А Луизе бы так хотелось видеть, как генералик, топая ногами и брызжа слюной, пытался отстоять свое достоинство и значимость. Но, наверное, для этого нужно что-то посерьезнее, чем оскорбления от воспитанной окделлской дочери. Жаль, право, жаль. Зато персональный допрос госпожи Арамоны откладывается на неопределенный срок. Единственное, что в этой ситуации пугало женщину, это то, что к так называемому допросу будет привлечена еще и Селина, которая была слишком чиста, слишком невинна и абсолютно не умела врать. Ладно, остается надеяться, что Колиньяра, когда он наконец-то покинет Багерлее, собьет запряженная карета. Но, увы, к глубокой скорби Луизы (и, наверное, не только Луизы), Колиньяр так просто уходить не собирался. Он вообще, кажется, никуда не спешил. И тогда началось самое интересное. Значит, Колиньяр самолично взялся за это дело. И по его мерзкой улыбочке можно было подумать, что он нарыл на Катарину что-то восхитительно-гадкое. Плохо было то, что допрос королевы будет проходить приватно. Не то, чтобы Луизе было так любопытно, просто она могла себе представить, на что может быть способен этот генерал, оставшись без свидетелей. И лучше бы женщина, так далеко зашедшая уже в своем нелестном мнении о нем, ошибалась.
Бледный Гиацинт: Катарина Оллар Казалось, еще немного, и Айрис начнет сыпать на юного Колиньяра проклятьями, но его это лишь рассмешило. Услышав смех Эстебана в ответ, Катарина вздрогнула. На войне юноши взрослеют быстро, а во время переворота в государстве, похоже, еще быстрее. Прекратив дразнить фрейлин, он тоже поднялся из кресла и, посмотрев на Катарину, сказал о вновь открывшихся обстоятельствах, которые он намерен выяснить и решить. Эстебан улыбался при этом демонстративно нехорошей улыбкой, но королева понимала, что если бы некие обстоятельства, например, вырванные у Приддов свидетельства против нее, действительно открылись, что если бы у захвативших власть Манриков и Колиньяров действительно появились на руках подобные новые "обстоятельства", то она сейчас общалась бы не с этим пусть и быстро повзрослевшим мальчиком с капитанской перевязью и не в этих стенах. Катарина молча кивнула в ответ на требование Эстебана перейти для разговора в другую комнату и пошла туда, словно и не обратив внимания на его предложение позвать гвардейцев. Эта комната была значительно меньше той, где находились фрейлины, и служила королеве маленькой спальней. Когда юноша вошел за ней и закрыл дверь, Катарина опустилась там в кресло и обратила к Эстебану внимательный взгляд. Эстебан Колиньяр И всё-таки Савиньяк был прав. Паркетные бои были в чём-то сродни фехтованию: ложный выпад в сторону Селины, отвод защиты, королева открыта – удар! У Эстебана это получалось довольно неплохо, но он всё равно никогда бы не предпочёл паркет войне. Настоящей. С "гусями" и "медведями", а не с придворными дамами и приравненными к ним ползобрюхими шаркунами. И мечтал как можно скорее отсюда вырваться. В Кадану. И плевать, что там он сразу перепрыгнет в корнеты - лучше быть корнетом в Кадане, чем генералом в Олларии. И вообще, любой генерал был когда-то корнетом, но далеко не всякий корнет мог похвастаться тем, что был генералом. Впрочем, хвастаться-то как раз было нечем. Но ничего, генералом он ещё станет. Настоящим. А после - и маршалом. Первым. Сам. А уж перед Первым маршалом Катарина однозначно - не устоит. Пройдя в комнату и закрыв за собой дверь, будущий Первый маршал оказался там, куда мечтал попасть даже больше, чем на войну. В королевской опочивальне. И почему-то вдруг растерялся, хотя раньше в будуарах никогда не терялся. Эстебан стоял в дверях, таращился на королеву, и в голову ему лезла всякая ерунда. Нет, даже не похабщина, а именно – ерунда. Например, зачем Её Величеству такие огромные чётки? Чтоб мощней молиться или как средство самозащиты? Генерал тряхнул головой и, пройдясь по унарской привычке из угла в угол, наконец-то – заговорил. - Ваше Величество. Прежде всего, я хочу попросить прощения за эту э-э... мистерию. Яаа не хотел Вас напугать. А точнее – хотел, но не Вас... э-э... в том смысле, что мне очень нужно было поговорить с Вами наедине. Луиза Арамона Катарина и Колиньяр покинули комнату, а Луиза вновь схватилась за вышивку, надеясь таким образом скрыть свое беспокойство. Конечно, генерал не убьет королеву (как такое ей в голову вообще взбрело?), но мало ли, что он может ей наговорить. Катарина, может, и была еще той притворщицей, но кто знает, что у нее на самом деле со здоровьем. К тому же, сведения, которыми, возможно, обладает сей юнец могут нанести удар не только по Ее Величеству, но и по ее окружению, а это было не просто плохо – это было бы ужасно. Сделав пару стежков совсем не к месту, кривых, испортивших и без того уродские розочки, госпожа Арамона вновь отложила пяльцы. Один Леворукий знает, как бы ей сейчас хотелось отрастить длинные и извилистые уши, которые двумя проворными змейками подползли бы к комнате, где уединились королева с Колиньяром, и донесли бы до сознания капитанши все-все-все, чем богата эта любопытнейшая беседа. Но, к сожалению, уши у Луизы были самые обычные, небольшие, весьма заурядной формы. И слух был не острый, а тоже заурядный. А до подслушивания под дверью капитанша не то чтобы не опустилась бы (опустилась бы, да еще как), просто шанс быть застуканной с поличным был, увы, слишком велик, чтобы так безрассудно рисковать. Поэтому, смирившись со своей незавидной участью неосведомленной дуэньи, госпожа Арамона перевела взгляд на свою воспитанницу. – Зря ты набросилась на него, – негромко, чтобы не услышал никто, кроме того, кому это предназначалось, начала женщина. – Он, конечно, тот еще...кхм... Но ты могла спровоцировать приступ удушья или просто навлечь на себя беду. Старайся быть сдержаннее. Это сейчас необходимо. – Мысленно Луиза усмехнулась. Как забавно. Она учит юную герцогиню сдержанности, а сама едва удержалась от того, чтобы не огреть этими проклятыми пяльцами генералика, когда тот буквально облизывал взглядом ее дочь. Но, что же, так положено. Старые некрасивые тетки всегда учат жизни молодых и привлекательных особ. Айрис Окделл Айрис стояла, подрагивая от напряжения. Почему королева согласилась? Зачем? Неужели она не боится? Неужели не понимает? Девушка стояла и сверлила взглядом наглеца и удаляющуюся королеву. Сверлила, но не смела возразить. Даже странно. Было ощущение, что Катарина знает, что делает, но доверять навознику больше от этого никто не собирался. Луиза перестала кашлять и взялась за пяльца. Айрис же так и продолжала стоять, не сводя глаз с двери, как будто пытаясь увидеть, что там происходит, через дерево. – Зря ты набросилась на него... - зря, не зря... Девушка машинально подняла пяльцы дуэньи, которые она вновь успела отложить, уселась на их место и как-то рассеяно заметила: - Эта розочка похожа на Колиньяра. Такая же... наглая. И розовая. Как Манрики, от которых он пришел. А эти стежки на ручки похожи... - Айри подняла глаза на дуэнью и наконец вернулась в реальность. - Ничего не зря! И как он вообще посмел! Да он! Да я! Да так!.. - девушка спохватилась и зажала себе рот рукой. А что это мне пугаться какого-то ызарга? - подумала Окделл, но голос все же понизила до шепота. - Мы должны что-то сделать! Мы должны помочь королеве! Мы... смотрите, мы можем встать у двери...и когда он выйдет... мы... мы оглушим его... - Айри обвела комнату взглядом - Вот! К примеру этим! - она радостно тыкнула пальцем в большую дорогущую вазу, в которой стояли цветы от очередного воздыхателя Ее Величества. - А потом свяжем! А еще мы можем попросить за него выкуп! Нет.. так делают разбойники, а нам же деньги не нужны... Ну... тогда мы возьмем его в заложники, и пусть они гарантируют безопасность королеве и ее дамам, если хотят увидеть своего генерала живым! - торжественно закончила уже вошедшая в раж девушка. - Но... мы же не знаем, когда они выйдут... Надо узнать о чем они говорят! - Айри встала, лукаво улыбнулась, потом резко стала серьезной и сделала пару шагов в сторону двери. Обернулась и торжественно-испуганно посмотрела на дуэнью. Было видно, что такого раньше она никогда не делала. Ибо за подслушивание в Надоре могли дать очень суровое наказание.
Бледный Гиацинт: Катарина Оллар Юноша долго молчал, стоя и глядя на нее, и в его глазах уже не отражалось той напускной наглости, как в соседней комнате несколько мгновений назад. Катарина не заводила разговор первая и сама не отводила взгляд. Эстебан выглядел почти растерянным, но в конце концов эта мучительная пауза прервалась. Он собрался с мыслями, двинулся с места и заговорил. Катарина напряженно проводила его взглядом, ожидая чего угодно, но уже после его первых слов королева готова была вздохнуть с облегчением. - Мистерия.., - тихо проговорила она, теперь отводя взгляд и опуская ресницы, - Ты действительно меня напугал. Я ведь почти поверила, что ты тоже... меня предал. И что нашей дружбе конец. Катарина снова подняла на юношу глаза. - А это все настоящее? - спросила она про генеральский мундир и перевязь. Луиза Арамона Луиза облизнула пересохшие разом губы. В глупой, безумной, по-детски отчаянной идее Айри было что-то, что заставило женщину серьезно задуматься. А розочка и правда наглая... Как Манрики. На самом деле, выкуп за Колиньяра им действительно без надобности, но и держать его просто в заложниках, как гарант безопасности королевы и их дам – тоже не самое мудрое решение. Колиньяр Колиньяром, но Луиза разумно полагала, что генералик не такая уж ценная фигура, не ценнее Первого маршала, по крайней мере. А вот мысль о пытках, под которыми Эстебан выдает особо секретную и ценную информацию, женщине понравилась. И не только ради информации она бы тушила об генеральчика спички, если б ей позволили. Удовольствие – такая вещь, перед которой просто невозможно устоять. Вновь отложив пяльцы, Луиза встала и подошла к вазе, взяла ее в руки, оценив вес. Тяжелая. А если еще со всего размаху – так вообще тяжеленная. Голова у Колиньяра чай не чугунная. Закатные твари! Что ты творишь?! – госпожа Арамона словно очнулась ото сна. Вот она стоит в комнате рядом со своей воспитанницей, совсем еще девочкой. Держит в руках вазу, которой собирается оглушить генерала Эстебана Колиньяра, чтобы в последствии тушить об него спички. Безумие! Все-таки она сошла с ума в Багерлее. Да, тюрьма портит людей и развращает умы. Луиза молча поставила вазу обратно и обвела взглядом комнату. Они были здесь не одни. (Селину Луиза, разумеется, в счет не брала) Очень, очень рискованно. Жаль, что Айрис этого не понимает. Женщина устало провела рукой по лицу. За этот день она вымоталась как за неделю тяжелой работы. Морально капитанша была почти истощена, но не выпита досуха. В ней еще были силы твердо стоять на ногах. Рука непроизвольно потянулась к вазе. Если Колиньяр пришел, чтобы положить начало краха Катарины, то терять уже нечего. Остается надеяться, что Селину не тронут, если саму Луизу... в общем, об этом женщина старалась не думать, как и о том, что Айрис тоже может не повезти. Отчаянной, юной Айрис, свято верившей в справедливость, честь, брата и Алву. К кошкам. – Если надо – узнаем. Пошли. – Решительно сказала женщина, удобнее перехватывая вазу, даже не потрудившись вынуть из нее цветы. Айрис Окделл Айрис удивленно-восхищенно таращилась на дуэнью и хлопала ресницами. Вот это да... Ей всегда казалось, что Луиза такая тихая, умная, спокойная женщина, она всегда оберегает, защищает и останавливает. Девушка ожидала, что госпожа Арамона будет ее предостерегать, успокаивать, грустно усмехаться, но что она согласится?! Оказывается, и ее можно вывести из себя, если постараться. Но это и неудивительно, ведь Колиньяр посмел покуситься на самое ценное, на Селину. Айрис даже как-то забыла о том, что это ее дочь. Луиза особо не разграничивала их и любила обоих как родных. Это было здорово. И в голове мелькнула приятная мысль о том, что если бы ей самой грозила опасность Луиза вот так же бы стояла с вазой наперевес, готовая ее защитить. Они могут это сделать, они должны это сделать. Айри серьезно кивнула и двинулась к двери, встав справа от нее. - Ааа...мне же тоже нужно оружие, - прошептала девушка и на цыпочках отправилась к столику, на котором стояла еще одна ваза. Она была, конечно, поменьше первой, но вполне подходила. Тем более в ней стояли какие-то ужасно пахнущие розовые цветочки, как говорила Луиза, от не менее ужасных воздыхателей. Айрис взяла вазу и так же на цыпочках вернулась к своему посту, прижалась спиной к стене и медленно выдохнула. Было немного страшно, ведь если их обнаружат, если их план не удастся, то всем им не поздоровится. Но рискнуть все же стоило, ведь кто знает, что творится там за дверью. Еще отец говорил, что королева страдает за всех Людей Чести, а значит, могла и сейчас сделать что-нибудь очень благородное, пытаясь защитить своих дам и совсем не думая о себе. Айри встала на изготовку, подняв вазу над головой, чуть наклонилась к двери, чтобы лучше было слышно и скосила глаза на дуэнью, посмотреть, готова ли она. Эстебан Колиньяр Какой-то старинный гальтарский мужик сказал, что правду говорить легко и приятно. И при том нагло врал. Это врать – легко и приятно, а правду приходится долго и мучительно доказывать. В особенности, если перед этим заврёшься. Эстебан шёл к этому разговору такими кривыми окольными путями, что кошка лапу сломает - твёрдо, уверенно, не колеблясь и не оглядываясь, а когда настал момент истины – растерялся. Потому что понятия не имел, как теперь доказать, что он – не ызарг и убедить королеву довериться сыну человека, роющего под неё яму. Но Катарина была особенной – он ещё ничего толком не объяснил, а она уже всё поняла. И поверила, и простила, и вообще в нём даже не сомневалась. Замешательство, поджав хвост, убралось, уступив законное место своеобычной самоуверенности и Эстебан даже сам не заметил, как быстро и беззастенчиво перешёл на "ты". - Настоящее, - заверил он не без гордости, - Которое завтра станет прошлым, но прежде - обеспечит тебе будущее. И уселся в кресло напротив двери. Не из неуважения к Её Величеству, а от недоверия к её свите. Колиньяр выбрал эту комнату неслучайно. И вовсе не потому, что она – спальня. Вход в покои был крайне удачно расположен напротив окна "приёмной". А ещё здесь была замечательная, находящаяся в глубокой нише дверь – глухая, тяжёлая, основательная. Чтобы через такую хоть что-то услышать – надо подойти вплотную. А снизу – зазор. Достаточно широкий, чтобы увидеть, как минимум - тень. И парень практически сразу её увидел. - Ваше Величество, не пытайтесь меня разжалобить! – неожиданно громко заявил Ызарг, едва заметным кивком указав на дверь, чтобы королева ненароком не подумала, что Эстебан спятил, - Так уж вышло, что от этого решения зависит не только Ваша судьба, но и моя. При успешном исходе Вас ждёт эшафот, а меня – кресло в Большом Совете и должность вице-прокурора. А с теми фактами, которыми я располагаю, иного исхода просто не может быть. Так что Вам теперь осталось только молиться о лёгкой смерти. Причём, осталось недолго.
Бледный Гиацинт: Айрис Окделл -Ваше Величество, не пытайтесь меня разжалобить!... - Да как он смеет?! Никто и не сомневался. С королевой он говорит так же нагло, если не хуже. Он угрожает, он смеет пугать ее... Он... Надо что-то делать. И немедленно. Айри посмотрела на дуэнью и взгляд ее выражал готовность действовать. Он как будто говорил: "Я же знала! У нас нет другого выбора! С Ызаргами надо по-ызаржи!" Но...кто знает, где он там? Где королева? Он может в любой момент схватить королеву и приставить ей нож к горлу. Что же делать?.. Надо как-то выманить его оттуда. Айрис вопросительно двинула головой и показала глазами на дверь. Девушка была в таком напряжении, что никак не могла придумать что-нибудь дельное. Она судорожно перебирала всевозможные варианты. Голос Колиньяра был громче да и звучал четче, скорее всего, он ближе к двери, поэтому выбежит первым если что-то случится. Но что? Постучать в дверь? Нет, это слишком странно. Надо устроить какой-нибудь шум. Они испугаются и выбегут. Пожар? Наводнение? На нас напали гайифцы?.. Надо поднять визг, надо сделать хоть что-нибудь... Что в таких случаях сделал бы брат? Брат бы бы ворвался и выхватил бы шпагу... Но они все девушки и женщины. Какая шпага? Им надо защищаться по-другому. Что делала сама Катарина в трудные моменты? Обморок. Точно. Айри привлекла внимание Луизы, ткнула в себя пальцем и сделала вид, что ей плохо и она вот-вот упадет. Потом ткнула пальцем в саму Луизу и показала, как сокрушает невидимого врага вазой. План был идиальным, за исключением того, что же все таки надо кричать. В приближение гайифцев никто не поверит, но Эстебан может выбешать, если к нему придет подкрепление. Манрики? А, какая разница, покричим обо всем. Айри вопросительно посмотрела на дуэнью и прошептала одними губами : "Понятно? Можно начинать?" Луиза Арамона Луиза смогла расслышать хоть что-то лишь когда приблизилась к двери почти вплотную. Колиньяр угрожал королеве. Угрожал в открытую, кажется, даже не пытаясь ее шантажировать. Обещал скорую смерть. Это было крайне подозрительно. Эстебан не производил вид культурного и порядочного человека, ему бы наверняка доставило удовольствие напугать королеву на глазах ее дам. Но как женщина не старалась, она не могла ухватить за хвост свою тревожную мысль. Пришлось ограничиться тем, что да, генералик угрожал королеве. Переведя взгляд на Айрис, капитанша поняла, что девочка на пределе. Еще чуть-чуть и она просто ворвется в комнату и вцепится пальцами в горло Колиньяра. Не то чтобы такая мысль Луизе не нравилась, просто лучше бы было все продумать куда основательнее. Идея юной герцогини с обмороком была неплохой, но кто знает, как поведет себя Колиньяр в такой ситуации. А если он что-то заподозрит? Слишком много сомнений. Госпожа Арамона всегда была слишком осторожной. Ее мозг просчитывал сотни, тысячи вариантов исхода этой авантюры, и все они были крайне нерадостными. Но можно ли отступить теперь? Можно ли начинать? Луиза усмехнулась, посмотрела на свою воспитанницу и кивнула, тем самым выстроив стену на тропе отступления. Можно. Конечно, можно. И первой, словно желая дать пример Айрис, завопила, отбегая от двери, чтобы ее ненароком не зашибли: – Аааа! Уби-и-и-или! Созда-а-а-атель! Уби-и-или-и-и! – сделав секундную паузу, вдыхая воздух, женщина вновь пронзительно закричала. Оставалось надеяться, что убийство для Колиньяра достаточная причина повременить с разборками с королевой. Катарина Оллар Одной фразы было достаточно. Эстебан был уверен в том, что собирается делать, Катарина поняла это по тону, которым была произнесена фраза о настоящем, прошлом и будущем, и по тому, что ее недавний рыцарь обратился к ней на ты, давая понять, что об их дружбе он помнит, и она никуда не делась. И что он хочет помочь, и может быть, даже имеет такую возможность. Не смотря на излишне самонадеянный и самоуверенный характер Эстебана, каким мог являться и его план, Катарина сейчас действительно готова была хвататься за любую соломинку. Ее положение сейчас было слишком скверным. Она кивнула, готовая слушать продолжение его речей, но тут Эстебан дал ей понять, что их разговор интересует кого-то еще, кто находится сейчас за дверью спаленки, и выдал громкую тираду, чтобы подслушивающий не сомневался в том, для каких целей генерал Колиньяр явился в камеры к королеве - быть с ней жестким и запугать ее еще больше. Однако, очень скоро после этого в соседней комнате раздался крик Луизы. Катарина решила, что пришли гвардейцы, а может и кто-то еще из заточивших их в тюрьму негодяев, и женщина таким образом пытается предупредить ее. Или еще хуже... Фрейлин пытаются уволочь на дознание с пристрастием, а Луиза кричит, сопротивляясь. Катарина побледнела, прижимая руки к груди, и беспомощно посмотрела на Эстебана. Айрис Окделл Арйис стояла в восхищении. Это было прекрасно. Какой пронзительный крик, так даже сестры не визажали, когда они с Диком им лягушек подсовывали в кровать. Надо было присоединяться, надо было кричать и создавать шум. И девушка уже тоже была готова исполнить свою роль, закричать и упасть в импровизированный обморок. Но тут она с ужасом поняла, что все пошло не так. Луиза отбежала в середину комнаты, а с минуты на минуту сюда выбежит Эстебан или королева. Кто же будет бить его поголове, когда сама Айрис будет валяться в обмороке?! Надо... надо что-то делать... Для начала надо начать кричать, а то будет странно. Надо поддержать госпожу Арамону, но как же... Почему-то обморок казался очень важной деталью плана, ведь от падающего тела будет приличный шум. - А-а-а!!! Помогите, Манрики! Гайифцы! Что Вы здесь делаете?! Пожар? Нет они пришли, чтобы убить нас! - дальше последовал оглушительеный визг и причитания возобновились. - Госпожа Арамона, Вам плохо?! Нет!! Вы довели ее, воды! Она упала в обморок! - крича это, Айрис продолжала сжимать вазу над головой и отчаянно подавала Луизе знаки падать. Ну, давай же, пойми, падай, падай! - Нет! Что Вы делаете?! Отпустите, нет! Создатель защити нас! Пусть четыре волны, пусть четыре ветра, пусть... пусть... - крича это Айри все же спровоцировала приступ. Горло сжало, и она начала кашлять, что, в прочем, тоже было на руку и тоже создавало шум. Леони Дорак Когда Колиньяр ввалился в помещение, Леони лишь недружелюбно приподняла брови и вернулась к вышивке. Да, она в тюрьме, а он генерал, но очень скоро в тюрьме будет он. Вместе со всеми остальными Колиньярами, Манриками и прочим сбродом. Отец не оставит свою дочь в таком положении, а она... она обязательно расскажет ему всё, что видела. И про этого отдельно взятого Колиньяра – особенно подробно. Эта мысль так грела душу, что Леони вопреки своему обыкновению никак не отреагировала на происходящее и вместо того, чтобы залепить наглецу пощечину, когда тот начал не очень остроумно хамить, принялась мысленно формулировать, какими словами она его опишет в своём следующем письме. Которое, к сожалению, отправится не в Дорак, а в сундук, но это только пока. Её Величество и Колиньяр уединились в соседней комнате, и госпожа Арамона немедленно успокоилась. По-видимому, она зачем-то пыталась отвлечь незваного гостя... от чего? Леони нахмурилась, соображая, что к чему. Надо было внимательно слушать, а не мечтать о том, что будет с Колиньяром через пару недель... Болтовня оставшихся фрейлин и дуэньи отвлекала, и юная графиня, отложив вышивку, отправилась за водой. Даже если сама вода была не очень-то нужна, надо выяснить, куда делась служанка. Может быть, её схватили солдаты, пришедшие сюда с этим... генералом?! Испугавшись собственной мысли, Леони толкнула дверь в соседнюю комнату и тихо ступила внутрь. Комната безмолвствовала, служанки нигде не было. Точно схватили! Девушка закрыла за собой дверь, чтобы возня придворных дам не мешала ей расслышать чьи-нибудь шаги... или стон... или шепот... Ах да! Главное – не позволить никому подкрасться сзади! Леони прижалась спиной к двери и, стараясь держать в поле зрения всю комнату целиком, зашарила правой рукой на стоящем рядом комоде в поисках чего-нибудь острого или тяжелого. – Аааа! Уби-и-и-или! Созда-а-а-атель! Уби-и-или-и-и! – раздался вопль за спиной. Фрейлина подскочила от неожиданности и случайно обрушила с комода фарфоровую вазу с цветами. КОГО?! Служанку? Королеву?! За дверью удвоили усилия, судя по крикам, там происходило что-то уж совсем невообразимое. Подхватив с пола здоровенный осколок, Леони выставила его перед собой на манер шпаги и ворвалась в соседнюю комнату, готовясь защищаться до последнего от... Что это?..
Бледный Гиацинт: Луиза Арамона Манрики?! Гайифцы?! Пожар?! Да-а-а... На врагов Айрис не скупилась. Допустим, в Багерлее ворвались гайифцы с пленными Манриками и подожгли последних, устроив пожар. А сама Луиза была в таком ужасе от убийств, что... упала в обморок? Продолжая трепетно прижимать к себе вазу, госпожа Арамона быстро просчитывала ситуацию. В том, что с минуты на минуту здесь появится Колиньяр, возможно, даже с королевой, Луиза и не думала сомневаться. К тому же, где-то здесь была графиня Дорак, чьего отлучения из комнаты капитанша заметила очень не сразу. Когда Айри зашлась в присупе кашля, первой мыслью госпожи Арамоны было плюнуть на все и броситься к девушке, но огромным усилием воли женщина осталась на своем месте, издав еще один вопль о помощи. Теперь вопль весьма искренний. И даже падая, точнее плюхаясь, в импровизированный обморок, Луиза продолжала орать как ненормальная. Пол был твердым, очень неудобным. Тело, познакомившееся с ним слишком близко, неприятно ныло и жаловалось. Мол, не в том я возрасте, чтобы так летать и так приземляться. Капитанша цыкнула на тело, и оно послушно притихло. Не теряя времени, женщина прикрыла глаза и замолчала, не выпуская из рук вазу. Цветы из нее выпали, а вода натекла за воротник, но это даже было приятно. Такая внезапная бодрость и прохлада. Теперь, лежа в луже воды и среди цветов, с ушибленной поясницей и слегка севшим голосом (вместе с Арнольдом пропали замечательные тренировки голосовых связок), женщине оставалось надеяться, что Айрис справится с кашлем и не оплошает. Эстебан Колиньяр Эстебан встал и, продолжая вдохновенно разглагольствовать о том, что Её Величество, конечно, уже ничто не спасёт, но бравый Ызарг, пожалуй, готов спасти её дам - разумеется, не надурняк, а в обмен на любовь, которой он желает прямо здесь и сейчас заняться сначала с ней, а после – с Селиной, подкрался к двери. И тут началось настоящее безумие. Сначала дико заголосила, кажется, арамонья вдова. К которой практически сразу присоединилась герцогиня Окделл. Припадочная верещала, что на неё зачем-то напали Манрики и почему-то - гайифцы, умоляла Создателя её защитить, а после вообще понесла совершеннейшую чушь про ветер и волны. Затем что-то грохнулось, где-то задребезжало, дурные вопли сорвались на визг, а визг – на кашель. Грохнулась, надо думать – доведенная госпожа Арамона, об обмороке которой с явным опережением возвестила придурковатая сестрица придурковатого Окделла. И при том продолжила голосить. Слишком громко как для обморочной или тем более – мёртвой. Колиньяр даже не пытался связать этот бред, но мгновенно нашёл ему объяснение – либен дамен приняли его предложение за чистую монету и хотят таким идиотским образом призвать на помощь гвардейцев. И их надо было срочно заткнуть, пока стражники и в самом деле не посбегались. Генерал сделал королеве знак оставаться на месте и, открыв дверь с ноги, смертоносным ураганом ворвался в приёмную. Такой себе Астрап верхом на Анеме. При этом парень набрал такой разгон, что едва не налетел на развалившуюся на полу капитаншу. Кляча была усыпана розами и возлежала в луже в обнимку с вазой. Стоявшая рядом Селина держала стакан воды, которой у её матушки и так было, хоть залейся. Венчала обстановочку Леони Дорак с угрожающе занесенным осколком в руке. Так эти курицы что же – решили напасть?! НА НЕГО? Вот это анекдот! Кстати, а где припадочная? Эстебан резко обернулся. И, надо сказать, очень вовремя. Айрис Окделл Вопли возымели действие. Когда дверь с громким стуком отворилась, девушка вздрогнула и крепче сжала вазу над головой. Колиньяр даже не вышел, и даже не выбежал, а просто вырвался из комнаты, и вид у него при этом был ТАКОЙ ошалевший... Да действительно, вокруг творилось Леворукий знает что, все кричали, верещали, сносили какие-то вещи. (В частности сам генерал, чуть не снес и так лежавшую Луизу, об нее споткнувшись) Айрис пыталась подавить кашель и наконец сообразить, как продолжать план. Надо, надо... надо размахнуться и как следует долбануть по самой макушке... Сделать это сразу около двери Айри не успела, как говорилось выше, Эстебан пронесся в центр комнаты с невероятной скоростью. Девушка сделала пару нерешительных шагов к своей жертве. Время как будто замедлило свой бег, эти шаги она делала невыносимо долго и судорожно соображала как бы так ударить. И каково это бить кого-то живого, а вдруг она убьет его? Надо несильно. Но вдруг он не упадет? И тогда будет только хуже, тогда будет плохо всем. И вообще, это же враг. Он смел задирать ее брата и отца в поместье Лаик, он чуть не убил Дика на дуэли, и сегодня он посмел поносить ее семью, ее законную королеву, ее саму, он негодяй, он заслужил получить вазой по голове! Ему так и надо! Айри нахмурилась и замахнулась вазой. Создатель, как же страшно... - Получай!!! - и в этот момент Колиньяр обернулся... Окделл доразмышлялась... В лицо бить намного сложнее, на тебя смотрит пара удивленных глаз. Но Айри это не помешало, она бы уже и не успела остановиться, ее рука с грозным оружием правосудия уже обрушивалась на врага. Но теперь не на затылок, а прямо в лоб. Катарина Оллар Катарина была уверена, что соседняя комната наполнена гвардейцами во главе с каким-нибудь Манриком, о которых кричала Айрис, пытающимися в грубой форме утащить дам на дознание или еще куда похуже, а может и избивающих их уже прямо на месте, такой страшный общий крик доносился из-за двери. Оставалось только благодарить Создателя, что Эстебан пришел именно сегодня и имея свои чины сможет как-то препятствовать такому издевательству над женщинами... Но тут он открыл дверь и кинулся в комнату, королева, конечно, поднялась из кресла и пошла вслед за ним, хотя бы для того сначала, чтобы опасливо выглянуть из-за открытой двери... И никаких гвардейцев в комнате не оказалось. Там стояла растрепанная Айрис, сжимая в руках увесистую вазу, а у ее ног лежал оглушенный ударом Эстебан. Луиза сидела на полу в луже воды рядом с валяющейся на полу еще одной вазой и рассыпанными цветами. Леони держала в вытянутой руке опасный осколок. Селина и Адела просто смотрели на все это большими глазами. Больше никто не кричал, но не смотря на это теперь действовать нужно было как можно скорее - дамы навели столько шума, что сюда скоро, наверное, явится целый отряд. И обнаружит Эстебана без сознания и с огромным на глазах расплывающимся кровоподтеком на лбу. Создатель милосердный, оставалось надеяться, что Айрис его не убила... И даже в этом случае за нападение на мальчишку мало им всем не покажется. - Скорее, дамы, - нервно проговорила Катарина, чувствуя, как у нее начинают не к месту дрожать руки и склоняясь над Эстебаном, - Его нужно спрятать. Вы создали столько шума, что сейчас сюда обязательно кто-нибудь явится, поэтому, быстрее... Колиньяра нужно перенести в мою комнату, и... может быть, под кровать, и покрывало натянуть пониже к полу. Если спросят про него, то скажем, что он приходил, но уже давно ушел, а потом Луизе стало дурно, вы, Селина и Айрис, испугались, разбили вазу... Леони! - воскликнула Катарина, - Бросьте Ваш осколок на пол. Потом Катарина вновь посмотрела на Эстебана и тихо сказала: - Может быть, ему еще рот заткнуть, чтобы не застонал, когда гвардейцы придут... В коридоре послышались не просто шаги, а звук почти бегущих к их камере солдат, потому не долго раздумывая королева сунула юноше в рот свой собственный скомканный платок и снова проговорила, глядя на фрейлин: - Скорее... в мою комнату, под кровать, пока не поздно. Леони Дорак Леони совсем ошалела от происходящего. Если она правильно всё поняла, девушки подняли крик, чтобы выманить его из соседнего помещения и... стукнуть вазой по лбу! Вот это приключение! Такого ни в одной балладе нет. Когда Колиньяр уйдет, и снова станет скучно, можно будет написать об этом книжку. И брату рассказать, и отцу... сестре вряд ли, она не поймет. А Айрис молодец! И тем более её дуэнья! Хоть и взрослая, а такое устроить. Может быть, она их недооценила? Леони обвела взглядом сцену, испытывая восторг, смешанный со злорадством, что Колиньяру хорошенько досталось. Это же надо - кляп в рот и под кровать! Девушка с трудом подавила неуместный смех. Маркиз, капитан королевской охраны, спрятан под кроватью Её Величества... Только вот дальше что-то не складывалось. Глава Тайной канцелярии Дриксен из её любимой книги так бы не поступил. - Ваше Величество! - в порыве вдохновения Леони взмахнула рукой и, спохватившись, аккуратно отложила осколок на кресло. - Колиньяр пришел не один, его люди не могли бы пропустить его уход, значит, они точно знают, что он здесь. Если вы запретесь в той комнате вместе с ним, мы скажем, что у вас личный разговор, и они не станут вам мешать. Ведь... не станут же, правда? - она неуверенно заглянула королеве в глаза. - А мы с Айрис просто... играли, - Леони улыбнулась фрейлине, - играли в нападение гайифцев, потому что нам скучно. Или ссорились, это правдоподобнее, потому что неприлично мешать игрой разговору Её Величества, но если солдаты слышали, что именно кричала Айрис, они не поверят.
Бледный Гиацинт: Эстебан Колиньяр Эстебан осторожно повернул голову и медленно открыл глаза. Последние несколько месяцев ему частенько доводилось просыпаться с больной башкой в довольно неожиданных местах. Доводилось ему и прятаться под кроватью, когда неожиданно возвращался чей-то рогатый муж – разумеется, не со страху, а исключительно из благородства, чтоб не порочить репутацию дамы. Но чтоб очнуться под кроватью, находящейся в королевской спальне, которая в свою очередь – находится в Багерлее! Впрочем, парень далеко не сразу понял, где именно он находится. Потому что было очень темно, а когда он попытался встать – стало ещё и больно. Потому что он с размаху обо что-то шарахнулся и без того пострадавшим лбом, а когда попытался схватиться за ушибленное место – приложился ещё и локтем. Колиньяр тихо взвыл, потому что громко выругаться помешала тряпка, которая какого-то змея была у него во рту. Эстебан её тут же выплюнул и попытался сообразить, где он и что с ним. Последним его воспоминанием были бешеные глаза герцогини Окделл и неотвратимо летящая в голову ваза, а первой мыслью... Генералу отчего-то вспомнилась бородатая рожа варастийского адуана, которых тогда ещё корнет Колиньяр за пристрастие к жареным тушканАм называл крысоедами. Помимо жареных тушканОв, тот крысоед обожал рассказывать всякие "страсти", а эта – была его самой любимой. Эстебан её слышал всякий раз, как ходил с ним в дозор. "Ён, начится, на самом деле не помер, а просто вусмерть ужабился и шибко крепко уснул," - рассказывал адуан, - "а его так, живого, в гробешник и запихачили, но заколотили, его крысью матерь, хреново, а зарыли, жабу его соловей, неглубоко..." История, как ни странно, имела неожиданно счастливый финал – тот пейзанин не только выжил, но и всех своих родичей пережил, которых при виде вернувшегося с погоста окочурки дружно на радостях хватил некий "кондратий". Корнет тогда от души поржал, а сейчас вот ужас липкой, холодной лапкой стиснул отважное генеральское сердце. Но паниковать и, тем более – орать будущий Первый маршал не стал (хотя, честно говоря, очень хотелось), а со всей дури врезал ногами по крышке... Катарина Оллар - Тюремщики ушли, - тихо проговорила Катарина в ответ на слова Леони, - Если бы это было не так, они бы уже были здесь. В любом случае, здесь скоро кто-то будет, и с этим кем-то придется объясняться... Так что нужно действовать быстрее и потом всем стараться говорить одно и то же... Раздался лязг отпираемого засова. Благо, дамы поспешили и унесли Эстебана в комнатку королевы, запихав его там под кровать. Дверь комнатки едва успели прикрыть, как в камеры вошла охрана, осведомляясь, что здесь случилось, и кто кричал. Катарина поспешила уверить их с помощью своих дам, что теперь у них все в порядке, просто случайно разбилась ваза, и у госпожи Арамона был приступ кашля, но беспокоить тюремного лекаря специально не стоит, может быть потом, когда у него выдастся время, он придет ее осмотреть, и так далее. Голос Катарины журчал ручьем, своими спокойными речами она старалась спровадить гвардейцев, и это ей уже почти удалось, как из комнатки со спрятанным Эстебаном вдруг донеслись таки звуки, словно юноша пытался там что-то разломать. Айрис Окделл Враг повержен, и вот он лежит перед ногами девушки. Время как будто только и ждало этого мига, чтобы понестись вскачь, наверстывая упущенное. Вышла королева, начала что-то говорить, все стали что-то делать, предлагать, перетаскивать Колиньяра под кровать. Все было странно и путанно, ясной оставалась лишь одна мысль: "Мы победили!" И не все в этом мире зависит от продажных судей и тиранов-королей! Проведение не даст пострадать невинным женщинам! Но это еще не все. Да, здесь будет охрана, и надо что-то придумать. Предложение Леони казалось очень остроумным. Если раньше Айри и с опаской поглядывала на графиню Дорак, то теперь это было как-то неважно, да, Колиньяр был навозником и врагом, а Леони всего лишь девушкой ее возраста, с которой, как и со всеми в этой комнате, ее теперь объединяла общая беда, общая авантюра и общая опасность. Об этих несостыковках Айри не задумывалась. Ссориться... ссориться... Придумать ничего путного девушка не успела, пришли охранники. Все же Ее Величество очень умная женщина! Айри во все глаза смотрела на нее и чуть сама не поверила, что ничего не произошло, что это ей все только показалось и приснилось. Но тут из комнаты с жертвой, которая должна была по всем канонам тихо и с достоинством дожидаться, пока ее придут допрашивать, начала шуметь и тем самым приносить неприятности. Все замерли. Что же делать? Сказать, что генерал там с Ее Величеством нельзя. Она перед глазами стражников. Хотя эта мысль была очень хорошей. Жаль, что теперь она неисполнима. Что же делать? Надо, чтобы туда пошел кто-нибудь из них и разобрался, но, чтобы туда ни в коем случае не подумали идти стражники. Опастность велика, но есть надежда, что она его все же хорошо приложила вазой, и он до конца еще не пришел в себя. Мысль, такая дикая и странная на миг пришла в голову. Айри даже поморщилась. Что за дурь? Сказать... что он? Этот навозник... Да ни за что. Если бы это было наяву, она бы из окна выпрыгнула. Но тут надо хоть что-то делать... Дамы ее не осудят, а сам виновник переполоха, будем надеться, этого никогда не узнает. Отец как-то говорил, что навозники настолько мерзки и коварны, что могут притвориться влюбленными и взять в жены достойную девушку, чтобы завладеть статусом и, самое главное, землями. Это было хорошей причиной... Все было довольно правдоподобно, насколько об этом могла судить Айрис, не особо сведущая в дворцовых интригах. Но молодые навозники ей представлялись именно бегающими в кабаки и обманывающими достойных девушкой с хорошим наследством. Пожалуй, отсюда и пошла история о злых и незнающих ничего святого "навозниках", которая потом обросла матушкиными наставлениями и бурной фантазией самой герцогини. Собственно, идея была так себе, особенно по самому содержанию, но это сразу был и выход из положения, и причина "ссоры" между самой Айрис и Леони. Девушка на миг прикрыла глаза от стыда и отвращения к тому, что она сейчас будет делать, как бы продолжая речь королевы невозмутимо решила поделиться со стражниками: - Кстати, скоро Вам придется выпустить меня отсюда, господин генерал обещал на мне жениться. Он сказал, что в наших будующих владениях мы сможем уютно жить, как влюбленные птички в гнездышке. А, тот шум, что Вы слышали? Так это мы немного повздорили с графиней Дорак. Она утверждает, что он тоже предлагал на ней жениться, но это же просто вздор! Разлучница! - что у нее не получится успокоить стражников лучше королевы Айри не сомневалась ни минуту, но надо было что-то говорить и она говорила ЭТО. Осталось придумать причину, чтобы зайти в ту комнату, а лучше еще и прихватить с собой вазу на всякий случай. Мало ли, придеться бить еще раз... - Я пойду проверю своего возлюбленного! - она заносчиво посмотрела на охрану, в конце концов, кто они такие перед герцогиней Окделл! Матушку, вон, никто никогда не смел ослушаться, пусть и ее боятся. - Да, я пойду, а Вы, графиня, оставайтесь здесь! - оставалось только наедяться, что Леони поступить совсем иначе и все же пойдет следом, устраивать сцену ревности, потому что идти к очнувшемуся Эстебану, после того, как она его огрела, было боязно. Надо было все же его связать... - с этой мыслью Айри обреченно направилась в стороун двери. Эстебан Колиньяр Далеко герцогине ходить не пришлось - Эстебан восстал со гроба, который, не выдержав проверки на прочность, на поверку оказался королевской кроватью и встретил её в дверях спальни. Господин генерал неотрывно смотрел на свою возлюбленную и ни на полсуана не было любви во взгляде его. Колиньяр был в ярости. И жаждал объяснений. Которых не мог ни потребовать, пока в комнате стражники (по счастью оказавшиеся не тюремщиками, а его, Эстебана, людьми), ни найти сам. Хотя до последнего момента ему всё было ясно. Госпожа Арамона – крыса Манрика, которая очень явно об этом намекнула лающим кашлем, когда парень полез к Селине. Но генерал намёка не понял и она, чтоб не выдать себя и защитить дочь, подняла переполох – из расчёта, что сбегутся тюремщики, которые наверняка в курсе. Чтобы те отвели его в сторонку и деликатно объяснили незадачливому новичку, что старуха – шпионка и её прессовать нельзя. Но эти идиотки зачем-то на него напали! После того, как подняли такой шум, что удивительно, как это ещё под окнами толпа не собралась. Неужели они не понимали, что охранники, как и тюремщики, знают, что Колиньяр - здесь? А найти его в семи комнатах – задача, с которой справится даже Окделл. И на что эти дуры рассчитывали, когда задвигали его под кровать? Что Эстебан Колиньяр - ызарг, сын зубана, племянник ежана и подельник фламинго, очухавшись, станет их выгораживать? Или что охрана примет его за ночную вазу да пройдёт себе мимо? По всему выходило, что болезная капитанша по душевной добрости хотела повесить на опальную королеву ещё и покушение на наследника фактически правящего герцога. Оставалось только надеяться, что Катарина, пока Эстебан э-э... отсутствовал не успела всем разболтать, что он ей - не враг. Впрочем, даже если и так - он это обязательно выяснит. И примет меры. ТАКИЕ, что хищной кляче его бравый Ызарг ласковым котёнком покажется. Хотя было всему этому и ещё одно объяснение, которое генералу на тот момент в голову не пришло. Всю алогичность, если не сказать – абсурдность этого нападения можно было объяснить одним словом: ЖЕНЩИНЫ. - Тюремная атмосфера плохо повлияла на герцогиню Окделл, – Эстебан небрежно вскинул руку в ответ на приветствие втрое старшего нижестоящего и всеобъясняюще покрутил у виска, – Всё в порядке, полковник. Дамы слегка повздорили, пока я производил обыск в спальне. Ааа... Эттто.... Это я в процессе немного ушибся, - поспешно добавил он, прикрывая рукой немалый синяк. Вряд ли, конечно, полковник ему поверил. И ещё более вряд ли - зашибленный и уязвлённый Ызарг сейчас стал бы играть в благородство. Но сказать, что его вырубила горшком какая-то девка было выше эстебановых сил. С меньшей охотой он бы рассказал разве что про "гробешник", - В общем, ситуация под контролем. Можете пока быть свободны. Да! И оставьте мне свою шляпу. Айрис Окделл Да уж, день явно не удался. Это Айрис поняла сразу. Она уже потянулась было к ручке двери, чтобы открыть ее и осторожно зайти внутрь, как она открылась сама. Девушка вздрогнула и испуганно уставилась на Эстебана. В данный момент больше всего ей хотелось с визгом броситься наутек. Как так? Почему он очнулся так рано, почему именно сейчас, зачем он вышел, зачем он услышал все это?! Как стыдно. теперь этот навозник будет ухмыляться и издеваться над ней. Отродье Леворукого. Да это все глупости, и не о том она думает, сейчас Колиньяр позовет на помощь стражу, расскажет им все, и тогда уж точно все будет потяряно. Такой план, такая авантрюра. Наконец они решились сделать хоть что-то и не стали просто сидеть и дожидаться своей участи. И ничего не получилось. Было обидно и все еще страшно. Айрис напряглась и уже ждала, что сейчас он отдаст распоряжения своим людям, их схватят, поведут уже в НАСТОЯЩУЮ темницу, в темные подвалы, где сырость и холод. Дадут последний паек в виде краюшки черствого хлеба, нет, скорее, только куска. На всех. И кувшин воды. А потом их начнут допрашивать.... - Тюремная атмосфера плохо повлияла на герцогиню Окделл - ничего себе. То, что вылетело из уст Колиньяра были не ругательства и не приказы, а вполне себе нормальная речь. Но уж очень это было странно. Все в порядке? Он сюда за тем и пришел, чтобы вазой по голове получать? Или, может, все же она ударила его слишком сильно? Девушка удивленно уставилась на Колиньяра. Нет, это все очень подозрительно. И зачем ему чья-то шляпа?.. Луиза Арамона Было холодно. Мокрые тряпки, именуемые платьем, липли к телу и были омерзительными. Луиза по-прежнему сидела в луже и выковыривала из-за корсажа мерзкий цветок. Цветок никак не выковыривался, и госпоже Арамоне пришлось залезть в корсаж рукой чуть ли не по локоть, с удовольствием отмечая слегка позеленевшие лица охраны. К сожалению, долго охране не удалось понаблюдать за ухищрениями вдовы, а так же послушать щебетание опальной королевы, которая, разливаясь соловьем, пыталась представить ситуацию в лучшем свете. Самой главной радостью для Луизы, конечно, стал тот факт, что враг в лице Колиньяра был повержен и надежно спрятан, однако, женщина не тешила себя мыслями, что спрятать здоровенного юношу в небольших тюремных комнатах все же можно надолго. И, в конце концов, когда-нибудь ему придется очнуться, если Айри его, разумеется, не убила?.. Хотя мысли о постепенно разлагающемся Эстебане приятно грели озябшее сердце Луизы, женщина не сильно надеялась на летальный исход. Ваза не пистолет. Убить ей можно только, например, разбив и напихав осколков в горло жертве. Погрязнув в мечтах о жующем осколки Колиньяре, капитанша не сразу поняла, что ситуация несколько изменилась. То, что Эстебан, кажется, очнулся, было очень, очень плохо. Нет. Это было отвратительно. Оставалось надеяться на то, что удар Айрис повредил в голове генералика что-то очень важное, без чего скорбный мозг Колиньяра отказывался функционировать как следует. Зато когда юная герцогиня, потупив голову, начала рассказывать о своей скорой свадьбе с Эстебаном, Луиза едва сдержалась от оглушительного хохота. Ловко придумано, хоть и позорно для истинной герцогини, кк наверняка считает девица Окделл. Ну ничего, на войне поистине все средства хороши. Даже если приходиться сознаваться в дурном вкусе и объявлять себя возлюбленной Колиньяра. Но самоотверженная Айри на этом не остановилась. Втравив во все это попутно еще и графиню Дорак, девушка решила отправиться в колиньярье логово, вооружившись лишь вазой. В прочем, ваза, как уже было доказано, не самое дурное оружие. Если бы Луиза могла, она бы схватилась за голову. Но в одной руке у нее был добытый цветок, а вторая рука была сжата в кулак, который очень хотелось пустить в дело. Едва заметив, как Айрис скрылась в комнате с уже очнувшимся Колиньяром, госпожа Арамона вскочила с насиженного места, запутавшись в юбке, поскользнувшись на воде, и едва не плюхнувшись обратно в мокрые объятия пола. – Как можно! – вскричала госпожа Арамона, принимая оскорбленный и праведный вид. – Как можно отпустить невинную девицу в комнату к ее возлюбленному, с которым она еще не скреплена узами брака?! Это может стать концом для репутации честной и благородной герцогини! – смахнув несуществующую слезу, Луиза, подхватив юбки и присев в неуклюжем и торопливом реверансе, бросилась вслед за Айри, которую, возможно, уже убивает озверевший Колиньяр. Влетев в комнату, женщина едва не налетела на свою воспитанницу, застывшую подобно статуе. Дело дрянь...
Бледный Гиацинт: Эстебан Колиньяр Полковник протянул шляпу и усмехнулся в усы. Эстебан знал, что означает эта ухмылка. Так уж вышло, что когда они сюда шли, именно этот пожилой полковник советовал парню взять сопровождающего. Генерал тогда только отмахнулся – он собирается в будущем командовать армиями, так неужели этот старый болван думает, что он не справится с несколькими женщинами? И вот теперь он стоит перед подчинёнными с расшибленным лбом, лепит школярские оправдания и собирается снова наступить на те же грабли. Полковничья шляпа была довольно потрёпанной, но подходила к новому генеральскому мундиру всяко больше, чем расплывшийся на пол-лба фингал. Колиньяр, мужественно игнорируя боль, её нахлобучил и мрачно из-под неё оглядел обступившее его катаринино окружение: свою возлюбленную герцогиню, чтоб их всех, Окделл, мокрую и оттого особенно неприятную госпожу Арамону, подозрительно затихарившихся Леони, Селину и служанку, которую Эстебан знал, как работницу трактира, где очень хорошо знали его, а потому старательно делал вид, что её не знает. Ладно, гордость гордостью, но старик прав – от этих... дам можно ожидать чего угодно. Конечно, если снова возникнет подобная ситуация, уже умудрённый увесистой посудиной генерал с ней запросто справится, но к чему эти ситуации создавать? Эстебан не может находиться одновременно в двух комнатах, поэтому ему нужен человек, который, пока он спокойно, без мистерий и лишних ушей, переговорит с королевой - присмотрит за крысами и истеричками, чтобы те не лезли к двери и снова чего-то не отчебучили. - Впрочем... один человек пусть останется, - скрипнув зубами, скорее признал, чем приказал генерал, - Мне нужно закончить допрос. Не хочу, чтобы меня отвлекали. Полковник скорей одобрительно, чем исполнительно кивнул и, отдав короткое распоряжение такому же усатому теньенту, вышел с остальными за дверь. Ызарг выждал, когда лязгнет последний засов и залязгал зубами. Он был взбешён, оскорблён и жаждал мести. - Не надейтесь, что это сойдёт вам с рук, - многообещающе заверил он, - Но с вами я буду разбираться позже. А пока попрошу Её Величество вернуться в комнату. Мы ещё не закончили нашу беседу. Катарина Оллар Все-таки потихоньку спровадить стражников не удалось, и Эстебан был сам в этом виноват, впрочем, винить юношу, который очнулся в темноте под кроватью с кляпом во рту за то, что он не продолжил лежать там тихо, а постарался разрушить свою "темницу", было нельзя. Услышавшая грохот оттуда Айрис снова рванулась в спаленку с вазой, очевидно, чтобы добить того негодяя, которого строил из себя перед фрейлинами Колиньяр, окончательно. Остановить ее королева не успела, да это было уже и неважно, Эстебан выбрался из-под кровати и вышел к гвардейцам сам. Чины у него оказались и вправду настоящими - стражники его послушались. Он решил оставить одного теньента в комнате с дамами, и оставалось лишь надеяться на то, что в нахлынувшем на них пылу воинственности они его не убьют. Сама Катарина после предложения-приказа продолжить незаконченный разговор в отдельной комнате, привычно состроила из себя жертву и прошептала: - Госпожа Арамона, мы просим Вас, проследите, чтобы девушки больше не ссорились и не шумели... Этот наш разговор с генералом Колиньяром нам всем необходим... После этого она опустила глаза и обреченно сделала несколько шагов в спальню вслед за Эстебаном. Как только дверь была притворена, она тихо произнесла: - Прошел уже целый год, а ты не изменился, - все также нарываешься на синяки... Теперь надо было опасаться, чтобы их разговор не услышал еще и теньент, и Катарина совсем перешла на шепот: - Тебе нужно приложить что-нибудь холодное... Сними шляпу и садись. Тут есть вода. Королева смочила водой из графина полотняную салфетку и прижала ко лбу юноши, совсем как когда-то год назад. Сама она наклонилась к нему очень близко и сказала: - Теперь говори, что все это значит. Только тише... Леони Дорак Когда Айрис принялась явно на ходу сочинять историю их ссоры, Леони едва не уронила челюсть. Она что, другого объяснения не нашла?! Они не поделили Колиньяра! Этого мерзкого заносчивого типчика с такой самодовольной рожей, что синяк её только украсит! В этот момент как раз появился Колиньяр, да к тому же с синяком. Леони вперила в него пристальный взгляд, пытаясь смириться с тем, что только что выдумала девица Окделл. Синяк ему действительно шел, только всё равно зря они всё это затеяли: отец отцом, но пока что здесь решают всё Колиньяры, а они таким раскладом довольны не будут. Конечно, Дораки не Окделлы, Леони была уверена, что может в любой момент потребовать выпустить её из Багерлее, куда отправилась по собственной воле, и её выпустят, в отличие от той же Айрис, которую Колиньяры, скорее всего, рады были наблюдать в тюрьме. Проблема в том, что Леони совершенно не была уверена, что снаружи ей в данный момент будет безопаснее, чем внутри. Так или иначе, бить Колиньяра не следовало, и ему надо сказать спасибо за то, что он их прикрыл, как бы странно это ни было. Впрочем, ничто не мешает ему потом рассказать всё отцу... Если подвернется такая возможность, надо будет дать ему понять, что Леони к этой истории не имеет никакого отношения. Девушка хмуро посмотрела вслед ушедшим Её Величеству и Колиньяру и повернулась к новоиспеченному гостю. Вообще-то он мог бы быть симпатичным, если бы не был таким нежданным. Теперь ещё и маячить перед глазами будет. - Садитесь, сударь, - приказным тоном предложила Леони, указывая на кресло в дальнем углу, у двери. Это было то самое кресло, в которое юная графиня отбросила осколок вазы, когда Колиньяра оглушили, но фрейлина успела об этом совершенно забыть. Эстебан Колиньяр - Колиньяров в Талиге почему-то не любят, - тяжко вздохнув, пожалобился Эстебан и, отшвырнув в сторону шляпу, развалился в кресле, - Это значит, что я, пользуясь обрушившимся на меня самовластием, прибрал к рукам все эти регалии, только за тем, чтобы явиться сюда и сделать тебе предложение, от которого очень тебя попрошу не отказываться. Нет, я знаю, что ты королевская особа и к тому же – не первый год замужем, но раз уж твой муж – королевская особь, не способная защитить жену - за дело приходится браться рыцарям, - рыцарь полководчески сдвинул брови, на что свежий синяк тут же откликнулся болью, поэтому рыцарю пришлось сделать лицо попроще, - А предложить я тебе хочу авантюру. А конкретно – побег. Скажу честно – затея довольно рисковая, но шансы есть и немалые. К тому же, чтобы тебя спасти, возможно, будет достаточно просто попытки. А если мы даже не попытаемся... - тут Колиньяр вспомнил, что у Катарины слабое сердце и решил слегка разбавить палитру, переменив тему, - Да, насчёт теньента можешь не беспокоиться – мои люди в курсе и им можно доверять. Чего не скажешь о твоих... дамах. Я к ним с открытой душой и всем положенным пиететом: всех уважил, никого вниманием не обделил и вот она – благодарность. И ладно бы только это, - сейчас раненный герой откровенно блаженствовал и потому проявил снисходительность, - Но они набросились на меня сразу после того, как фактически позвали стражников. Значит, они либо полные дуры, либо хотели тебя подставить. Как вариант – и то, и другое. Кстати, каким ветром их занесло в твою свиту? Я давно не бывал во дворце и никаких Окделлов и тем более – Арамон в вашем курятнике не припомню. Луиза Арамона В обреченности, с которой Катарина уплыла за Колиньяром, было что-то подозрительное. Луиза прищурилась, раз за разом проматывая в голове слова, которые королева обронила, прежде, чем уйти. Что еще за "нам всем необходим"? Лично госпоже Арамоне необходимо было только сухое платье да чего-нибудь пожевать – от всей этой суматохи и от нападения на генерала разыгрался жуткий аппетит, но приходилось терпеть. Подслушивать второй раз женщина не собиралась. Еще одного удара вазой (а именно этим может закончиться шпионаж) дитятко может не пережить. Как, в прочем, и Катарина, которая, наверняка, грохнется в неподдельный обморок от такого обилия насилия. В реверансе, прощаясь с королевой, Луиза так и не присела, впав в задумчивость. Но на это, кажется, никто не обратил внимания. Теньент, которому вежливо предложили сесть, вызывал у Луизы больше уважения, чем мог бы вызвать подчиненный Колиньяра. В прочем, женщина напомнила себе, что мужчина все-таки действительно подчиненный Колиньяра (а значит, вполне может принимать участие во всех колиньярьих делишках), и мысленно пожелала ему пюхнуться в кресло, где заманчиво поблескивал почти невидимый глазу осколок вазы. – Негоже так вести себя молодой герцогине, Айрис, – очнувшись, наставительно произнесла Луиза, разумеется, имея в виду "ссору" с графиней Дорак. Нельзя, чтобы теньент что-то заподозрил. Айрис Окделл Все повторяется. Вновь Колиньяр идет в комнату с Катариной, вновь ничего неизвестно, вновь они сидят здесь и волнуются. Но это не значит, что все прошло зря, теперь физиономию Эстебана украшает очень красивый синяк. Может, повторить подвиг? Опять крики, опять ваза... Но вряд ли кто-нибудь купится на такое дважды. Хотя, все было так суматошно, что вряд ли генерал вообще понял, кто и зачем кричал. Так что чисто теоретически... Ничего не выйдет. Теперь с ними сидел теньент. Прихвостень навозника. Ужас. Везде стервятники, которые следят за тобой и ждут твоего промаха, чтобы незамедлительно наброситься... Но этот вроде был ничего так. Такой мужчина "в самом расцвете сил" Лет сорока, может, сорока двух с шикарными усами.... и он как-то странно смотрит на Луизу. А вдруг?.. – Негоже так вести себя молодой герцогине, Айрис, - как так? Подумаешь, пошла к своему возлюбленному. Это нормально. Не будь возлюбленный Эстебаном... Хорошо хоть, вымышленным. Надо было как-то воплотить в жизнь новый план. Или его хотя бы придумать. И достойно вести себя при стражнике. Но... кто он такой, чтобы перед ним выступать? Навозники еще попляшут! - Я все сделала правильно, сказала Айрис и села в кресло, взявшись за рукоделие, делатьв се равно было больше нечего. - Так и надо!.. - девушка осеклась и, надувшись, замолчала. Она же уже сказала, что Эстебан ее возлюбленный, но... Ну и ладно. Она нахмурилась и принялась упрямо втыкать иголку в ткань.
Бледный Гиацинт: Катарина Оллар Катарина прикусила губу, а потом внимательно вгляделась в лицо юноши. То, что он предлагал сейчас с серьезным лицом, она вряд ли восприняла бы всерьез при других обстоятельствах, но теперь выбирать не приходилось. Поэтому, Катарина отняла руку с салфеткой от пострадавшего от вазы лба Эстебана и села напротив него в кресло. - Ты уверен, что есть шанс? - тихо переспросила она, - Будь все хоть немного радужней, чем есть, я бы категорически сказала "нет", но сейчас... У меня нет выбора. Она огорченно отвела глаза, но потом снова взглянула на сидящего перед ней юношу. - Расскажи, в чем состоит твой план, - попросила она все также елеслышно, - И еще, я прошу тебя, Эстебан, не нужно... Не надо называть моих фрейлин курятником - это недостойно. Королева замолчала в ожидании того, что Эстебан подробнее озвучит ей детали своего плана, и приготовилась слушать. Эстебан Колиньяр Королева, покинув раненного рыцаря, расположилась в соседнем кресле, отчего тот моментально приуныл, а когда ему сделали замечание - и вовсе набычился. - Разумеется, Ваше Величество. Тем более, что с некоторых пор они не только Ваши фрейлины, но и мои возлюбленные-нареченные. Которым я одновременно сделал предложение, предложив одной руку, другой – сердце, а покуда они дрались - воспылал неистовой страстью к госпоже Арамоне: повалил её на пол, осыпал розами и поцелуями, но был жестоко ею отвергнут и с горя задулся под Вашу кровать, где, безутешный, принялся колотиться лбом о днище, пока таким образом не покончил с собой. Полагаю, именно это они и собирались поведать стражникам, которые бы тут же, с чувством полного удовлетворения, убрались! – Эстебан выпустил пар через нос и снова глянул на Катарину. В этот раз - виновато, - Прости, Катари. Ты права. А план... Ну, если вкратце - я намерен организовать тебе кортеж. С эскортом. Который сам же, как начальник королевской охраны, возглавлю. По документально подтверждённой легенде мы повезём тебя в суд, а вот куда мы направимся на самом деле – я и хотел с тобой обсудить. Как ты смотришь на то, чтобы временно укрыться в Ноймар? Ноймариннен предоставит тебе убежище? Луиза Арамона В воздухе витали флюиды напряжения. Разговор, которым могли бы себя занять фрейлины и дуэнья, не клеился, и виной тому была усатая рожа теньента, чье присутствие на корню обрубало непринужденную беседу. Это было видно по Айрис, которой, кажется, не терпелось что-нибудь сказать, но она упорно дырявила иглой ткань. И правильно, лучше молчать, чем сболтнуть лишнего, особенно в их незавидной ситуации. Интересно, Манрики в курсе всего бедлама, что происходит здесь? Было бы забавно узнать, что думают по этому поводу рыжие фламинго. Луиза поскребла отчаянно зачасавшийся лоб и зашипела от боли, чувствуя, как по пальцам потекла теплая жидкость. Одно дело почесать лоб пальцем, другое – иглой, которая была зажата в руке. Женщина никогда раньше не думала, что вышивание может быть таким опасным занятием. Ну что же... Хуже, чем я сейчас, стать уже невозможно. Царапиной больше, царапиной меньше... Приложив белый платок к кровоточащей царапине, госпожа Арамона устало оглядела комнату. На пару мгновений женщине захотелось уползти в какой-нибудь угол и там заснуть, но капитанша силой воли стряхнула с себя сонливость, понимая, что этот долгий и странный день еще не закончился, все самое интересное еще впереди. Хотя "интересное" – не совсем то слово. Точнее, совсем не то. Было бы правильнее сказать, что все самое важное еще будет. Надо лишь подождать, когда Катарина закончит говорить с генералом. Оставалось надеяться, что королеву все же не убьют. – Просто нужно уметь сохранять достоинство и не превращаться в склочную и невоспитанную особу, – ответила дуэнья своей воспитаннице, припомнив как драла волосы кляче, к которой когда-то загуливал Арнольд. Айрис Окделл Просто нужно уметь сохранять достоинство и не превращаться в склочную и невоспитанную особу, - Луиза продолжала нравоучать свою воспитанницу. Та сидела и с шумом выдыхала воздух. С тем, что ей говорили, она была категорична несогласна и сдерживаться не было ни малейшего желания. Сама дуэнья тоже прекрасно знает, кто тут прав, только молчит. А молчание, когда ты прав, это пытки, достойные Заката. По крайней мере, так считала сама Айрис. Она исподлобья глянула на госпожу Арамону и вновь опустила глаза на ткань, продолжив бурявить ее взглядом. Если бы она начала отвечать, без взбрыкиваний и гневной тирады не обошлось бы. И терпеть все это пришлось бы теньенту. Просто потому, что он был единственным досягаемым представителем узурпаторов и навозников. Айри раздраженно мотнула головой, отбрасывая выбившуюся из прически прядку. В этот момент она опять наткнулась взглядом на стражника. Всего один, а куда ни посмотри - везде. И странный он какой-то. Постоянно на Луизу пялится и как будто в рот ей заглядывает. Влюбился он, что ли?.. - раздраженно подумала девушка и думала вернуться к своему унылому занятию. Но она была слишком зла и ее слишком волновало то, что происходит за дверью. Чтобы хоть как-то отвлечься, она задумчиво посмотрела на стражника и обратилась к нему: - Как Ваше имя? Из какого Вы Дома? Или Вы вообще не принадлежите к дворянству? А что Вы чувствовалаи, когда присягали? Вас не тревожило то, что что-то идет не так? Что эту страну завоевали? Ведь это очень интересный аспект истории. Вы любите историю? - зло говорила Айрис, испепеляя собеседника взглядом. Гнев юной герцогини все же обратился на него, и хорошо, что хоть в драку не полезла. Теньент молчал, но девушку это не заботило, она все продолжала к нему приставать, задавая самые ненужные вопросы. Как хорошо он знает историю, как сильно ее любит, и все в том же плане. Она ходила вокруг да около и только то, что она уже сказала о Эстебане, как о своем женихе, не давало напрямую спросить, как смеет этот ничтожные человек служить наовзнику! Как раз из-за этой невозможности говорить прямо, как принято у благородный, достойных Людей Чести она злилась еще сильнее. Уже на саму себя. Катарина Оллар - Ничего, - сказала Катарина, выслушав тираду Эстебана, - Ты тоже прав. Мои фрейлины, конечно, действовали не очень разумно, но они пытались так защитить меня... и себя. Ведь ты сам заставил их поверить в то, что ты враг. Надеюсь, они смогут поверить и в обратное. Затем Катарина стала слушать план Эстебана, нервно теребя край своей шали и чуть прикусив нижнюю губку. - Это опасно, но... не так невыполнимо, как может показаться на первый взгляд, - тихо сказала она, - Ноймариннен... Думаю, да, он примет меня. Даже уверена. Если бы предупредить его заранее не представляло из себя лишний риск... Я бы написала письмо ему, и он мог бы выслать своих сопровождающих нам навстречу. Но отправлять гонца слишком опасно. Если его перехватят, сразу рухнет весь наш план, так что, придется явиться к герцогу, как снег на голову, если все получится. У тебя есть верные люди для организации побега, которые не донесут... вот, даже твоему отцу, Эстебан? Не говоря уж о Манриках. Луиза Арамона Юная герцогиня, видимо, нашла себе развлечение по вкусу. Если бы саму Луизу кто-нибудь засыпал таким огромным количеством идиотских вопросов, то она бы уже давно взбесилась и наговорила бы столько, что сама бы была не рада. Но теньент молчал как пленный на допросе, коим он себя, кажется, и ощущал. Вопросы Айрис были пустыми, дежурными и отвратительно светскими. Именно с их помощью обычно поддерживают видимость беседы двое совершенно незнающих друг друга человека. И нежелающих знать, – добавила про себя госпожа Арамона, сминая в руке свой платок. Кровь уже перестала идти, что было неудивительно при такой крохотной, но болезненной царапинке. Теперь Луизе вновь стало тоскливо. Ей даже на миг подумалось, что было бы неплохо еще на кого-нибудь напасть, чтобы немного развеять скуку. Эта мысль показалась Луизе подозрительной. Если бы все, кто маялся от глухой скуки, брали бы в руки вазы (топоры, мушкеты) и шли вершить свое черное дело, то население Талига давно бы вымерло. Ибо недешевое это развлечение – охота на людей с целью самоувеселения. Поднявшись со своего места, женщина прошлась по комнате, чувствуя, что больше просто не может спокойно сидеть. Ей страшно надоело имитировать бубнящую статую. Выхватив из тысячи вопросов, протараторенных Айрис, ддействительно дельный вопрос, женщина, дождавшись, пока ее воспитанница возьмет маленький перерыв, произнесла равнодушно ковыряя пальцем стену: – Действительно, как Ваше имя, теньент?
Бледный Гиацинт: Вот навязался на голову этот малолетка. С таким каши не сваришь. Оплошает да еще и все дело попортит. – Матиас Леру покосился на это самое «малолетнее» начальство, с неодобрительным недоверием. В сорок лет позволительно бросать подобные взгляды, особенно если сам дослужился только до теньента. Хотя и королевской охраны. – Да уж… Охрана. То охраняли как положено, а теперь, чтоб на свободу не сбежали. И смех и грех. И ведь показать, что не мешаешь, а помогаешь, нельзя. Все, что происходило теперь – уже после того, как они вошли в покои королевы в Багерлее – было похоже на какую-то дурную мистерию. Крики, обмороки, скандалы… Старая уродливая клуша, которая умудрилась стать чуть ли не доверенным лицом королевы, скандальная девица, которая была известна как сестра молодого герцога Окделла Айрис – так к ней обращались несколько дам, сама королева в том числе, племянница кардинала. И полная комната придворных дам. Точнее – то ли придворных, то ли охранниц в юбках. Новоявленный генерал беседовал с королевой, а на Леру чуть ли не напала та самая скандальная сестрица Окделла. Забрасывая теньента вопросами, девчонка вела себя намеренно вызывающе и нагло. То ли пыталась привлечь внимание к себе таким образом, то ли просто старалась замаскировать под этим поведением неуверенность и страх. А затем заговорила уродливая компаньонка королевы, повторив один из града вопросов. - Матиас Леру, сударыня. – Теньент четко поклонился. И, извинившись, отказался от предложения присесть в кресло, сказав, то ему не положено при исполнении обязанностей.
Бледный Гиацинт: Эстебан Колиньяр Эстебан просиял. Для побега в Ноймар у него было практически всё готово, осталось только продумать легенды, ещё раз проработать маршрут и оформить недостающие бумаги. Также радовало, что королева отнеслась к его предложению с надлежащей серьёзностью. А это уже, считай, полдела! Теперь главное – удержать поводья. - Катари, это люди моего сеньора, а уж в людях он, поверь, разбирается, - не оставляющим места сомнениям тоном заверил генерал, - К тому же, в операции будут задействованы только те, кого Савиньяк называл "золотым резервом". Тридцать лучших и самых надёжных бойцов. Четырнадцать завтра в полдень явятся со мной в Багерлее в качестве твоих конвоиров, а шестеро будут дожидаться нашего кортежа в глухом переулке, обряженные в цвета некого староприддского графства в которое мы, согласно подорожным, направимся. А вернее – не мы, а вдовая графиня и её духовник или лекарь, - хохотнул Колиньяр, который сейчас больше всего походил на ограбившего генерала малолетнего "висельника", а на духовника - вчетверо меньше, чем на лекаря, на которого не походил вовсе, - Я выряжусь клириком, мы с тобой пересядем в карету с гербами этого самого графства и в сопровождении шестерых солдат – выдвинемся к Западным воротам. А остальные, как ни в чём не бывало - направятся к Южным и, бросив где-нибудь на подъезде пустой кортеж, перевоплотятся в призванных в Торку кавалеристов, которые спокойно покинут столицу через Северные ворота, выйдут за Кольцо из Фебид и оттуда карьером рванут к Боле, через которую будем прорываться мы. Разумеется, я не исключаю вероятность погони, но финт с Южными воротами может отправить её по ложному следу – в Кэнналоа и пока цивильники будут гоняться за призраками – мы уйдём на Запад. Ну, а возле Тарники к нашему эскорту присоединятся ещё десять человек. У них имеется совершенно подлинный приказ забрать наследников из летнего дворца и доставить в Олларию, который они исполнят ровно наполовину, после чего следующая в Старую Придду вдовая графиня обзаведётся детьми и лишится духовника, потому что дальше я поеду снаружи, в эско... Рыцарь осёкся на полуслове и, укрупнив глаза, вытаращился на Её Величество. Генерал больше не излучал уверенности, он испытывал почти такой же ужас, как когда отчаянно сокрушал душный "гробешник" - до парня внезапно дошло то, что он, увлечённый планированием шкурно-спасательной операции, попросту пропустил мимо ушей: КУРИЦЫ!!! Катарина собирается посвятить в эту авантюру всех его самонаречённых невест и вдову, класть ему в гроб, Арамоны! Может быть, он ослышался? Или что-то неверно понял? - Погоди... - поморгав, осторожно осведомился он, - Ты, кажется, что-то говорила про своих... дам? Луиза Арамона Как бы Луизу не раздражал престарелый теньент, она не могла не признать красоты звучания его имени. Ну что же, хоть одно должно быть приятным в этом человеке. Есть захотелось еще сильнее, а разговор Катарины и Колиньяра раздражал еще больше, ибо именно из-за него Луиза не могла перекусить. Наверное, это неприлично: думать о своем животе, когда королева вот-вот может лишиться головы. Не сегодня – так завтра. Но женщина ничего не могла с собой поделать. Она хотела есть, и все остальное меркло рядом с этой нуждой. К тому же ее нервировал стоящий, а не сидящий теньент. Это напрягало. И как Колиньяр так выдрессировал его? – мрачно подумала госпожа Арамона, прикладывая руку к животу и мысленно прося его не ругаться в полный голос. Да, кошки вас дери, благопристойные дуэньи тоже живые люди! Поток бесконечных вопросов, адресованных Леру уже утих, и в комнате повисла тишина, прерываемая лишь тихими страдальческими вздохами. А дышать и правда было непросто: угнетающая атмосфера давила на грудь. Луизе вспомнилось их существование до сегодняшнего дня, до прихода Колиньяра. И это напомнинало замкнутый круг, размеченный на периоды. В один прекрасный момент все, хоть и ненадолго, вернется на свои места. Интересно, для того чтобы разрушить круг, достаточно всего лишь не пойти с вазой в атаку на генерала? – Луиза поморщилась. От духоты и тяготы ожидания ей в голову лезли глупые мысли. Непродуманные, нелогичные. Это дурной знак. – Здесь душно, не находите? – произнесла госпожа Арамона в большей степени обращаясь к теньенту, чем к остальным дамам и фрейлинам. Задавать им такие вопросы было без надобности. Адела Мартин Долгое время Адела была только зрителем в этой комедии положений. Нечего вмешиваться, когда благородные дамы и девицы пытаются тут устроить маленький заговор государственного значения. Хотя, говоря по правде, барышни, да и, похоже, сама королева, устраивать заговоры и побеги не умели совсем. Нет, никто не спорит, стукнуть зарвавшегося генералишку по голове было, конечно приятно, но на редкость бессмысленно. И прятать потом его в королевской спальне было просто бесполезно. Кто бы поверил, что граф покинул Багерлее никем не замеченный? То есть он просто стал невидимкой и миновал все многочисленные караулы, включая коменданта, обычно жаждущего посмотреть на всяческие документы при входе и при выходе? Хм… Адела, конечно, слышала, что у благородных дам богатая фантазия, но чтобы уж настолько… Поэтому за происходящим фарсом девушке оставалось только наблюдать, скептически улыбаясь. В общем, это тоже было не так плохо, на каждый день в этой благопристойной компании случаются такие развлечения. – Здесь душно, не находите? – услышала Адела вопрос дуэньи. Девушке пришлось вспомнить о своих обязанностях и, наконец, проявить любезность. - Быть может, желаете воды, госпожа Арамона? Или вы, господин? Или же, быть может, чего-нибудь покрепче? Катарина Оллар - Люди Савиньяка - это хорошо, - задумчиво сказала Катарина, слушая грандиозный план Эстебана, - и про Южные и Западные ворота тоже... Королева продолжала нервно теребить шаль, затем с ее лица сошло выражение сосредоточенности, и она улыбнулась своему будущему спасителю. - Для духовника ты слишком юн, конечно... но ничего. Сойдешь за молодого монаха. Вот только синяк тебе запудрим. Потом Катарина вновь посерьезнела. - Главное - выбраться из самого Багерлее, - сказала она, - и тут тебе понадобится вся твоя самоуверенность и напористость. От этого будет зависеть многое. Потому что ты правильно понял, моим фрейлинам придется несладко, если они тут останутся. Графиню Дорак может и побоятся тронуть из-за ее отца, а вот с герцогиней Окделл и матерью и дочерью Арамона церемониться никто не будет. А с Аделой тем более, - сказала она про служанку, - Их обвинят в пособничестве моему побегу, наказание за это будет сам представляешь, каким. Кроме того, эти дамы пошли за мной в тюрьму добровольно, хотя я и пыталась их отговорить, но они все равно проявили верность и преданность своей королеве... Такие вещи нужно ценить. Я не могу, не должна их здесь бросить, - тихо добавила Катарина, глядя на Эстебана. Луиза Арамона Голос молодой девушки заставил Луизу обернуться. Она и забыла, что... как же ее звали... Адела здесь. Мысленно усмехнулась, на секунду представив, что та подумала обо всех участниках этого безобразия. Вот тебе и придворные дамы! Вот тебе и фрейлины! Внезапно госпоже Арамоне стало весело. Так весело, как уже давно не было. Искренне так. Захотелось захохотать, запрокинув голову. Но все это происходило только в голове женщины. Луиза по-прежнему стояла совершенно спокойно и смотрела на служанку Катарины. – Воды, – наконец произнесла капитанша, – прохладной, если можно. – сейчас госпожа Арамона подумала о том, что хорошо бы, если б теньент согласился на "покрепче". Споить его – и все дела. Можно будет хоть вздохнуть расслабленно. Но, увы, женщина понимала, что человек, отказавшийся просто присесть, вряд ли согласиться на спиртное, даже если оно будет превосходным, в чем Луиза сомневалась. Нет, конечно, обделять и открыто принижать королеву никому в голову не пришло (до прихода генералика, скажем так), но вряд ли здешний алкоголь мог похвастаться изысканностью. В прочем, капитанша не думала, что Леру был знатоком вин, как, собственно, и она сама. Эх! Было бы у них снотворное! Луиза все еще не могла похоронить мысль о бессознательном надзирателе, которым, без сомнения, являлся Леру. Конечно, старую добрую вазу никто не отменял (р-раз по голове, и вот тебе свобода действий в пределе одной комнаты), но надо было уже перестать думать об этом. И хорошо бы, если бы об этом же перестал думать сам Колиньяр, ибо, женщина разумно полагала, месть за подобное нападение будет суровой. Эстебан Колиньяр По маршруту, который изначально наметил генерал Колиньяр, теоретически можно было вывести в Ноймар целый отряд, а практически – практически целый. Нет, вцелом план был действительно грандиозным, но непревзойдённый стратег не учёл одну мелочь - выводить ему предстоит не отряд, а королевских особ, не привыкших к походным условиям и нуждающихся в особой перевозке. Поэтому начиная от Тарники маршрут пришлось буквально на ходу перекраивать и теперь он пролегал не по пересечённой местности в направлении ноймарского тракта, а по мощёной дороге на Болу – "верный Её Величеству гарнизон, обязавшийся оказать беглецам всяческую поддержку и задержать преследователей". Эстебан этого ещё не сказал, но обязательно скажет, потому что королева обязательно спросит: каким образом генерал намерен по тракту уйти от верховой погони, которая, если беглецы будут ехать в карете, их обязательно рано или поздно настигнет. Командующий больским гарнизоном о такой своей преданности даже не догадывался, но сейчас это было незначимо. Главное, чтобы Катарина поверила в возможность побега, который с учётом вытекающей из неучтённой мелочи крупной проблемы, стал не то, чтобы невозможен, но до какой степени авантюрой будет эта их авантюра Её Величеству до поры лучше не знать. К тому же, до завтра ещё может найтись решение, ведь Эстебан - гигант мысли и он уже думает! Впрочем, теперь эта проблема обрела второстепенную важность, потому что Колиньяру таки не послышалось. - Катарина. Я, конечно, всё понимаю, - Эстебан честно старался говорить как можно спокойнее, - Но откуда ты знаешь, кому они преданы и из каких соображений потащились за тобой в тюрьму? И почему ты не допускаешь мысли, что эту страхолюдную арамономатерь мог подсадить к тебе Манрик, чтобы она втёрлась в доверие и на тебя доносила? Айрис Окделл Доо-стаа-лии. Ну сколько можно? Айрис опять сидела, погрузившись в кресло, и рассеяно наблюдала за передвижениями дуэньи. Надо же, теньент даже говорить умеет... Стукнуть бы его тоже по голове. И Эстебана еще раз. Сбежала из Надора, называется. Везде указывают, везде запирают, да сколько можно? Почему вот сейчас же, сию минуту не приедет брат? Почему он с монсеньором воюет "где-то там", а не выручает здесь свою сестру? А ведь было бы здорово. Вот он врывается, кричит "Вы арестованы" и все обидчики за решеткой. Так всегда и было в их детских играх, почему бы не повториться этому теперь? Ну, да, Айрис теперь взрослая, она не должна верить в сказки, "реальность жестока", как говорила часто матушка. Нет, на брата надеяться не приходится. Самим? Вазой. Вазой. Но теперь не так громко, а то придет еще кто-нибудь проверить, что случилось. Луиза попросила воды. Не долго думая, девушка кивнула и промямлила: -Мне тоже, пожалуйста, - в комнате было душно, герцогиню разморило, она чувствовала себя разбитой и уставшей, может, сказался недавно пережитый стресс. Было-то страшно. А потом придет еще кто-то... Мы встанем у двери. Третий по счету - вазой. Четвертый теньент заходит... Вазой. Пятый теньент заходит... Вазой. А потом шестым заходит Манрик... Вазой. И еще раз для надежности.Седьмой... - глаза стали слипаться, мысли текли медленно, и Айри начала клевать носом. Но каждый раз, как голова клонилась к груди, девушка вздрагивала и просыпалась. В конце концов она заснула окончательно, опустив голову на плечо.
Бледный Гиацинт: Катарина Оллар - Эстебан, я прошу тебя, не надо так называть госпожу Арамона и вообще, кого-либо еще из дам. Ради меня, - Катарина посмотрела на юношу с легкой укоризной, но просьбы в ее взгляде было больше, чем укора, - Я тяжело переношу грубости, направленные в чей бы ни было адрес, - тихо призналась она, опуская глаза и словно бы напоминая своему рыцарю, что он имеет дело с гиацинтом очень нежным и хрупким во всех смыслах. - Госпожу Арамона и Селину ко двору представил герцог Алва, - сказала Катарина, - Герцогине Окделл была нужна дуэнья, и для этих целей Рокэ выбрал именно эту даму, - она посмотрела на Эстебана, - Мне кажется, в связи с этим всякие вопросы причастности госпожи Арамона к Манрикам исчезают... Королева вновь потеребила край своей шали в руках. - А теперь их никто не заставлял... Ни Ворон, ни кто-то другой. Они знали, что такое Багерлее и чем оно грозит мне и тем, кто отправится сюда вместе со мной вот так, заявив об этом при Манриках и твоих... родственниках. Так что я не могу теперь их здесь бросить - их же казнят за содействие моему побегу! Я тебе очень благодарна, Эстебан, - Катарина еле слышно вздохнула, - Ты такой смелый. И умный. Ты придумал хороший план. Но... я останусь здесь с дамами, иначе я не могу поступить. Она покачала головой. Леони Дорак Леони мрачно уставилась на едва начатую вышивку. На ней явно намечалось что-то странное, видимо, среднее между Колиньяром и ызаргом. Вышивать не хотелось до ужаса, заниматься чем-либо ещё в присутствии теньента - тем более. Зато хотелось куда-нибудь выплеснуть накопившуюся энергию: например, полить теньента водой, которую принесет служанка, или стукнуть Айрис пяльцами за дурацкие выдумки, ну, и для поддержания выдумок заодно. Только глупо всё это. Полюбовавшись вышивкой ещё какое-то время, Леони неожиданно резко и не очень аккуратно вытащила ткань из пяльцев, встряхнула и принялась методично рвать её на полоски, мысленно посмеиваясь над тем, что о ней сейчас подумают присутствующие. Шелк рвался с оглушительным треском, полоски получались ровненькие, с ними можно будет потом сделать что-нибудь забавное, если придумать. Например, смастерить спрутика. Или сшить концами - получится длинная-длинная полосочка. Ей можно будет обмотать теньента! Или, если он будет сопротивляться, Айрис. Или, например, организовать паутинку перед дверью! А потом можно предложить Айрис или Селине поиграть, связав друг друга концами самодельной веревочки и стать сиамскими близнецами... От придуманных перспектив Леони воодушевилась и принялась с ещё большим ожесточением рвать ткань. Луиза Арамона Луиза вздохнула и огляделась по сторонам, усилием воли стряхивая с себя усталость. Зрение прояснилось, как и разум. Она словно очнулась ото сна и теперь силилась понять, где же она, и что здесь происходит. По всей видимости, духота отразилась не только на состоянии дуэньи. Айрис едва не сваливалась со своего кресла, то и дело вздрагивая, пока не сдалась на милость сну. Забавно. Луиза, как бы не чувствовала свою разбитость, до конца бы заснуть не смогла. Здесь было слишком душно и гадко, чтобы позволить себе расслабиться. В крайнем случае, женщина бы просто грохнулась в обморок. В этот раз совсем не поддельный. Эх! Сейчас бы корсет расшнуровать... Грудь сдавливало, и это мешало думать, а думать было необходимо. Мыслительные процессы держали госпожу Арамону в сознании. Очередная волна неприязни к теньенту накатила внезапно: а ведь этому колиньярьему сподвижнику корсет без надобности. Вон как дышит! Весь воздух уже издышал. Юная графиня молча, спокойно и почти умиротворенно рвала с оглушительным треском свою вышивку. Странно было то, что ни злости, ни ярости на ее лице не было. Будто подобные занятия для нее абсолютно нормальны. Ну что же, капитанша ее не осуждала: в таких условиях даже это - какое никакое, а развлечение. Луиза еще раз покосилась на свою подопечную: ну как можно спать при таком шуме? Сама она была рада звуку рвущегося шелка. Он бодрил. И женщине стало весело. Эстебан Колиньяр С этого и надо было начинать. В верности людей Ворона сомневаться не приходилось. Значит, они просто дуры. Замечательно! Савиньяк говорил, что даже с последней сволочью иметь дело проще, чем с дураком - достаточно понять, что движет негодяем и ты сможешь им управлять. А дураком движут только его ноги. Он непредсказуем, неконтролируем и тем самым – опасен. Хуже дурака – только дура, хуже дуры – пять дур, которые ненавидят тебя настолько, что спиной к ним лучше не поворачиваться. И как их прикажете выкрасть из Багерлее? Даже Алва, которого якобы невозможно обыграть, перепить, победить и с двумя простреленными ногами догнать на лошади, сказал бы, что это невозможно, а Эстебан сказал: "хорошо". Он решил спасти королеву и перед трудностями не отступит. Ради неё и, как ни странно – ради отца. Который взбесился с жиру и не понимает, что жируют они с Манриком максимум - до весны. Которая покажет, кто где... в общем, покажет. Так, что мало не покажется. И чем больше они сожрут сейчас, тем дороже придётся заплатить потом. Значит, понадобится новый план, дополнительная карета в кортеж, ещё одна мистерия – в этот раз для тюремщиков и всё его обаяние, которое рыцарь пустил в ход, как только вслед за королевой вернулся в приёмную, где дамы под присмотром теньента весело и интересно коротали досуг: клевали носом, пили воду и рвали тряпки. Колиньяр хряпнул дверью и, дождавшись, когда все взоры обратятся к нему, торжественно объявил. - Дамы, барышни, возлюбленные и нареченные! Ставлю вас не столько в известность, сколько перед фактом, что завтра в полдень мы, а вместе с нами - и вы совершим беспрецедентно-дерзкий побег. Луиза Арамона Луиза, изогнувшаяся ужом, тихо и старательно пыталась ослабить корсет, все таки не устояв перед духотой и жаждой воздуха. И так и застыла, увидев сначала Колиньяра, а затем и услышав его слова. Тронулся! – захлопала в ладоши маленькая стареющая девочка в глубине ее души. И было чему радоваться! Неизвестно, о чем там Катари говорила с генераликом, но Колиньяр свихнулся. Как же она довести его ухитрилась? Или, может, это запоздалая рекация на вазу – кто знает. Но на смену подозрению в умственных способностях юноши пришло подозрение другое, куда более неприятное. Может, он решил выманить глупых куриц из Багерлее и передушить, как не менее глупых курят? Луиза облизала губы. Кажется, запахло действительно жареным. Надо было все-таки добить оглушенного Колиньяра, пока он не очухался. Но уже поздно метаться – надо думать, как теперь быть. Интересно, повелись ли на ловкое колиньярье вранье другие? Госпожа Арамона огляделась по сторонам, но особо ничего понять не удалось. Тогда она метнула взгляд на теньента, но тут же отвернулась от него – толку от Леру было мало. Захотелось стать Айрис. Расплеваться, разораться и пуститься на генерала в рукопашную. Но это была неисполнимая, увы, мечта. Молчи, молчи, молчи, – уговаривала мысленно саму себя женщина. То ли от жары, то ли от неожиданного появления Колиньяра, мозг отказывался проявлять благоразумие. – Какая великая честь, – шепетом произнесла себе под нос Луиза, поправляя складки платья и искренне надеясь, что не успела довести затею с корсетом до логичного завершения. Катарина Оллар - Другого выхода нет, - добавила Катарина, стоящая с юношей рядом, - После того, как над нами состоится суд - а его собираются устроить уже скоро, вас всех тоже ждет незавидная участь. Всех, кроме графини Дорак, - королева посмотрела на Леони, - Вам, может быть, удастся выйти отсюда без особенных проблем. Хотя, Вы должны понимать, что и с Вами могут поступить подло, сделать так, что когда Ваш отец приедет за Вами, забирать из Багерлее ему будет некого - Вы можете погибнуть здесь и якобы по случайной неосторожности. Как бы ни было, - Катарина перевела дух и обвела взглядом всех остальных, - Решать нужно быстро. Побег завтра. Для нас это шанс. Готовы ли вы рисковать и ехать вместе с нами, или рисковать, оставаясь здесь - решайте сами. Она прошла вперед и села в кресло, где протянула руку к бокалу на столике, наполненному водой. Леони Дорак Леони подняла голову от ткани и от удивления едва не выронила её, вернее, то, во что она превратилась. Побег?! Настоящий! Только Колиньяру-то это зачем? Фрейлина с интересом посмотрела на юношу в дверях. Это же риск! Может быть, Айрис всё придумала лишь наполовину, и они... на самом деле?.. Леони с сомнением покосилась на Айрис и тут же отмела этот вариант. Наверное, Колиньяр просто решил их похитить, потому что... ну, например, он мог поссориться с отцом. Вот это сюжет! Девушка с восторгом посмотрела на генеральчика, но её размышления были прерваны сообщением королевы. При упоминании своего имени графиня невольно покраснела и опустила глаза. Её опять выделили, теперь она - белая ворона среди опальных. Однако так и есть! Если, спокойно дожидаясь в Багерлее своего отца, она могла быть уверена в том, что выйдет отсюда, то, сбежав вслед за королевой, она станет настоящей преступницей. Её будут искать точно так же, как и всех остальных сбежавших! И... накажут, если найдут. Она ведь станет соучастницей. Леони в смятении вновь подняла взгляд на Колиньяра, словно бы оценивая его способности. Она может заявить, что её заставили, похитили, но поверят ли ей? Однако и остаться нельзя: что подумают стражники, когда вместо королевы и фрейлин обнаружат здесь одну Леони?! Виновата она или нет, но ей в любом случае будут предстоять многочисленные вопросы. Другое дело, если уже после побега она сбежит повторно: на этот раз уже от королевы и её сопровождения. Вот тогда она уже сможет заявить, что её заставили. Ведь её поступок будет означать, что она не захотела продолжать бежать с ними куда бы то ни было, а значит, взяли её с собой насильно. А уж если она сможет самостоятельно добраться до Дорака!.. Решившись, Леони невозмутимо дорвала ткань (оставалось две полоски), собрала всё в кучку, поднялась и перевела горящий взгляд на Её Величество: - И куда мы бежим? Луиза Арамона Луиза торопливо размышляла, понимая, что ответ нужно дать как можно скорее. То, что графиня Дорак, кажется, уже согласна бежать, стало для женщины сюрпризом. Уж кто-кто, а эта юная особа вполне могла бы не рисковать собой – ей особо ничего не угрожало. Конечно, с нее бы спросили за побег королевы, но в том, что Дораки умели уходить от проблем с легкостью, Луиза не сомневалась. Теперь капитанша силилась понять, чем был вызван этот порыв. Детская глупость или расчетливый ход? Но рассудив, что знать это точно может только сама графиня, женщина переключилась на более серьезный вопрос. Катарина, судя по всему, верила Колиньяру, или хотела верить. Но королева не была дрожащей и доверчивой кошечкой, коей с успехом притворялась уже несколько лет. Ее увереность могла быть гарантом того, что Колиньяр не врет, что он действительно планирует побег, а не массовое убийство. К тому же, Луиза понимала, что вероятность того, что Айрис останется здесь, когда королева сбежит, мала. Вероятнее, что юная герцогиня увяжется следом, с головой ухнув в "веселое приключение". А оставлять ее одну нельзя. Как и Селину, которая, как и все присутствующие здесь за исключением генерала и, возможно, теньента, находится в возможной опасности. Какая мать утянет за собой родную дочь в неизвестность? Но и бросить ее нельзя. Конечно, есть шанс, что Манрики позаботятся о ней, но последствия этой "заботы" могут оказаться плачевными. В голове капитанши все перемешалось. Она взвешивала их шансы на успех, она пыталась понять по выражению лица Колиньяра, что их ждет, она пыталась, наконец, прислушаться к собственному чутью, но все твердило об одном... – Ваше Величество, – тихо и спокойно начала Луиза, вздохнув. – Для меня будет и честью и радостью сопровождать Вас в этой авантюре и помогать всем, на что я способна. Но я не могу бросить ни свою дочь, ни свою подопечную герцогиню Окделл. – На секунду Луиза замолчала, понимая, что выбор остался не за Селиной, а именно за Айрис. – Если герцогиня Окделл решит остаться в Багерлее, то мы с дочерью останемся с ней, но если она решит последовать за Вами... – женщина замолчала, легким пожатием плеч договаривая несказанные слова.
Бледный Гиацинт: Эстебан Колиньяр Пока королева увещевала своих дам, её рыцарь с совершенно несвойственной ему скромностью стоял в сторонке, наблюдая за навязанными ему дурами, большинство из которых он до сегодняшнего дня не знал и горя – тоже. Не считая Аделы, Эстебан был знаком только с Леони. Которую не сказать, что хорошо знал, но после одного случая – крепко запомнил. Дело было ещё до того, как будущий Первый маршал принципиально перестал дразнить девчонок. Настолько давно, что парень уже даже не помнил, с чего они с ней тогда зацепились. Колиньяру поначалу было весело и забавно, но когда та девчонка сказала – чья она племянница, стало вдруг как-то муторно и тревожно, ибо суть всего весёлого и забавного, что он ей перед этим наговорил, сделалась приблизительно таковой: "девочка, попроси, пожалуйста, своего дядю, чтобы он стёр меня в порошок." Но девочка, как ни странно, не попросила. Хоть и пообещала. И Эстебан, которого в детстве пугали кардиналом, как иных – Мармалюкой, с тех пор обходил её шестнадцатой дорогой. И был уверен, что если с кем и возникнут проблемы, то именно с Леони, которой сидеть было безопаснее, чем бежать. Но дуры были чудны и полны сюрпризов: графиня Дорак приняла его затею с неожиданным воодушевлением, а капитанша, для которой эта авантюра была последним шансом, сначала уставилась на Эстебана так, словно тот предложил совершить не побег, а коллективное самоубийство, а после предоставила право решать своей полоумной подопечной, которая то ли ещё не проснулась, то ли думала, что ещё не проснулась. - Пожалуй, я высказался слишком категорично, - Колиньяр так талантливо спародировал паркетный тон паркетного Савиньяка, что сейчас походил на Оленя даже больше, чем сам Олень, - Разумеется, силой вас никто не потащит. Но вы должны понимать, что после того, как обнаружится, что королева бежала - ваше заточение перестанет быть добровольным, а условия – королевскими. Оставшихся переведут в темницу и будут очень пристрастно допрашивать. И хотя в вашей преданности Её Величеству я уже почти не сомневаюсь - здешние хурии творят чудеса. Поэтому план и маршрут побега мы огласим только тем, кто идёт с нами. Катарина Оллар Катарина старалась выглядеть спокойной, хотя, на самом деле тревожно и напряженно вслушивалась во все, что говорили дамы. Сейчас то, что они скажут, и как поведут себя, имело большое значение. Гораздо бОльшее, чем ей бы того хотелось... но что поделать. Потерять лицо хрупкой королевы-благодетельницы для Катарины было почти тем же самым, что потерять на плахе голову. Катарина пока молчала, только глядя на фрейлин попеременно и неспеша делая несколько глотков свежей прохладной воды из бокала. На вопрос Леони по сути ответил Эстебан, Луиза... на госпожу Арамона и вправду можно положиться, сейчас она подтвердила это очередной раз. Селина, конечно, последует за матерью. А вот Айрис... Королева перевела взгляд на задремавшую в своем кресле герцогиню Окделл. Притворяться девушка не умела. Видимо, сказались все волнения и ее плохое самочувствие. - Герцогиня Окделл, - позвала ее Катарина, не слишком громко, но отчетливо, - мы все ждем Вашего решения. Айрис Окделл Айри продолжала сладко подремывать в удобном кресле. Правда, сны становились все тревожнее и тревожнее. Да и муторно было как-то. Все шла куда-то, что-то искала. А в итоге пришла в Надор. В гербовую гостиную. Там странно ярко горел камин, и от него было очень жарко. Так жарко в Надоре не было, пожалуй, уже очень давно. Что-то шумело и становилось все громче. Вскоре можно было различитить, что это голоса каких-то людей, но слов разобрать нельзя было, все сливалось в один общий гул. А потом показались фигурки. Они стали отчетливей, как будто приближаясь. Это было два человека, мужчина и женщина. Это мать опять ругалась с отцом, а Айри подглядывала за ними в дверную щелку. Отец кричал и злился. А значит, был жив. - Девушка улыбнулась во сне и сон неожиданно кончился. Она проснулась. - Герцогиня Окделл, - мы все ждем Вашего решения. - Айри нахмурилась, открыла глаза и несколько недоуменно похлопала ресницами, понимая, где она находится и вспоминая все, что было. Луиза, Леони, Селина, королева... Даже Колиньяр -они смотрели в ее сторону и, определенно, чего-то ждали. Айри нахмурилась еще раз, потерла лоб, непонимающе посмотрела на королеву и проговорила чуть хрипловатым спросонья голосом: Простите... Я... Видно, задремала. А... Какое решение? - девушка перевела взгляд на генерала и продолжила уже с некоторым негодованием. - И почему он на меня так смотрит? Какое решение? Он решил провести допрос? Нет, я не собираюсь помагать Вам в Ваших грязных делах!.. - то, что в комнате находится все еще теньент, которого она вроде бы уверяла, что является невестой Эстебана, она как-то запамятовала, но случайно переведя на него взгляд, резко осеклась. Эстебан Колиньяр - В моих глазах лишь любовь, - сиропно лыбясь, напомнил Эстебан, - А в душе нет паутины и грязи. Что с Вами, алмаз небесных руд, прекрасная герцогиня? Неужели не помните, как на этом самом месте я сделал Вам предложение? И в тот же миг раздался глас серебряных труб, и запели вешние птицы, и запахло луговой мятой и сама королева благословила наш неразрывный союз! Судя по взгляду, невеста ничего такого не помнила и вообще мало что понимала. Ну и ладно. - Я. Предложил. Совершить. Побег, - теперь Колиньяр говорил медленно, с расстановкой и даже на всякий случай показал на пальцах бегущего человечка, - Её Величество согласилась и спросила – готовы ли Вы бежать вместе с ней. Времени у нас мало, решать надо быстро, поэтому... ради всего, что между нами было - скажите "нет". И тогда мы, наконец, перейдём к обсуждению, а Вы – в другую комнату. Айрис Окделл Сон как рукой сняло. Слишком много странной информации. Он же не делал ей предложения.. Ааа... Создатель - Айри на секунду прикрыла глаза и стыдливо поморщилась. Он же все слышал... Но зачем подыгрывает? И.. какое словоизлияние. Девушка смотрела на своего "возлюбленного", который распылялся о своей любви, с открытым ртом и глупо хлопая глазами. Следуящая новость была еще более невероятной. Побег? Зачем это Колиньяру? Это очень странно... Дослушав до конца, Айри еще несколько минут сидела, молча пялясь в пол. Нет, если первое еще можно было понять... Гадкий ызарг издевается... Навозник проклятый. Чтоб он провалился! А второе... Может, он сошел сума? Ну, а что... Сразу представилось, как Колиньяр проводит через главный двор ораву фрейлин и придворных дам во главе с королевой. Дальше воображение услужливо нарисовало дальнейшую дорогу, толпу удивленных стражников и конечная цель : площадь. Вот маленькие фигурки, смешно шурша платьями, бегут за своим предводителем, взбираются на помост. А Эстебан, превратившийся в маленькую ящерку с перевязью, делает широкий жест в сторону виселицы и радосто улыбается. Зрелище... довольно странное. Айрис перевела широко раскрытые от удивления глаза на собравшихся в комнате и не замедлила ляпнуть свое предположение. - Это как это он собирается провести по всему замку толпу женщин?.. - это было сказано тихо, но окончание девушка удивленно воскликнула, чуть не подпрыгивая с кресла. - Побег? Как на эшафот что ли?! Эстебан Колиньяр Колиньяр в свою очередь представлял, как он завтра пойдёт во главе конвоя. Вот он, исполненный решимости и эпического героизма, шагает по Багерлее. Перед ним расшаркиваются встречные тюремщики, позади него шествует Катарина и её дамы. Дамы, шествуя, шуршат и позвякивают. Колонна сворачивает в тёмный коридор и направляется к... Так. Стоп. А чем эти дуры могут позвякивать? Эстебан не приказывал надевать на них кандалы! Генерал резко оборачивается, но, как и в прошлый раз – слишком поздно: на него одновременно и неоднократно обрушиваются вазы, канделябры, лютни и книги "Ожидания". Колиньяр медленно и величаво, как полагается эпическому герою, падает на пол. - Дамы-дамы, и как вам не стыдно? – ласково журит королева, - Он ведь и правда хотел нам помочь. Дамы, побросав оружие, расступаются. Им не стыдно, но боязно. Они базарно галдят и неприлично тычут друг в дружку пальцами. Королева, рыдая, восхищается эпическим героизмом Эстебана и обещает назвать в его честь площадь или хотя бы – собачку. - Я всего лишь исполнял свой долг, - рыцарь закрывает глаза и с именем Катарины на устах эффектно умирает. - И откуда берутся такие дурацкие мысли? – помотав головой, раздражённо подумал Эстебан, но на всякий случай решил завтра пойти замыкающим. - На эшафот? – поморгав, переспросил он минуту спустя. И, кажется, понял – откуда. Окделлы! Их фамильная, скалолобая дурость, которая прёт у них из ушей, слетает с языков, отскакивает от зубов и струится в окружающий мир через кожные поры. И, что самое страшное – она заразна! Её можно нахвататься, как блох от адуанской шавки. К ним не только нельзя поворачиваться спиной, но даже близко лучше не стоять. - Любимая, я бы с удовольствием, но у меня нет таких полномочий. Если желаете на эшафот, тогда Вам однозначно – лучше остаться. Впрочем, мы можем где-нибудь по дороге остановиться и вздёрнуть Вас, например, на берёзке. Или, может, у Вас есть какие-то предпочтения? Дубочки? Ёлочки? Сосенки? Да ради Вас я готов отыскать в здешнем редколесье даже кэнналийский гранат! - Колиньяр заткнулся и умоляюще посмотрел на Катарину, - Ваше Величество, может, Вы сами ей объясните? Думаю, у Вас это лучше получится. Айрис Окделл Айрис сморгнула, в очередной раз выслушала длинную, глупую, бессмысленную, но жутко обидную тираду проклятого навозника, который, видно, решил до конца жизни ездить ей по ушам этой "дорогой", "любимой", и как там он еще придумает... Но пришлось признать, что все же она сморозила глупость. Вернее, глупость представила, а думать, что Эстебан поведет их на эшафот - это вполне нормально, учитывая какой он гадкий, мерзкий и подлый, как все его родственники и поборники узурпатора. Айри насупилась и в упор взглядом исподлобья сверлила генерала. У нее просто не умещалось в голове, как. КАК?! КАК может говорить так молодой человек, который заканчивал Лаик, который готовился стать оруженосцем, а потом и РЫЦАРЕМ так говорить с дамой. Да. Какая-никакая она все же дама. И с ней нельзя так разговаривать. Она никогда такого не слышала, и опыта у нее в спорах и словесных перепалок не было, но девушка была уверена, что они появятся... На каждую фразу, на каждое слово, всегда, всегда такие непотребные вещи. В глазах у юной герцогини даже появились слезы обиды и бессильной злости - она просто пока не придумала, что бы такого ответить - Айри не ожидала таких вот нападок и не была к ним готова. Слезы появились, но не потекли. Она сморгнула их и насупилась еще больше. Разве что из глаз искры от ярости не летели. Вот еще! Рыдать из-за проклятого навозника. Ну и что, что брата нет, и он защитить не может, все равно надо справиться. И самой. - Да ты!.. Вы тупой непробудный идиот! Даже я знаю, что женщин не вешают! И даже такие навозники и слуги узурпатора как Вы! Да как Вы посмели даже сказать такое?! - Айри вскочила с кресла, принялась ходить туда-сюда, жестикулировать и передразнивать треклятущего мерзавца. - "Если хотите на эшафот - можете остаться". Во-первых, с чего мне Вам верить? Вы же сами говорили, что были бы рады моей смерти. Так зачем же Вам устраивать побег? И потом, Вы подумали, как это сделаете? Вы посмотрите, сколько нас здесь! Вы спрячете нас в мешок или, быть может, мы станем невидимыми?! И потом если Вы действительно помогаете сбежать Ее Величеству, то как раз правильнее было увести ее одну! Так она была бы в большей безопасности! - девушка скривилась. - Хотя, с Вами никто не был бы в безопасности! Мало, что придет Вам в голову! - Сначала ей хотелось сказать что-нибудь такое же хлесткое, обидное, язвительное, может, даже тоже назвать мерзавца каким-нибудь "миленьким", но теперь ее перекосило от этой мысли. Она только кричала и ругалась, не в силах уязвить протвиника. И правда не понимала, что ему нужно. - Повесить... женщину. Да Вы... Вы просто недостойны называться мужчиной! - в конце концов эмоции хлынули через край, сама особо не соображая, что делает, девушка подскочила к Колиньяру и влепила ему пощечину. Тут же прекратился поток слов и мыслей, и как-то даже как будто замерло все. Айри стояла, тяжело дыша и как-то даже сначала несколько испуганно от того, что она сделала, смотрела на юношу. А потом прошипела: Я буду говорить только с Ее Величеством. Узурпатор никогда не был королем, а Катарина Ариго истинная королева. Пора Окделлам показать, кому они служат. Одной выйти было бы проще, но если моя королева скажет, что для нее лучше, чтобы я ехала, я поеду. Мой долг быть там, где я ей нужна. - Она вспомнила брата, отца, разговоры о сильной духом королеве, о присяге, о Чести, но мало соображала, что говорит. Слова лились как-то сами, а потом наконец закончились. Все было муторно, как будто закрыто пеленой и было трудно дышать. Айри просто остановилась и стояла чуть поодаль напряженная и прямая как натянутая струна. Ее то и дело пробирала мелкая дрожь. Луиза Арамона Луизе отчаянно хотелось наятнуть подол на голову и не видеть всего того, что разыгрывалось перед ней. Милая, сонная, несдержанная Айрис в очередной раз перевернула все с ног на голову. Ну почему она не могла просто уточнить вежливо и спокойно? Конечно, кровь предков сказывалась всегда, но сейчас это было так некстати, что женщина не могла бы придумать другой более неподходящей ситуации. Перепалка изначально была довольно забавной. Капитанша, несмотря на всю свою неприязнь к Колиньяру, не могла этого не признать, но все зашло слишком далеко. И последние слова генералика стали краем для юной герцогини. Слушая яростный поток слов подопечной, видя блестящие от сдерживаемых слез глаза, Луиза молилась, чтобы все прекратилось как можно скорее. Сейчас было не время для глупых ссор. Нужен был ответ. Но когда Айри со всех своих сил отвесила Колиньяру пощечину, женщина поняла, что ответ можно уже не давать. Вряд ли генералик молча вытерпит такое оскорбление. Хотя, нельзя не согласиться с тем, что колиньярья рожа давно просила чего-то даже крепче, чем ладошка герцогини. И все же, дело становилось паршивым. И почему Катарина не попыталась прекратить этот кошмар?! Луиза метнула завуалировано-яростный взгляд на королеву, но тут же осеклась: ах да, нежные гиацинты не разнимают сошедшихся в рукопашной. – Айрис! Хватит. – Резко сказала Луиза, понимая, что надо что-то делать. Да, Айрис обидится, что одернули ее, а не встали на ее защиту, но другого выхода нет. Защита бывает разной. – Ты можешь спровоцировать приступ. Леони Дорак Леони смотрела на Айрис и не верила своим глазам. Пожалуй, из всех, кого она видела, только герцогиня Окделл была настолько несдержана. Однако каждой подобной истерике девушка поражалась как в первый раз. - Создатель! - не выдержала фрейлина. - Ну, нельзя же быть такой... - Леони в последний момент всё же сбавила тон и ласково улыбнулась, - эмоциональной. Мы все тебя ждем, Айрис, так что сначала ответь, идешь ты с нами или нет, а уж потом... кричи про Олларов, - в голосе Леони прозвучала невольная обида, - и про навозников. Кстати, я тоже навозница, если ты забыла, - всё-таки не сдержалась и едко добавила девушка, - жаль, что ты меня раньше так не называла. Леони перевела взгляд на Колиньяра и опустила глаза. Вообще-то, Айрис в какой-то степени была права: генерал действительно поступил очень некрасиво и недостойно кавалера. Скажи он всё это ей, Леони бы ответила (и ответила бы поизящнее девицы Окделл!), но в данном случае Колиньяр насмехался над Айрис, и это действительно было смешно, потому что она, похоже, соображала невероятно медленно. Во время их перепалки Леони едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, но не хотелось обижать Айрис, однако её последние слова были неприятны: она никогда не показывала, что ей противно общаться с графиней Дорак, потому что она... "дочь узурпаторов". Айрис Окделл Айри была удивлена, да что там, она была в шоке, что творится здесь? Создатель, что?! Кто ее окружает, что они говорят?.. Это так очевидно и так просто. Эстебан не прав. Это видно четко, ясно, что они делали, когда он говорил все эти вещи? Говорили о платьях? Чем они слушали? Леони? Но что она сделала ей? Что за тон, что за едкие слова? Да это просто ... Предательство. Все, все они как будто на его стороне, все они отвернулись от нее. Почему? Разве он не их общий враг, разве он не оскорблял их самих и их королеву?! Луиза, Леони, королева... Она же молчит. И не вмешивается. Почему? Почему?.. - Почему ты... - голос предательски задрожал, но Айри сглотнула и продолжила. - Навозница?.. Если Вы не знаете историю своей семьи - Дораки вассалы Эпинэ. - ни о каком обоащении на ты уже и речи быть не могло. Айрис не могла понять, зачем Леони все это говорит.- Вам нужен мой ответ? Что ж, хорошо. Я остаюсь. Но Госпожа Арамона с дочерью пусть едут. Надеюсь, мое отсутствие поможет Вам сбежать ТИХО и без лишних Эмоций! - последние слова девушка уже выкрикнула, из глаз брызнули слезы, и она убежала в свою комнату, хлопнув дверью. Катарина Оллар Эстебан и Айрис со стороны напоминали отчаянно ссорящихся подростков, и если бы не сложная и крайне опасная ситуация, в которой они все сейчас находились, и которую нужно было решать быстро, сначала они вызвали бы у Катарины лишь легкую улыбку и воспоминания о детстве в Гайярэ. Но потом стало не до воспоминаний. К сожалению, королева не успела остановить Эстебана еще в самом начале, когда он не смог сдержать свое язвительное остроумие в адрес юной герцогини, готовящейся зашипеть в ответ на его слова, будто дикая кошка, за что он получил от той очередные побои, на этот раз в виде пощечины. Катарина вздрогнула от звука удара по щеке и опустила глаза, не забыв, впрочем, мельком взглянуть при этом на стоящего у дверей теньента. Высказавшись от души, Айрис задрожала и задышала тяжело - у нее явно начинался настоящий приступ. Высказались и остальные, и теперь нужно было постараться если не пресечь конфликт, то хотя бы приостановить его. Катарина собиралась встать и подойти к Айрис, сказать несколько слов ей и остальным, тем более, похоже, начинала разгораться новая ссора - еще и между ней и Леони, но не успела. Айрис выкрикнула последние слова обиды и скрылась в другой комнате. Катарина обвела взглядом всех остальных. - Генерал Колиньяр действительно собирается нам помочь, - сказала она, - Мы все сейчас должны довериться друг другу. Это единственный способ спастись. Именно поэтому нам нужно поговорить с герцогиней. Катарина последовала в комнату за Айрис.
Бледный Гиацинт: Эстебан Колиньяр Колиньяр повидал немало истерик, но как выяснилось - ни одной настоящей. Истерика, укатанная сестрицей Окделла, возникла на пустом месте и развивалась настолько стремительно, что Эстебан - первый дуэлянт покинутой Вороном и Оленями Олларии, при всей своей молниеносной реакции, упустил момент, когда у нареченной окончательно сдуло голову, не успев ни увернуться, ни перехватить её руку. А ручонка у малохольной герцогини оказалась на диво тяжёлой. Генерал, стиснув зубы, задержал дыхание и с полсотни рвущихся наружу слов. Преимущественно – адуанских. Да что, твари её задери, с этой припадочной?! Он же просто пошутил! Э-э... незлобливо. Припадочная, между тем, обиделась на Леони за то, что та обиделась на неё и на крыльях истерики унеслась в свою комнату. Королева ушла следом. Остался багровый от сдерживаемого хохота теньент и четыре женщины, объединившихся в мрачную враждебную коалицию в тот самый миг, как Эстебан с ними поздоровался. Парень затосковал. - Колиньяров в Талиге почему-то не любят, - задумчиво пробормотал он, потирая щеку. Генерал не думал, кто виноват - это и так было ясно (причём - только ему, Эстебану, а все остальные, судя по бросаемым на него укоризненным взглядам, пребывали во мраке заблуждения). Он думал, что делать. Мысли приходили самые разные, кроме одной, идиотской - пойти извиниться. Прошло три минуты, близился регулярный обход - времени на раздумья не оставалось, пришла пора действовать. - Вы правы в одном, - сказал Колиньяр, ворвавшись в комнату, - сторонники Олларов женщин не вешают. Это прерогатива Людей Чести. Две недели назад Робер Эпинэ убил Амалию Маран - женщину, доводившуюся мне родной тёткой. Он повесил её во дворе. На каштане. Не то, чтобы парень тяжело переживал эту потерю: во-первых, терять тётку ему было не впервой - драгоценный племяш "хоронил" её всякий раз, как ему нужна была увольнительная, а во-вторых - Эстебан не любил своей тётки. Но Амалия, какой бы она ни была, была его родственницей. И Эпинэ за её убийство ещё ответит. - Но я не Человек Чести. И затеял этот побег не для того, чтоб в отместку поразвешивать вас на деревьях. Я хочу вывезти королеву в безопасное место. Зачем мне это нужно – моё личное дело, верите ли Вы мне – дело Ваше, а как я к Вам отношусь – вообще дело шестнадцатое. Потому что речь сейчас не о Вас и даже не обо мне, а о жизни Её Величества. Разумеется, увести одну королеву было бы проще, но Её Величество сказала, что вас не оставит. И хоть я не в восторге от перспективы совместного путешествия, но тем не менее - Вас приглашаю. Потому что если останетесь Вы - останутся все. И королеву казнят. Луиза Арамона Луиза медленно втягивала носом воздух, стараясь сохранять спокойствие. Годы, прожитые с Арнольдом, давали о себе знать. Захотелось завопить кошкой, которой наступили на все четыре лапы поочередно, а затем еще и откусили половину хвоста. Захотелось в красках рассказать всем собравшимся здесь аристократам, что она, капитанша, думает об их истериках, скандалах и прочем. Захотелось многого. Но Луиза еще раз вздохнула и окончательно пришла в себя. Краем глаза отметив, что Катарина устремилась вслед за Айрис, женщина подумала, что если королева не убедит девушку, то Луизе и Селине точно придется остаться здесь. Королева королевой, но госпожа Арамона отвечает не перед ней, а перед Вороном, пусть его и носят кошки далеко-далече от Олларии. Где это видано, чтоб дуэньи своих подопечных бросали? Слова о повешанной Маран оставили женщину равнодушной. Как и Робер Эпинэ, в прочем. О том, что Люди Чести вешают женщин, пусть Люди Чести и думают. Ей, незаконнорожденной дочери самого настоящего "навозника" думать об этом не стоит. Интересно, Катарина действительно останется, если останемся мы? Или двинется в путь с графиней? – Луиза закусила губу, рисуя в голове развитие дальнейших событий. Что случится, если королеву все же решат казнить? Затуманит ей ее святой разум страх? Бросится ли она бежать, бросив своих дам? Дурой будет, если не бросит, решила Луиза. Сцепив зубы, госпожа Арамона вежливо склонила голову: – Вы же прекрасно понимаете, сударь, что еще чуть-чуть и никто никуда не поедет точно. Это цепная реакция. Не думаю, что в праве это говорить, но скажу. Вам бы, сударь, принести свои извинения герцогине Окделл. И тогда вопрос о спасении королевы решится. И никто не пострадает. – Медленно проговорила Луиза. Айрис Окделл Вбежав в свою комнату, Айри пометалась еще немного по комнате, соображая, что же случилось, и как вообще такое могло быть, и в конце концов плюхнулась на кровать. Она сгорблено сидела на краю, пялилась на свои коленки и размазывала слезы по щекам рукавом платья. Все казалось каким-то нереальным. И побег этот, и ссора... Оставаться одной, когда все уйдут, а сюда придут Манрики... Но она сама сказала, что никуда не поедет... В сердцах, конечно, но обратного не вернуть. Девушка упрямо поджала губы, а слезы потекли еще сильнее. Окделлы не могут нарушить свое слово... А вернее, именно эта Окделл, конкретная, не могла переступить через свою гордость. Или гордыню, если быть точным. Девушка услышала звук открывающейся двери, порывисто подняла голову и испуганно посмотрела, кто это пришел. Это была королева. Вот теперь Айри даже стало стыдно. И мать, и отец, все ей говорили, что надо быть сдержаннее, а она не слушала. Разоралась тут про навозников... Могли ведь и казнить за такое... наверное. А теперь пришлось сюда идти Ее Величеству. Айри не знала, что она скажет, но заранее готовилась, что ее будут стыдить. Она сжалась и приготовилась слушать, как в комнату вихрем ворвался ... Эстебан Колиньяр. Интересно, этот человек вообще когда-нибудь с дверями нормально общается? - промелькнуло в голове у Айрис, но развить эту мысль, чтобы она перешла в сборник рассказов о приключениях Ызарга Грозы Дверей, девушка не успела. Эстебан ворвался и первым делом... стал подливать масла в огонь. Нет, закатывать третью истерику никто не собирался. Айри слишком устала и у нее уже болело горло. Поэтому она просто недобро зыркнула на говорившего и просопела: - Робер Эпинэ так бы не поступил. Он был другом моего отца и нашей семьи. И я не видела еще человека, относившегося к женщинам почтительнее, чем он. Его оклеветали, и иначе быть не может. - рассказывать о том, что видела она его всего раза два и что он сумел как-то даже произвести впечатление на Мирабеллу, она не стала. То же, что стал говорить Колиньяр дальше заставило ее задуматься и... что уж там, признать, что она поступила глупо. Конечно же Луиза не бросила бы ее здесь одну. И королева слишком благородна... А она, еще дочь самого Эгмонта Окделла, называется, подставила их всех под удар своим поведением! Вернее, подставила бы. Айри шмыгнула носом, жалостливо посмотрела на королеву и промычала: - Прости-и-ите - естественно, к Эстебану это не относилось. Он был лишь тем, кто выдал ей информацию, которая привела ее к мысли, что она не права. Злиться на него меньше никто не стал. Эстебан Колиньяр На приведенный в пользу Эпинэ аргумент, Эстебан лишь ласково улыбнулся. Он не стал уточнять – с какой стороны характеризует недобитого мятежника дружба с Окделлами. Путь до Ноймара неблизок, у них ещё будет время поболтать об этом и не только. А сейчас... - Прошу прощения за вторжение, Ваше Величество, я... - парень замолчал и медленно обернулся на голос. Ворвавшись, он не закрыл за собой дверь. И этим тут же воспользовались. И мало того, что стояли-подслушивали, так ещё не постеснялись подслушанное прокомментировать. И вместо того, чтобы попросить извинения за свою беспардонность, его потребовали. У Эстебана! Чуть ли не шантажом!! Колиньяр уставился на торчащую в дверях капитаншу почти с восхищением. - Согласен, сударыня, - генерал расплылся в медвяной улыбке и подошел к Айрис, - И Вы тоже меня простите, душа моя. Я был излишне горяч и виной тому пылающая во мне страсть. А теперь будет просто замечательно, если мы, рука об руку, вернёмся ко всем. А вернее – в приёмную, потому что почти все уже здесь, - Эстебан покосился на Луизу и галантно выставил локоть, - Прошу! Скоро начнётся обход, а нам ещё нужно многое обсудить и кое-что сделать. Кстати, ненаглядная, нам сейчас очень пригодится Ваша э-э... эмоциональность. Как и Ваш лицедейский талант, госпожа Арамона. Катарина Оллар Катарина едва успела подойти к шмыгающей носом Айрис, собираясь тихонько увещевать ее в необходимости ехать всем вместе и доверять Эстебану, а также перестать его бить, как в комнату ворвался он сам. В общем-то, юноша был прав - время поджимало, вести долгие уговоры и разговоры было нельзя, и примерно все, что хотела сказать королева своей фрейлине, он сказал коротко и быстро, хотя и не удержавшись от доли язвительности. - Ничего, герцогиня, - тихо проговорила Катарина Айрис в ответ на ее "простииите", - Главное, что вы смогли успокоиться... Генерал Колиньяр прав - после суда нас наверняка ждет казнь. Мы вынуждены бежать отсюда, пока есть такая возможность, но в дороге нам необходима ваша помощь и преданность. Ваша, госпожи Арамона, Селины, графини Дорак и Аделы. Мы надеемся на всех вас. Она посмотрела на Айрис своими спокойными светлыми глазами потенциальной жертвы, нарочно повысив голос в конце своей речи так, чтобы дамы из соседней комнаты тоже слышали ее через открытую дверь. Луиза Арамона Мысленно Луиза облегченно выдохнула, но на лице по-прежнему была натянута маска настороженной строгой курицы, следящей за сохранностью своих яиц. Кажется, все обошлось малой кровью, да и то колиньярьей, так что, считай отделались легким испугом и водопадом слез, что не такая уж и большая цена за тонкие шкурки дочери и подопечной. Конечно, генералик принес извинения в типичной для него манере оскорбления-извинения (с первого раза и не разберешь, что именно он сделал), но главное, что принес. Маленькая стареющая девочка в душе госпожи Арамоны ехидно потерла ручки. А что Айрис говорила об Эпине, об его невиновности... Что же они так с этим Эпинэ носятся? Ну какая разница вздернул он Маран или нет? Дело все равно уже сделано. И к тому же, если учесть родство неведомой женщины с Колиньяром, то Эпинэ даже можно понять. Тот еще, наверное, характер был. Придя к этому умозаключению, Луиза окончательно закрыла для себя вопрос чести и благородства неведомого ей Эпинэ и вернулась к делам наущным, неудачный исход которых вполне мог гарантировать всем дамам, включая саму королеву, повтороение судьбы Маран. – Сделаю все, что в моих силах, Ваше Величество, – присела в реверансе Луиза, в ответ на слова Катарины, и раздумывая над колиньярьими. Что еще за талант? Опять в обморок упасть, что ли? О да, – ухмыльнулась мысленно женщина. Самое глупое из всевозможных глупых решений. Так что вряд ли генерал имел в виду именно это. Устало проведя рукой по лицу, словно стягивая нневидимую паутинку, госпожа Арамона стала терпеливо ждать, когда все особы дворянских кровей пройдут в приемную, ибо негоже соваться впереди знати простой дуэнье. Айрис Окделл Сколько еще раз за этот нескончаемый день Колиньяр загонит ее в тупик, повергнув в ступор? Вот опять наивное вечное дитя из провинции, удивленно хлопая глазами, пялилось на Эстебана и внимало его нескончаемым речам. Понимание, что молодой человек издевается, пришло с опазданием. Тоже как всегда. Но на этот раз не разозлило юною герцогиню. Было не до этого. Побег. Действительно, побег. Это не какая-то уловка, это их единственный шанс спастись. Одурачить Манрика. И она тоже сможет внести свою лепту и как-то помочь. Любопытство даже пересилило нелюбовь к хаму-генералу. Хотелось засыпать его вопросами о плане, маршруте, отведенных ролях... Но гордость естественно этого не позволяла. Оставалось только смотреть и ловить каждое слово. ... Но в дороге нам необходима ваша помощь и преданность. - Айри перевела взгляд на королеву. Да, это будет опасно. Нельзя подвести всех и подвергнуть риску Луизу, Селину, королеву, других дам... Айри сделает, все, что от нее требуется. Девушка нахмурилась и с решительным видом сказала: - Да, Ваше Величество. Вы можете без сомнений полагаться на преданность дома Скал. Эстебан Колиньяр - Какая потрясающая самоотверженность! – не удержался Эстебан, - В таком случае, я немедленно вышлю гонца, чтобы он загодя осчастливил Вашу матушку, известив её о скором прибытии Её Величества, а заодно – о нашей с Вами помолвке. И мы все вместе отправимся в Надор, где Вас уже будет ждать узкая девичья могилка. И, предвосхищая последствия, поспешно уточнил. - Спокойно, герцогиня, я пошутил. Мы едем в Ноймар. А поскольку все согласились сопровождать королеву, я готов ответить на ваши вопросы. И начну с того, по странности дельного, который задала моя суженая. Так вот, обожаемая, в отличие от... - тут генерал явно пропустил несколько слов, - Окделлов, Колиньяры необдуманных поступков не совершают, - гордо приосанился тот самый Колиньяр, который недавно пьяный на спор почти перепрыгнул со своего рыжего на вольно галопирующего мориска-убийцу, в результате чего обрёл непродолжительную способность летать и не был затоптан насмерть только потому, что свалился с мориска раньше, чем тот успел сообразить, что на него что-то свалилось. - Завтра я выведу вас якобы под конвоем и повезу якобы в суд. Правда, тут есть одна небольшая проблема: никто из вас по делу Её Величества не проходит, но – Эстебан, усмехнувшись, потёр расшибленный лоб, - как говорит старина Манрик: из всякого свинства можно извлечь кусочек ветчины. Сейчас мы инсценируем покушение. И тогда вас можно будет привлечь к якобы суду, как якобы свидетелей. Катарина Оллар - Мы благодарим вас, - сказала королева, посмотрев попеременно на Луизу и Айрис. Согласившись на авантюру, дамы подвергали себя смертельной опасности, но лишний раз напоминать им об этом Катарина не стала. Она сама уже приняла окончательное решение бежать, а фрейлин, если они останутся тут, не ждет ничего хорошего. Впрочем, если их всех поймают, то тем более, но вдруг им все-таки повезет... Королева мысленно вознесла молитву Создателю, а потом перевела взгляд на Эстебана. Мальчишка продолжал подкалывать Айрис, видимо, в дороге им еще не раз придется спасать его физиономию от ее реакции на его задиристые слова. Катарина сдержала вздох. Конечно, он еще слишком молод. Но разве у нее есть выход? Ведь Эстебан оказался единственным из всех готовым что-то сделать, чтобы ей помочь. - Какое покушение? - тихо спросила она, глядя на юношу. Луиза Арамона Госпожа Арамона слегка нахмурилась. Покушение? Вопросом "на кого?" Луиза не особо задавалась. Понимала, что покушение на Айрис или на Селину оставит стражу в большей степени равнодушной, чем покушение на королеву или того же Колиньяра. Особенно Колиньяра. Но вместе с этим Луиза понимала, что вряд ли генерал станет рисковать собственным мяском на ножках, помятуя о незнании меры удара у фрейлин и дам. Особенно фрейлин. И все таки, гадала женщина, как им удастся избежать суда? Вернее, не дойти до него. И, если разговор зашел о свидетелях, то кто будет обвиняемым? Стоп, – приказала потоку вопросов дуэнья. Поток устыдился и притих. А Луиза почесала переносицу. Интересен был вариант покушения Колиньяра на Катарину, но в этом случае суда и быть не может. Скорее орден дадут, с нынешними-то властями в городе. Тогда как? Конечно, был еще забытый всеми теньент, но кому он, собственно гвороя, нужен? Покусились и покусились. Не на Создателя же, в самом деле. Остановившись на этой, грубо говоря, богохульной мысли, не присталой честной олларианке, женщина прекратила напряженно думать, понимая, что все равно сейчас все всем объяснят. Их дело - запоминать, выполнять и, желательно, не довести дело до настоящей виселицы. Эстебан Колиньяр - На должностное лицо при исполнении служебных обязанностей, – Эстебан сурово сдвинул брови, дабы придать должностному лицу исполнительной протокольности, - Дело в том, что суд – идеальный предлог, под которым мы сможем не только беспрепятственно покинуть Багерлее, но и выиграть несколько часов форы у более, чем вероятной погони. Но для Ваших... дам он не годится. У меня есть возможность выписать на них ордер, но я не могу привлечь их к суду без достаточных на то оснований - это вызовет подозрения комендатуры. Поэтому, чтобы втянуть их в дело, Вам придётся совершить новое преступление, - Колиньяр снова прогулялся из угла в угол и, вдохновясь, принялся писать его картину, - Допустим, я в ходе допроса привёл некий обличительный факт, на который у Вас не нашлось более веского аргумента, чем, скажем, вот этот подсвечник, - генерал сцапал со стола бронзовый канделябр и, взвесив его в руке, остался доволен, - И этто... я не предлагаю Вам ещё раз разбить мне голову! – идея с покушением нравилась Эстебану всё больше и больше, а вот блеск в глазах Айрис – всё меньше и меньше, - Это будет чистой воды фикция. Настоящей будет только шишка, которая у меня уже есть. Мы создадим видимость нападения, а Ваши... дамы - создадут его слышимость, после чего сбегутся тюремщики и засвидетельствуют факт покушения. Катарина Оллар - А господин Лера все подтвердит, - тихо сказала Катарина после слов Эстебана, взглянув на теньента у дверей, - Дамы, вы согласны? Для нее уже все было решено. Отступать было поздно, все пути отрезаны. Королева снова посмотрела на своих подданных, которые остались и остаются ей верны. Луиза выглядела спокойной и сосредоточенной, Селина кроткой и готовой идти или ехать, куда скажут, Айрис воодушевленно-вожделенной, Леони ироничной, но все же поддержавшей план, Адела... служанка нужна им в дороге, так что ей придется поехать. А Эстебан... Катарина вновь посмотрела на него. Самоуверенный, юный, нахальный. Таких судьба или бьет наотмашь так, чтобы уже не подняться, или любит, прощая и покрывая любые глупости и промахи. Будем надеяться на второе... Луиза Арамона – Согласны, – быстро проговорила Луиза, но тут же поправилась: – Разумеется, я согласна, Ваше Величество. Нападение без нападения – хитро – оценила женщина. Но скучно, – заметила маленькая девочка. Цыц! – мысленно рявкнула госпожа Арамона, сверля взглядом подсвечник. Разумеется, избиение кого бы там ни было может затормозить их побег. Например, как бежать в Ноймар, если у Колиньяра будет проломлен череп? Вопрос Катарины можно было бы назвать риторическим - вряд ли кто-то, согласившись на побег, откажется от предложенного кособокого плана. – Когда начнем, Ваше Величество? – тихо спросила Луиза, быстро продумывая возможные имитации. Нужен был звук удара, как минимум. А все остальное возьмут на себя истошные вопли, которых будет хоть отбавляй. Айрис Окделл У Айрис загорелись глаза, на лице отобразилась выражение полной готовности делать все, что скажут. Тем более, что покушение - это очень здорово и ... правдоподобно. Если их поведут на суд, покушение должно быть на Эстебана... В голове промелькнула шальная мысль о том, что удастся еще разок его треснуть, не сильно, конечно, но за издевательства он вполне это заслужил. Айрис быстро закивала: - Конечно, Ваше Величество, я тоже готова. Можем начать хоть сейчас. - Девушка улыбнулась и воодушевленно посмотрела на Луизу с Селиной. Вот и пришел конец скуке, заточению и власти узурпаторов... Нет, это она что-то разошлась. Правление их не закончено, зато королевы с фрейлинами у них в тюрьме больше не будет. Похоже, все же госпожа Арамона тоже прониклась духом авантюризма, раз уж и ей не терпится все это побыстрее проделать и она спрашивает "Когда начнем?". Ну, или ей просто хочется побыстрее увести дочь и воспитанницу из Багерлее. Но этот вариант намного скучнее. Айри, не задумываясь, отмела его и уставилась на королеву в ожидании ответа на вопрос дуэньи. Эстебан Колиньяр - Через пять минут, – рыкнул Эстебан, ясно давая понять, что Катарина, конечно, здесь королева, но этим парадом командует он, - А пока, Ваше Величество, думаю, имеет смысл написать Ноймариненну. Так, чтобы он понял, что письмо от Вас. Остальное мой человек передаст на словах. До Ноймара – три дня галопом. С такой... выкладкой они будут добираться все пять. И выедут только завтра. Если отправить гонца сейчас – уже к концу третьего дня ослабленные пятью истеричками и тремя спиногрызами силы генерала Колиньяра встретят ноймаринненское подкрепление. А это уже что-то! - Да, и ещё. Из Багерлее мы выедем единым кортежем, но после – разделимся. Мы с Её Величеством и, пожалуй – графиней Дорак покинем город через Западные Ворота, а все остальные поедут... ...в гружёной хламом кибитке, под видом увязавшихся за торкскими кавалеристами маркитанток: мамашки с тремя дочками, две из которых – немы от рождения, а младшенькая – Эстебан загадочно улыбнулся Айрис, - к тому же ещё и дурочка. ...другой каретой, через Северные. Я дам вам шестнадцать сопровождающих, титул бергмаркских баронесс и такую фамилию, что сам Райн-штайнер язык сломает, – продолжая улыбаться, пообещал Колиньяр, – И не печальтесь, свет очей моих, наша разлука будет недолгой – мы встретимся у Тарники и оттуда все вместе двинемся дальше. Про встречу у Тарники генерал не врал. И где-то в глубине отважной души до жути её боялся. Потому что врал про всё остальное. Ведь услышав про маркитанток, истерички могут забыть, что покушение – фиктивное, после чего "молодой монах" сойдёт в лучшем случае за свалившегося с колокольни звонаря. Катарина Оллар - Сейчас, - тихо согласилась королева насчет письма, - Хорошо, что мы не успели запудрить тебе синяк... Она и сама не заметила от волнения, как перешла с Эстебаном на "ты" в этой накалаяющейся обстановке. Луиза и Айрис с таким, казалось, удовольствием поддержали идею юноши о покушении на него, что оставалось надеяться, что в пылу азарта они не осуществят ее взаправду и не добьют его окончательно. Впрочем, покушаться ведь должна именно она сама... Катарина взяла в руку подсвечник, вернее, попыталась взять, но он оказался для нее слишком тяжел, во всяком случае, замахнуться и ударить им Колиньяра или кого-то еще она бы просто не смогла. - Нет, так не получится, - сказала Катарина, - Подсвечник слишком тяжелый, но можно... Она сбросила его на пол с грохотом, словно предлагая тем самым и дамам начать шуметь. - Думаю, моим орудием будет вот эта шкатулка, - королева улыбнулась и взяла в руки шкатулку с шитьем, - От нее синяк может быть не меньше, - уверила она Эстебана. Обстановка в их комнатах и вправду могла свидетельствовать о покушении: разбитые вазы, лужи и разбросанные цветы на полу, к которым добавился валяющийся подсвечник с выкатившимися свечами. Катарина сбросила на пол еще и покрывало с кровати Айрис, так что теперь все выглядело так, будто борьба с жертвой покушения бушевала в двух комнатах. Прежде, чем удалиться к себе, чтобы написать записку, королева осмотрела юношу критическим взглядом и сказала: - Эстебан, тебе нужно привести свою одежду в состояние, соответствующее синяку. Айрис Окделл Айрис завороженно следила за тем, как королева берет в руки топор... В смысле, подсвечник. Сначала, конечно, промелькнула небольшое разочарование, мол, им не придется его бить, а ему кричать. Смотреть было не так приятно, как действовать собственноручно, но все же ... Это было здорово. Вот королева берет канделябр, поднимает его, чтобы замахнуться... И опускает обратно. До этого момента девушка следила за королевой так восторженно, с такой надеждой... И все. Айри сразу помрачнела. Все слишком банально и гуманно. Королева сбросила подсвечник на пол, взяла шкатулку, сбросила ее покрывало... Айри поджала губы и обиженно подумала, что даже ее милому покрывальцу досталось больше, чем нахалу в перевязи. -Эстебан, тебе нужно привести свою одежду в состояние, соответствующее синяку. - Вот он, шанс! И снова появился румянец, улыбка и самая добрая, послушная и услужливая дувушка в мире Айрис Окделл подскочила к своему "возлюбленному", схватила его за рукав рубашки и проговорила вслед Ее Величеству: - Конечно, Ваше Величество! Мы поможем генералу, он ведь может не дотянуться. Тем более, мы должны ему отплатить за его доброту... - она несколько (совсем чуть-чуть) злорадно улыбнулась и кинула победоносный взгляд на Эстебана. А потом спохватилась, что нужно еще что-то кричать. Но.. что? Вид из победного сразу стал недоуменным, и она прошептала, нахмурившись: - А.. что кричать-то? Что его убивают? Что это делает королева? Звать на помощь? Или что?..
Бледный Гиацинт: Луиза Арамона Луиза смотрела, как падает на пол канделябр, как Айрис хватается за Колиньяра, а в голове настойчиво билась мысль: королева на "ты" к генералу! Ощущение того, что их всех тут очень бодро дурят, теперь не отпускало женщину. В прочем, поразмыслить об этом она может и позже. Главное, чтобы Катарина с Колиньяром не были в сговоре и не перебили бы дам на выезде из Олларии. Остальное - ерунда, не стоящая особого внимания. Значит, им придется разделиться. Конечно, это правильно. Странно, что Колиньяр расщедрился на свиту для фрейлин и дуэньи, (к тому же, так они привлекут куда больше внимания), но копошиться в генеральских мотивах желания у женщины не было никакого. Главное - уехать как можно дальше, а до Тариники вообще все будет просто замечательно. Хоть отдохнут без всяких дворянских да перевязанных. Да и Айрис, быть может, угомонится. Навязчивое внимание (слишком навязчивое, как полагала Луиза) к Колиньяру со стороны подопечной слегка настораживало госпожу Арамону. Не хватало еще, чтобы... Создатель! Вот старая летучая окделлская мышь побесилась бы. – Наверное, – начала Луиза, – к месту пришелся бы боевой клич, – с сомнением закончила она. – Много боевых кличей. – Добавила женщина, радуясь, что слегка расшнуровала ранее корсет. Воздуха будет больше. Леони Дорак Идея с покушением Леони решительно не понравилась. Если раньше она надеялась, что может встать и уйти, потому что она всего лишь фрейлина при королеве, даже если королева в Багерлее, то с этого момента в Багерлее будет она сама. Вне зависимости от Её Величества. Это весьма неприятно, и в случае неудачи отцу тем более будет сложно её отсюда вытянуть. Как вообще она умудрилась так вляпаться? Дядюшка, ну почему вы умерли! Нет, конечно, дядюшка был любимым и нужен был не только для того, чтобы всё было хорошо, но думать об этом сейчас некогда, да и подумано уже всё, что можно. - Подождите кричать, - спохватилась фрейлина. - Её Величеству надо написать письмо, а нам - привести графа в должный вид, - Леони коварно улыбнулась генералу. Впрочем, коварство было несерьезным: нельзя крупно ссориться с тем, с кем ещё предстоит дальняя дорога. Поначалу девушка мысленно застонала, узнав, что после того, как они разделятся, она поедет с Колиньяром. Но потом посмотрела на вторую группу и решила всё-таки радоваться. С Колиньяром хотя бы забавно и разнообразно, даже если язык у него ядовитый. И он может сколько угодно грозиться, но вряд ли он действительно желает им зла, а ещё с ним надежнее: неизвестно ещё, доберутся ли Луиза с остальными до Тарники. С этими мыслями Леони обошла Колиньяра по кругу, оценивая его внешний вид. - Представьте, что мы кинулись совершать покушение всей толпой. Надо порвать одежду, растрепать волосы... Эстебан Колиньяр Королева вышла. Подлетевшая тут же сестрица Окделла намертво вклещилась в рукав. Капитанша, периодически поглядывая на канделябр, раздавала ценные советы. Остальные зловеще молчали. А потом подошла Леони. И было в её улыбке что-то такое, отчего Эстебану и вовсе сделалось неуютно. Идея с покушением стала казаться не слишком удачной, а побег - безнадёжным. Да, это определённо было Оно. Сомнение. Оно посещало парня так редко, что почти никогда, но Эстебан его сразу узнал. По мерзкому голоску. - Покушение без нападения? – вкрадчиво прокуковало Оно, – Наивный! Посмотри на этих упыриц. Такие ничего наполовину не делают. В их руках всё – оружие! Дай им волю, вазу и Колиньяра – и тебя потом родная мама не опознает! - Да ну, бред, - возразил генерал, - Это всего лишь не самые прекрасные представительницы слабого пола. Хотя Селина, на мой взгляд, очень даже ничего... - Ты лучше на Леони погляди, - посоветовало Сомнение, - Куда это она пошла? Пока ты той Селиной любуешься, она тебя стулом по башке треснет и сверху прыгнет. Повернись. Повернись, тебе говорят! Не позволяй ей оказаться у тебя за спиной!!! - Отвяжись, - отмахнулся Колиньяр и громко, словно пытаясь кого-то перекричать, обратился к Леру, - Теньент, отправляйтесь к остальным, доложите полковнику обстановку и передайте приказ: оставаться на местах, на вопли не реагировать, врываться только после тюремщиков. И дайте мне знать, когда начнётся обход. - Зачем ты его отослал?! – взвизгнуло Сомнение, - Кто теперь проследит, чтобы твои суженые не поднимали на тебя тяжести? Катарине будет не до того, а остальным – только того и надо. - Да пошло ты, – огрызнулся Эстебан, - И вообще, где ты раньше-то было? Например, когда я все деньги на ту чалую клячу поставил? А? Или когда меня в Варасте тянуло на подвиги? Между прочим, меня там чуть не убили. Трижды! СВОИ! Сомнение устыдилось и убралось. Колиньяр рванул свободной от герцогини рукой воротник мундира, оборвав половину пуговиц, разорвал рубаху, взъерошил волосы и одарил обеих возлюбленных-нареченных соответствующей синяку и одежде с причёской улыбкой. - Дорогая и любимая. Я тоже без ума от вас и полон тайных вожделений, но по-моему сойдёт и так. Тюремщики должны засвидетельствовать попытку убийства, а не... то, что заставит их покраснеть и извиниться, что помешали. Катарина Оллар Катарина написала письмо достаточно быстро и вернулась из своей комнаты назад. Судя по разорванной одежде и общей взъерошенности Эстебана, ее фрейлины уже вполне привели его в соответствующий покушению на его жизнь вид, только Айрис и Леони почему-то продолжали хищно смотреть на него, будто бы желая еще усилить эффект. - Генерал Колиньяр, - позвала юношу Катарина, специально, чтобы не допустить этого, - Взгляните на письмо... Записка с курьером - это риск дополнительный. Даже если текст ее непонятен, запутан или незначителен, главное - почерк. Если письмо перехватят, ее почерк узнают. Но что же поделать... В их плане побега так или иначе достаточно много "но". Луиза Арамона Луиза нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Нечаянно наступив на собственный подол, она услышала тихий треск рвущейся ткани и мысленно выругалась так, как ругался в свое время Арнольд, по пьяни здоровавшийся со ступенями их дома. Бросив быстрый взгляд на платье, женщина выявила, что особых потерь она не понесла и страдать особо не отчего, несмотря на то, что рачительность госпожи Арамоны пыталась подать свой визгливый голос. Сейчас дела были поважнее драной юбки. Тем более, Луиза и так уже перестала походить на приличную дуэнью. Теперь она скорее была похожа на настоящую заключенную Багерлее, хотя, положим, Катарина (такая же заключенная) выглядела не в пример лучше. Еще раз выругавшись, женщина отогнала от себя дурные и явно лишние мысли и вновь вернулась в жестокую действительность, где две ошалевшие от духоты и свалившихся на голову событий родовитые девицы едва не перетягивали между собой одного потрепанного "навозника". И все бы ничего, да одна из этих девиц - Айрис, за которую Луиза отвечала если не головой, то совестью и, пожалуй, обещанием перед Вороном, а это многого стоило. Порадовавшись, что окделлское бесчинство было остановлено и без ее, луизиного, вмешательства, капитанша перевела взгляд на королеву, которая очень вовремя отвлекла на себя колиньярье внимание. Быстрее, – гипнотизировала Катарину и ее письмо женщина, опасаясь, что время может быть упущено. Чем сильнее приближался момент бегства, тем больше поднималась волна беспокойства в груди госпожи Арамоны. Эстебан Колиньяр Колиньяр с удивительной для влюблённого радостью расстался с вцепившимися в него нареченными и с неприличной для генерала скоростью подлетел к королеве. - Гениально, Ваше Величество, - просмотрев письмо, одобрил Эстебан и, довольно лыбясь, отправил его в карман. Потому что это действительно было гениально - даже если допустить, что гонца перехватят, перехватчики из этого письма ничего полезного не почерпнут. К тому же, с учётом изменившихся обстоятельств, а именно – "покушения", Колиньяр был практически уверен, что никакой погони не будет. Потому что отец, подмявший фактически всю исполнительную власть, станет первым, кто завтра узнает об их таинственном исчезновении. И последним, что обер-прокурор при этом подумает, будет то, что без пяти минут вице-прокурор организовал королеве побег. А первым – что мстительный сынок, получив по башке шкатулкой, слетел с катушек и решил казнить королеву и её приближённых собственноручно, не дожидаясь суда. Чтобы оторваться за позорное покушение и заодно – за Маранов. Если так, то предок будет делать всё, чтобы сокрыть "массовое убийство". Первым делом, он арестует тюремщиков и заткнёт коменданта. И, скорей всего, заставит его объявить в Багерлее "карантин", чтобы о том, что королева исчезла, как можно дольше никто не узнал. А о том, что из Тарники исчезли малолетние королята, даже сам обер-прокурор, вероятно, узнает очень не сразу, ибо в виду того, что "совершенно подлинный приказ" об их срочном оттуда изъятии собственноручно накатал его сын - завтра в Олларии спиногрызов никто ждать не будет. Разумеется, Колиньяр-старший не станет сидеть сложа руки и наверняка попытается разыскать кровавые следы наследничка своими силами. С той лишь целью, чтобы их аккуратно прибрать. А когда скрывать исчезновение станет невозможно – объявит, что королева бежала и повесит организацию и сокрытие факта побега на кретина-коменданта, который вместе с тюремщиками сгинет в собственных казематах, перед тем чистосердечно признавшись в "содеянном". И только после будут объявлены всеобщая тревога и розыск. То бишь, речь пойдёт не о нескольких часах форы, а о нескольких днях. А значит они смогут, не петляя, спокойно поехать через Фебиды. Единственное что, выехать из Багерлее им лучше не в полдень, а с самого утра. Конечно, не мешало бы сообщить это остальным, но Эстебан не успел - раздался условный стук в дверь, возвестивший о начале обхода. - К оружию, - коротко скомандовал он и, вспомнив, с кем разговаривает, поспешно выправился, - В смысле, начинайте. БЕЗ руко-, ного-, вазо- и прочих прикладств! И чтоб никаких гайифцев и Манриков. Вопить строго по делу. Катарина Оллар Эстебан быстро прочел письмо. Написанное явно вызвало у него одобрение, о чем он сообщил Катарине и спрятал сложенный лист в карман. Храни Создатель тебя и гонца, - подумала Катарина. А затем взяла в руки шкатулку, на всякий случай оглянулась на теньента и вскрикнула так громко, как только смогла: - Да как ты смеешь, негодяй! После этого королева ударила шкатулкой о край стола, тоже так сильно, как смогла. Звук получился громкий, потому что еще и хлопнула подскочившая вверх деревянная крышка. Решив, что для инсценировки этого покушения она уже сделала все, на что только была способна, Катарина выронила шкатулку из рук и бессильно опустилась в ближайшее кресло. Луиза Арамона Все началось так стремительно, что Луиза едва успела сориентироваться. Значит, покуситься на Колиньяра покусились, осталось сделать из этого настоящее побоище. – Наа-а-аших бюу-у-ут! – взвыла женщина, не особо задумываясь над определением "наши". Бьют и бьют. Главное, чтобы стража это поняла, остальное не важно. Нервно пробежавшись из угла в угол, жалея, что на ее туфлях нет каких-нибудь железных каблуков, которые грохотали бы словно латы какого-нибудь Святого Алана, госпожа Арамона притормозила и огляделась. Ей в своей жизни симулировать нападение доселе не приходилось. Вот если бы генерала и правда отправили в Закат шкатулкой, тогда бы женщина знала что и как орать, а так... Ненатурально все как-то. Именно поэтому капитанша слегка растерялась, прикидывая, что еще от нее требуется. – Кровь! – как-то тоненько, не по своим габаритам, взвизгнула Луиза, а затем, помнившись, заверещала: – Кро-о-о-овь! Всюду кро-о-о-овь! О, Создатель, спаси наши грешные души! О, святые мощи Святой Октавии, о, горе на-а-ам! Супостат проклятый под монастырь подвел на-а-ас... Ах, горе, горе, нам... Кро-о-о-овь! – женщина отдышалась и отбросила прядь со лба, а затем осведомилась светским и громогласным тоном: – Оу. Это что, мозги? Айрис Окделл Что в письме, Айрис не знала. Но ей было и не интересно. Интересно было то, что начиналось потом. Она как-то глупо стояла рядом с Эстбаном и Катариной, нервно теребя подол платья. Понеслась. Шкатулка стукнула, Луиза закричала. Дежавю, однако, да... Но... такое смешное. Какое там напряжение и страх, что ничего не получится. Это уже не опасно, не выйдет из соседней комнаты злой Ызарг и не перевешает их всех на березках. По крайней мере немедленной, быстрой расправы не будет, поэтому казалось, что не будет никакой. Ну, да. Айрис как всегда не заглядывала в будущее и не думала, что теперь последствия были бы намного хуже. Какой-никакой Колиньяр все же мужчина, и его присутствие вселяло уверенность, хоть девушка и не отдавала себе отчет в этом. Просто не было того тревожного ощущения. Луиза начала бегать по комнате и тоненько пищать "Кроовь"... Айри следила за ней глазами и улыбалась. – Оу. Это что, мозги? - но на этой фразе Айри не выдержала и прыснула со смеху. И быстро зажала себе рот рукой. Но помогло это мало, она продолжала тихо хихикать в ладонь. Надо всеже было как-то брать себя в руки. Девушка виновато посмотрела на присутствующих и присоединилась к дуэнье. Благо, новых идей та ей подала уйму. - А-а-а-а! Убива-а-ают! - далее последовал банальный визг, которому,кстати, позавидовали бы все хрюшки округи. И тирада продолжилась - Дуэньюшка, смотри-и-и!!! Это! Это обломок кости! Они заляпали мое платье кровью! А, нет, это кстати, не обломок кости - Айри вдруг подумала, что если все настолько серьезно, то их и здесь могут перевешать. Да и Колиньр должен быть мертвым... - Какой ужас!!! Создатель! Помогите! Леони Дорак На словах Колиньяра Леони залилась краской и отпрянула от генерала. Как он мог подумать... извращенец! Они ведь ничего такого не имели в виду. Дамы принялись вопить что-то невразумительное, а девушка впала в ступор. Сейчас сюда придут... и их арестуют. Завтра они сбегут, но сегодня-то их арестуют! По-настоящему! Колиньяр деликатно обошел этот момент стороной, но что же с ними будет до завтра?.. Перед глазами встали яркие картины каменных мешков, решеток, плетей, жаровни, дыбы, груши, ведьминого стула, железной девы, багряноземельского сапога и многого другого, о чем Леони узнала из утащенной из запретного детям раздела отцовской библиотеки иллюстрированной книги; после этого Анри не одну неделю был вынужден сидеть с ней, пока она не уснет. Создатель, пусть завтра Колиньяр их отсюда успешно заберет! Айрис и Луиза вопили что-то совсем уж странное. Какие мозги и кости? Сюда же прибегут и ничего этого не увидят! Думать было некогда. Рассудив, что страже будет не до того, чтобы вслушиваться и разбирать чужие крики, а важен лишь шум, Леони набрала в грудь побольше воздуха и оглушительно завизжала. И тут же закрыла себе уши, потому что слушать себя было неприятно. Эстебан Колиньяр Катарина справилась великолепно! Как настоящая королева. Ударь она так не по столу, а по Колиньяру, тот бы галантно принял у неё шкатулку, помог добраться до кресла, сбегал ей за водичкой и только потом, может быть, сказал бы "ай". Из верноподданнической вежливости. Но начало было положено. Эстебан с грохотом опрокинул стоявшее у дверей кресло, опрокинулся сам и очень натурально взвыл. А пока он, зело нетихо кого-то критикуя, извлекал из колена осколок, подтянулась тяжёлая артиллерия, заглушившая подлинные страдания фальшивыми воплями, среди множества которых преобладали бредовые. Особенно отличились капитанша и герцогиня, надрывавшиеся про кровь и мозги. С мозгами, конечно, была беда - у обеих вопильщиц их хватило бы на одну среднего ума курицу, зато крови вскоре сделалось море - сообразительная Адела метнулась в кладовку и, вернувшись с двумя бутылками красного вина, разбила их в опасной близости от головы генерала, после чего долго собиравшаяся не то с мыслями, не то с силами Леони разразилась потрясающим визгом (уступавшим по мощи только визгу эстебановой сестры, очень не одобрявшей подсунутых под нос пауков), а Селина, проявив неожиданную для такой красивой девушки смекалку, закричала в чудом уцелевшую вазу, отчего её довольно приятный голосок разнёсся по Багерлее страшным звериным воем. По гулкому коридору загрохотали тяжёлые сапожищи. Эстебан сделал трагическое лицо и застыл в картинной позе поверженного героя. Луиза Арамона Луиза, подвывавшая на разные лады в общем хоре убийц и истязательниц генераловского бренного тела, чудом уловила странные звуки за пределами комнаты. Моментально заткнувшись, женщина напрягла слух и побледнела. Стража уже неслась на всех порах, а о том, что будет дальше можно было только гадать. Обведя взглядом комнату, капитанша скорбно заключила, что выглядит все настолько жутко, что есть вертояность того, что стражники без суда и следствия перебьют всех дам прямо здесь. Просто так – чтоб они замолчали. А уже потом будут разбираться: что, кого и как... Несмотря на легкую панику, женщина неожиданно весело хмыкнула: от колиньярьего плана она, в принципе, многого и не ожидала. Но получать сейчас будет именно она, фрейлины и королева, а не великий стратег всея Кэртианы. О том же, что сделают с простой служанкой, Луиза старалась не думать. В общем, дело было плохо. Конечно, можно было вжиться в роль окончательно и напасть на стражу – тогда судить будут точно. А можно напасть и сбежать по их трупам. Тоже дело. Но, увы, что-то решать было уже поздно, да и не в ее власти. Именно поэтому женщина велела себе собраться (должен же хоть кто-то здесь думать головой, а не гормонами, перевязью или честью) и чинно сложила руки, вымарав их перед этим в луже красного вина – просто так, на всякий случай. Хотя винный запах в комнате стоял подозрительный, женщина надеялась, что никто ей пальцы облизывать не будет, да и не обратит внимания на слишком блеклые пятна крови на коже. Прикинув, что надо бы в момент прихода стражи выглядеть как-то более реалистично, Луиза, отметя желаение притвориться мертвой, подняла осколок бутылки, своего рода "розочку", и, придав лицу зверское выражение детоубийцы, замерла. Катарина Оллар Когда Эстебан упал на пол вместе с креслом и взвыл, вокруг начала понемногу нагнетаться такая обстановка, которой под конец позавидовал бы и Закат. Дамы кричали, визжали и завывали так старательно и так ужасно, что Катарина сама сжалась в кресле, как-будто объектом покушения был не Колиньяр, а она сама. Впрочем, ошарашенный воплями, раненый осколком и облитый вином, сидящий на полу юноша все равно походил на жертву покушения гораздо больше. Дальше в коридоре снова послышались бегущие тяжелые шаги. Катарина еще раз взглядом расширенных от ужаса глаз обвела свою свиту и невольно вцепилась в молитвенник и четки, как в нечто, могущее принести спасение ей и им всем. Шкатулка валялась на полу у ее ног, там же неподалеку у перевернутого кресла сидел Эстебан, а вокруг все кричали в панике. Снова заскрежетал засов, и Катарине внезапно стало легче. Страх прошел. В комнату ворвались тюремщики, готовые, казалось, стрелять в воздух. Увидев их, королева поднялась из кресла. Эстебан Колиньяр Капитан Муфлон, протолкавшись сквозь тесный строй подчинённых, вырвался вперёд и тут же в ужасе отшатнулся назад. Как и всякое маленькое начальство, больше всего он боялся ответственности. Которая раньше о себе никак знать не давала, а сейчас вот восстала во весь свой неприятный рост. УБИЙСТВО! И не какого-нибудь плюгавого хурия, а целого генерала, мать его гроби, Колиньяра! И надо ж было такому стрястись именно в его смену! Муфлон таращился на Эстебана, а видел... Дору, куда его после такого цендента, вероятно, переведут. Причём – не тюремщиком, а вовсе наоборот. - НАЗАД!!! – скомандовал капитан. И его послушались. Правда, только тюремщики. На дам вырвавшийся из пересохшей глотки сиплый визг впечатления отчего-то не произвёл. Что делать дальше Муфлон не знал. Согласно своду всех тюремничьих уложений, бунт надлежало немедленно подавить. Но в отношении особо знатных персон любые силовые меры без соответствующих на то распоряжений категорично возбранены. Нужен приказ вышестоящего начальства, а ближайшее вышестоящее начальство полувалялось на полу и, кажись, приказало долго жить. Так как же быть? Попытаться призвать баб к порядку? А если снова ослушаются? Стрелять в потолок? Или сначала за комендантом послать? Лицо капитана побагровело - дальнейшие умственные усилия грозили обернуться мозговой грыжей, но тут кто-то сзади подал хорошую мысль, предложив для начала в точности убедиться на каком именно свете пребывает господин генерал. Капитан бухнулся на карачки и, припав туговатым ухом к истерзанному генеральскому мундиру, с радостью констатировал, что под ним определённо что-то стучит. - Ваше Благородие? – осторожно осведомился он, аккуратно встряхнув начальство. Благородие не реагировало. - Вашбродь? - капитан, осмелев, крайне почтительно хлопнул его по щеке. Безмятежное лицо генерала перекосила гримаса ярости. - Ты что себе, кретин, позволяешь?! – взревело оскорблённое Благородие и, приблизив тюремщика за грудки, далеко от себя отшвырнуло. Да ещё ногой поддало. Но капитан не обиделся. Он воистину радовался. Почти также сильно, как когда получил повышение. - Господин генерал! – воскликнул он со священным трепетом, - Воскресе! Эка радость-то! Это ж, почитай, Ваше второе рождение! Остальные тюремщики испустили коллективный вздох облегчения и согласно затрясли мордами, а грянувшие за окном колокола привели Муфлона в совершеннейшее благоговение. - А Вы, надо понимать, мой второй родитель? - "новорожденный" самостоятельно поднял головушку, абсолютно осмысленно глянул на капитана и, видимо, не решив, как его лучше называть – папой или мамой, назвал уродом. После чего уверенно подвёлся на ножки и понёс такое, что Муфлон горько пожалел о том, чему минуту назад так искренне радовался. - Чтоб ты сдох, сволочь, - с тоской думал он и Дора теперь казалась очень даже недурственным местом в сравнении с теми, которые отводил ему и его людям вошедший в раж Эстебан. А генерал всё бушевал, и капитан совсем было пал духом, как вдруг в помещение ворвались королевские гвардейцы. - Вашбродь! – оживился Муфлон, - Помилосердствуйте, за что ж нас так-то туды-то? Это ж не мы Вас пробдели, а Ваши орлы. Оне сказали, что Вы при эскорте и не велели мешаться. Но мы, Вашбродь, как только - так сразу! Раньше Ваших поспели, в самое вовремя. Да кабы не я, так эти тьфурии Вас бы – вот! – капитан подхватил с пола какой-то осколок, - Это я саморучно отъял у Её Величества близ Вашего горла!
Бледный Гиацинт: Айрис Окделл Ввалились стражники, и Айри с грустью поняла, что можно перестать орать. А ведь только во вкус вошли... Ну, да ладно. Но что сейчас бу-у-удет... Нет, сначала даже стало немного страшно. Такие грозные дядьки ввалились в гостиную. Если уж девушке стало так не по себе, что же стало с хрупкой королевой? Она, конечно, не отступит, но все же... Айри посмотрела на королеву, вставшую при появлении некоего Муфлона, и готова была уже плюнуть на план и грудью кинуться на врага, защищая свою королеву. Этого, однако, не понадобилось. Айрис перевела глаза на лежавшего тут же Эстебана, и чуть не упала к нему же, согнувшись от хохота. Вид у него был тот еще... Девушка прыснула и оглянулась, не заметил ли кто? Вроде, нет... и хорошо. Вырвавшийся было смех легко получилось замаскировать нервным кашлем, дополняя этот балаган. А уж когда гвардейцы полезли приводить в чувства своего "генерала"... Это было так забавно, что пришлось кашлять с удвоенным рвением, да и посторониться чуть-чуть. В прочем, остальные себя сдерживали, а чем герцогиня Окделл хуже их?! Она не завалит им весь план даже не смотря на то, как выглядит этот... этот... С разорванными рукавами, свисающими будто крылья, вымоченный в вине и вываленный в перьях из разорванных подушек нав.... Петушок. Последовал новый приступ кашля. Луиза Арамона Луиза почесала бровь. Затем разжала пальцы и выронила свое "оружие". Отерла руки о перепачканное платье. Дело сделано, теперь все зависит от тупости стражников и их желания выслужиться перед генералом. Интересно, на дам нацепят кандалы прямо здесь? Или, подпирая в спину мушкетами, потащат куда-то еще? Воображение нарисовало невеселую картину конвоя. А вот еще одна... Генерал Муфлон с лицом озверевшего ежика с обеих рук стреляет в королеву и какую-нибудь фрейлину, а затем бросается рвать остальных женщин зубами. Отрывает кусок мяса от чьей-нибудь упитанной ножки и тащит "добычу" в зубах обожаемому Вашбродю. Создатель... она точно помешалась. Луиза потрясла головой, снова принимаясь расчесывать бровь. Тело отчего-то зудело, словно его искусало комариное стадо. Хотелось чесать все и сразу. Может, попросить у стражников шпажку, что б до лопаток достать? Слушая гневные речи Колиньяра, женщина с досадой думала, что этот балаган будет тянуться до бесконечности. И пока Муфлон не вылижет колиньярьи сапоги, они отсюда не двинутся. Но вылизывать сапоги Муфлон, кажется, не собирался. Зато он, видимо подумав, что похвалы со стороны ему не дождаться, стал нахваливать себя сам. Проследив взглядом за предметом в потненьких капитаньих ручках, Луиза хмыкнула. Каким надо быть дураком, чтобы попытаться обвинить Катарину в попытке зверского убийства с помощью осколка?.. К счастью, все это безумие было не более чем фарсом, а значит здесь, как в сказке, может быть что угодно. Оставив левую бровь в покое и перейдя на правую, женщина почти равнодушно ждала развязки. Катарина Оллар Катарина наблюдала за всей этой сценой так и стоя в полоборота к стражникам, не сходя с места, пока капитан пытался привести в чувство Эстебана, после чего уже ему самому пришлось приходить в себя. Когда он указал на осколок, королева стала бледнее, чем обычно. Не смотря на то, что все было заранее оговорено, и сейчас происходил явный фарс, ей все равно было не по себе. Тем не менее, Катарина смело посмотрела на Муфлона взглядом своих широко распахнутых светлых глаз. - Генерал Колиньяр вел себя неподобающе с нами и моими фрейлинами, - тихо сказала она, - Потому мы были вынуждены взять этот осколок и применить его... как орудие защиты слабых женщин, для которых не осталось в Талиге мужчин, способных их защищать. Произнеся эту свою короткую речь, Катарина тем самым словно бы признала свою вину и подтвердила, что она действительно угрожала Колиньяру осколком. Эстебан Колиньяр Эстебан, будучи от природы натурой артистичной, лицедействовать умел и любил. Однако это представление нравилось ему чем дальше, тем меньше: Катарина, видимо, пожелав поскорей прекратить этот фарс, поддержала убогие тщания кретина-тюремщика обмануть своего генерала, после чего изначально жалкая роль Эстебана стала позорной до невозможности, а главным героем мистерии сделался престарелый свинообраз, спасший первую шпагу Олларии от кровожадной злодейки-королевы со смертоносным бутылочным осколком в слабой, тоненькой ручке. Такое невозможно было даже представить. А пришлось признать. - Похвально, ПОДПОЛКОВНИК Муфлон, - поскрипев зубами, буркнул генерал. Решив, что это вполне сойдёт за тысячу извинений. - Сожалею, госпожа Ариго, но с отъездом герцога Окделла в Талиге не осталось идиотов, способных в это поверить. Я вёл себя с вами подобающе - как с преступницами, а вы повели себя соответствующе – напали сзади, оглушили и, пока я пребывал без сознания, попытались убить. И тем самым окончательно подписали смертный приговор себе и своей своре. Впрочем, - Колиньяр с неподдельной мрачностью оглядел свору, - фрейлинам, если они подтвердят и дополнят мои показания в суде, приговор могут смягчить. В противном случае – это сделает доблестный подполковник и тогда Ваши... дамы пойдут за Вами в Закат. Катарина Оллар Бледная Катарина после слов Эстебана словно бы потеряла всю свою решительность. Она прошептала: - Нет, нет... Создатель не допустит этого, - после чего обвела взглядом своих фрейлин и сказала уже громче, - Нас могут измучить или убить, но после смерти Создатель милостиво примет нас к себе. Мы должны помнить и думать об этом, когда... если... когда все начнется. После этого она словно бы обессилила и, пошатнувшись на месте, схватилась рукой за спинку кресла, у которого стояла, но удержалась на ногах. Сейчас по ее виду трудно было определить, играет она или нет. Во всяком случае, Катарина надеялась, что "подполковник" Муфлон притворства с ее стороны определить не сможет. Впрочем, судя по печати интеллекта на его лице, тот вряд ли мог бы отличить право от лево и как дослужился до чина капитана, было совершенно непонятно. Хотя, такими капитанами, конечно, легче управлять. Айрис Окделл Но этого же не было! Как смеет этот... капитанишка такое говорить? И почему королева соглашается?! Айрис нахмурилась и готова была уже возмущенно возразить. А-а-а.... мы же заговор устроили. Вот глупая, почти забыла. Да и так, наверное, будет проще. Ее Величество тоже не железная. Если со всем соглашаться, то дело и кончится быстрее. Заключение, пытки, путь, плаха... Нет, заключение, путь и свобода! Айри помотала головой и решительно нахмурилась. Как же все-таки не хочется оставлять последнее слово за этим солдафоном. Хоть бы Ызарг этот, ну, тот, который пока на их стороне, одернул его... Но он вроде не собирается... Не пристало герцогиням прощать такие слова! Им не пристало молчать и ничего не делать! Им не пристало просто смотреть на то, как унижают их королев, им не пристало спускать с рук наглую клевету навозникам... а еще им не пристало бить людей вазами по головам... Ну, да... Айри тяжело вздохнула и решительно, пока не растеряла всю уверенность и не стала вновь взбрыкивать и кидаться разными тяжелыми предметами, подошла к Муфлону и протянула вперед руки. Помогала, покрывала, содействовала, била по голове, лупила плеткой, душила шторой, вешала на люстре, колола осколком... - Девушка поняла, что уже некоторое время стоит с вытянутыми руками и мечтательно так поглядывает в сторону Эстебана, она быстрее понурила голову и мрачно проговорила: - Каюсь. Вяжите. Луиза Арамона Измучить? Убить? Создатель! Катарина была слишком покладистой! Их, конечно, вряд ли прямо здесь начнут убивать и пытать, но не стоит подавать таких кровожадных идей врагам. Луиза печально, как она надеялась, вздохнула. Она никогда не видела, как вздыхают головорезы, застуканные стражей над выпотрошенным трупом, но надеялась, что сожаление и покорность в ее вздохе звучали явственно. В прочем, женщина весьма сомневалась, что вышеупомянутые головорезы вообще о чем-то сожалели, кроме как о невозможности перерезать горло еще и арестанту. Но Луиза успокаивала себя тем, что не являлась матерым потрошителем, по вечерам, в качестве милого развлечения перед сном, разделывающим тушки детей. Так или иначе, вздох был полон скорби. Айрис сдалась первой. Ну и правильно – пока Муфлон не пришел к выводу, что лучшая фрейлина – мертвая фрейлина, нужно было натолкнуть его на нужные решения. К тому же, в том, чтобы сдаться самой, было что-то благородное. Ну уж куда лучше, чем если бы стражники повалили дам на пол и заломили бы им руки. Мерзкая картинка. – Руки – по локоть в крови, – доверительным тоном сообщила госпожа Арамона, приосаниваясь. И пусть Муфлон сам думает – в переносном или в прямом значении женщина употребила выражение. – Отдаюсь правосудию с радостью. Устала я убивать уже – возраст не тот. Эстебан Колиньяр Издевательские покаяния расхрабрившихся куриц вызвали у придурковатого Муфлона такое воодушевление, что он, забывшись, повелел притащить из подвала шипованные колодки. - С каких пор Вы исполняете приказы заключённых? – хмуро осадил его Колиньяр. Хотя идея ему изначально понравилась. Вообще-то Эстебан был сам по себе парень незлой, но воспоминание о душном "гробешнике" было слишком свежо, левая щека пылала праведным негодованием, а расплывшийся на пол-лба фингал требовательно взывал к возмездию, поэтому дать недополковнику решительный отбой стоило ему немалых моральных усилий, - Отставить кандалы. Будем милостивы к обречённым. "Мстить женщине – низко", - вспомнил генерал чьи-то слова и, окончательно решив быть выше этого, гордо задрал голову. Сорвавшееся с макушки перо, красиво покружив, упало в винную лужу. Айрис снова закашлялась. Жажда возмездия усилилась до зубовного скрежета. Ничего, любимая, смеётся тот, кто смеётся последним... - Муфлон, пойдёте со мной к коменданту. Остальным – разойтись. О происшествии не распространяться. А с вами – Колиньяр грозно зыркнул на своих гвардейцев, - я разберусь позже. Госпожа Ариго, моё почтение. Эстебан насмешливо поклонился и хотел для вящей убедительности ляпнуть Её Величеству какую-нибудь гадость, но чистые глаза Катарины к гадостям решительно не располагали. - Э-э... - парень сглотнул и в поисках вдохновения обратил взор к возлюбленной-нареченной, - Сомневаюсь, что Создатель примет Вас с распростёртыми, но вечную память я Вам обеспечу - после суда Ваше имя станет нарицательным, а у понятия "падшая женщина" появится новый синоним. Господин генерал широко улыбнулся и, теряя перья и припадая на правую ногу, величественно удалился. Айрис Окделл Что? На кандалы с шипами мы не договаривались! Пронесло, Колиньярушка велел кандалы не приносить. Ну, и Слава Создателю. Айрис уже готова была кинуть на "господина генерала" - какой ужас, неужели она это делает - благодарный взгляд, как тут... Айрис задохнулась от возмущения. Ей это было сказано или нет? Вроде, обращался сначала к королеве,а потом... Нет, даже этот не посмеет сказать такое Ее Величеству. Хотя, какая разница?! Да как? Да что? Да он вообще может все это, гад такой, придумал, чтобы все это так выставить, да чтобы они все признались, всё подтвердили, а он потом их... специально выведет, очернит и действительно посадит в Багерлее. И на плаху или в петлю. С него станется. Нет, можно даже допустить мысль о том, что королеву он хочет спасти. Но фрейлины обуза? Королева не согласится их оставить и он избавляется от них сам? Или только от одной фрейлины. От Айрис. Гад ползучий. Мерзавец. Ызарг. Навозник. Мужлан. Хам. Аморал. Бестия. Сволочь. Болван. Гиена кладбищенская. Волк позорный. Вонючка. Разгильдяй. Урод моральный. Гамадрил. Висельник. Головорез. Выкидыш. Змея подколодная. Извращенец. Изверг. Кретин. Мерзопакость. Негодяй. Нечисть. Осел. Подонок. Псих. Рожа бесстыжая. Скотина. Ублюдок. Приспешник Леворукого. Шваль. Бастард. Ябеда-а-а... - начав ругаться, девушка как-то не смогла остановиться. Прото вспоминала все ругательства, которые вообще когда-то знала или где-то слышала. Она молчала, но с каждым новым ругательством становилась все мрачнее и мрачнее. Она уже вся покраснела от сдерживаемой ярости, метала глазами молнии/камни/льдины/вазы и много чего другого. Когда же поток иссяк, уже хотелось не ругаться, а просто разреветься. Сколько можно? Когда все это уже кончится? Уже и на плаху можно, только пусть этому всему придет конец. Она устала, ей плохо. В груди давит, в горле першит, сколько у нее уже за сегодня должно было случиться приступов? Этот гад ее уже замучил. В какой-то момент даже показалось, что он не такой уж и плохой. Даже их перепалки были вроде как... детской шалостью? Но теперь... И речи быть не может о чем-то таком. Перед ней ужасный человек, который никогда не изменится. Падшая женщина, значит? Никогда еще с ней никто не смел так разговаривать. И Колиньяр за это заплатит. Дик терпел столько времени в Лаик, его не лишили титула, хотя там было много людей, и все они пытались сделать ему гадость. Он справился. Справится и она. Их было много, а Колиньяр всего один. Хотелось подойти и вцепиться ему в лицо. Айри стояла, сжав руки в кулаки, и дрожала от еле сдерживаемой ярости. - Падшая женщина? Ну, тогда Вы - коврик перед борделем, господин генерал. Ведь как-то оберегать нас - Ваша обязанность, - еле слышно проскрежетала Айри и тут же отчаянно покраснела от того, что сказала. Хорошо, не слышал вроде никто. Она дала себе слово, что обязательно научится держать себя в руках и так же едко отвечать Колиньяру. Это будет не скоро, но обязательно будет... Если, конечно, он действительно не ведет их на плаху... А если они сбегут, где-нибудь в Тарнике от него и избавиться можно... Леони Дорак Нет, всё-таки слава Создателю, что она поедет с Колиньяром отдельно от остальных фрейлин. Айрис - милая и хорошая, но когда она рядом с Колиньяром, слушать это невыносимо. Влюбилась она в него, что ли? Ну так это её проблема, почему от этого должны страдать все присутствующие? Леони отступила в уголок в надежде остаться незамеченной, но в глубине души понимая, что незамеченной оставаться нельзя - тогда про неё здесь вообще забудут, и как потом её отсюда выуживать? Вот так мечтай всю жизнь о приключениях, а когда они на тебя сваливаются - понимаешь, что ты совсем маленькая, беспомощная и никаких приключений на свою голову вовсе не хочешь. А хочешь домой, и чтобы рядом были брат, отец и сестра. И дядя. Леони вздохнула и посмотрела на нового подполковника, стараясь скрыть отвращение к этому неграмотному увальню. На его фоне Колиньяр смотрелся ещё выигрышнее, чем раньше, и вообще, не такой уж он и плохой, каким казался. Только хамит немножко, но когда он хамит другим, это можно пережить. Катарина Оллар Катарина сильнее вцепилась пальцами в спинку кресла, а потом вздрогнула, на последних, очень грубых словах Эстебана, обращенных к Айрис, но вслух говорить ничего не стала, лишь опустила глаза. Тем более, что герцогиня Окделл не отстала от него в куртуазности своих ответных слов, хотя девушке и следовало бы не отвечать на подобные мужланские грубости, а оскорбленно поджать губы, как наверняка делает ее мать, госпожа Мирабелла Окделл, или опустить глаза, чтобы потом поднять его на них и окружающих, откровенно наполненные слезами, и чтобы окружающие были потрясены всей вопиющей несправедливостью отношения обидчика к жертве. Только Айрис не хотела и не могла быть жертвой. Она хотела защищаться и совсем не умела притворствовать. Катарина поняла это очень скоро после того, как девушка была представлена ко двору. Вот Селина - другое дело, та своим поведением и видом, пожалуй, когда-нибудь составит конкуренцию и самой святой мученице - королеве... Впрочем, все эти размышления сейчас были лишними. Эстебан ушел, Айрис стояла раскрасневшаяся, видимо, стараясь справится с очередным приступом удушья после всех этих душевных волнений, другие фрейлины притихли. Катарина сама чувствовала смертельную усталость после всего, что сегодня случилось в их камерах. Муфлон вышел вслед за Колиньяром, за ними и остальные гвардейцы, и когда последний покинул комнату, и их дверь заперли, Катарина опустилась в кресло и ненадолго прикрыла глаза рукой. Выждав еще несколько минут, она потребовала у служанки воды и вина для себя и дам, а пока та несла бокалы, обвела взглядом фрейлин и тихо объявила им снова, что очень надеется на их помощь и поддержку во время предстоящего побега.
Селина Арамона: С самого прихода господина Колиньяра Селина наблюдала за происходящим во все глаза. Театров она никогда не посещала, а тут разыгрывалось такое действо, да ещё в исполнении не каких-то актёров, а самой королевы и прочих знатных господ. Уж у них-то актёрство в крови. Разве что Айри немного выбивалась из сценария. Сама Селина старалась вести себя незаметно, насколько это было возможно, чтобы неопытностью своей не испортить спектакль, целью которого были не аплодисменты, а свобода Её Величества, Айри и, что немаловажно, их с матушкой. Так что если для того, чтобы покинуть тюрьму (а как ни крути, даже самая уютная камера и приятные сокамерники всё равно тюрьма) нужно кричать, бить посуду и разбивать головы охране, Колиньяру, друг другу, то она готова. Создать шум и суматоху по мере своих сил Селина помогла, даже вошла в роль и произнесла несколько не совсем приличествующих юной даме слов. Благо их заглушили вопли Айрис, превзойти которую смог бы только какой-нибудь солдат, дай он себе волю в присутствии дам, но всё равно, Селина была безмерно горда собой. Когда же Айрис и мама произнесли слова раскаяния, якобы сдаваясь (на самом деле такие женщины не сдаются никогда), девушка шагнула вперёд, вставая рядом и молча протягивая вперед руки, соединенные в запястьях. Само собой, вязать и заковывать в кандалы их никто не стал, зато Колиньяр и Айрис обменялись такими "любезностями", что из глаз Селины брызнули слёзы, словно это её несправедливо обидели и обвинили в подобном кошмаре. Наконец господин Колиньяр вышел. Её Величество выглядела ужасно утомлённой и измученной, сомнительно, что она сможет совершить то, что только что так тщательно готовилось в этой комнате. Сама Селина тоже с удовольствием бы села, а ещё лучше - легла, но чувствовала, что если присядет хоть на секунду, сил встать и куда-либо идти у неё уже не будет. Девушка приблизилась к Айри, такой смелой и сильной, и словно ощутила, как силы герцогини, силы Скал, поддерживают и её. - Мы сделаем всё, что необходимо, Ваше Величество, - решилась произнести она.
Луиза Арамона: Луиза быстро взяла бокал и сделала большой глоток, тут ее тоже ждало разочарование: в этой воде вина-то почти и не было! Капитанша с большим сожалением вспомнила о своем буфете с крепкой вишневой наливкой внутри и не смогла сдержать вздоха. Оглядев соратниц по несчастью, госпожа Арамона сказала: - Ваше Величество, сейчас нам всем нужен в первую очередь отдых, никто не знает, что дальше нам уготовил Создатель. Катарина действительно выглядела очень измученной, хотя Луиза была уверена, что это лишь видимость, а на самом деле страдалица всея Талига выносливей всех присутствующих. Вот Айрис, та на пределе, еще немного и случится приступ. - Айрис, сядь, пожалуйста,тебе надо попить воды и успокоиться, - Луиза взглядом попросила Селину помочь успокоить юную герцогиню.
Айрис Окделл: Сесть?! Успокоиться?! Когда этот... Этот... Этот! Айрис ободряюще чуть сжала пальчики стоявшей рядом Селины, а потом отстранилась, зло сдула прядки, выбившиеся из прически и теперь липнущие к раскрасневшемуся лицу, галопом проскокала к окну, передумала и все же плюхнулась на диван рядом с Луизой. Девушка шумно выдохнула через нос и скрестила руки на груди: - Как можно успокоиться? И как вы можете оставаться спокойными, когда он!.. Айри не договорила, только слегка топнула ногой и снова замолчала.
Катарина Оллар: - Герцогиня, мы просим вас... Томно проговорила Катарина. О чем именно она просит, королева не стала уточнять, но вид у нее при этом был совершенно умирающий. Она обвела взглядом своих верных фрейлин и добавила: - Мы вам очень благодарны за поддержку в сегодняшний непростой вечер. И надеемся на нее и в дальнейшем... А теперь действительно, лучше отдохнуть и набраться сил перед всем, что нам еще предстоит. Эпизод завершен
полная версия страницы