Форум » Когда-нибудь, однажды... » "Степь, да степь кругом...", Вараста, 13-14 Летних Скал, 398 год к.С. » Ответить
"Степь, да степь кругом...", Вараста, 13-14 Летних Скал, 398 год к.С.
Бледный Гиацинт: Действующие лица: Лионель Савиньяк Эстебан Колиньяр Рокэ Алва Марсель Валме Герард Арамона
Ответов - 108, стр:
1 2 3 4 All
Лионель Савиньяк: Лионель не выдержал и расстегнул несколько верхних пуговиц мундира. Полдень минул, но жара и не думала спадать. Тело и мысли в таких условиях начинали напоминать вязкий кисель, разомлевать и "растекаться", но этого нельзя было допустить. Себя нужно держать в постоянной дисциплине. Себя и своего оруженосца. - Колиньяр, - Лионель обернулся и посмотрел вглубь палатки, пытаясь взглядом отыскать юношу, - Пойдемте со мной. Приведите себя в порядок и захватите тренировочные рапиры.
Эстебан Колиньяр: Колиньяр вскочил и ошалело огляделся по сторонам. Только что горнист трубил атаку, трещали мушкетные выстрелы, гремела артиллерийская канонада и летела сквозь пороховой дым лихая талигойская конница – вперёд, по трупам врага, презрев опасность и игнорируя пули, а впереди всех, в сиянии собственной славы – сам Эстебан, которому Алва лично передал командование и застрелился, признав свою полнейшую полководческую несостоятельность. И вдруг всё исчезло. Сон оборвался, пришло пробуждение, а с ним ничего, кроме скуки, жары, мошкары и муштры, которую озверевший от безделья Олень полагал дисциплиной, а Эстебан - издевательством. За всё время - ни единого сражения. И ЭТО – война?! Колиньяр прихватил рапиры и, позёвывая, вывалился из палатки. - К Вашим услугам, господин генерал.
Рокэ Алва: Алва исчез еще вчера. Пустовал шатер, беспокойно переминался с ноги на ногу Моро, недовольный тем, что его оставили скучать в лагере, а Ворон... да-да, он исчез, объявился только под утро, как говаривали случайные очевидцы - изрядно пьяный. Именно в таком состоянии Первый маршал Талига завалился в палатку, швырнул на стол какие-то не то записи, не то карты, не то Леворукий его разберет, что, и, не переодеваясь (да что там! И шпаги не отцепив) рухнул в койку, и ныне видел свой не то второй, не то третий сон. Лицо его было спокойно и безмятежно, только веки и ресницы едва ощутимо подрагивали и раз или два пальцы левой руки сжимались в кулак, впрочем, быстро обмякали, расслаблялись, отпуская комканную простынь.
Марсель: Светские знакомые, когда узнавали, что виконт Валме надумал ехать "на войну", в какую-то глушь, где водятся только ызарги, таможенники и дикари, очень удивлялись, отговаривали, уверяли, что место изящного кавалера - при дворе и в столице, а там пусть трудятся другие. Марсель вздыхал, разводил руками, давал понять, что у его решения есть некие тайные, важные причины. На самом же деле не было ничего, кроме внезапного и сильного желания увидеть, узнать и почувствовать что-то новое. Пожить среди людей военных - посмотреть, каковы они не на праздниках, а при своем деле. Бытовые неудобства... да, это его немного пугало, поначалу. Но он на удивление быстро привык, а когда ухитрился найти солдата, который за малую плату взялся стирать господину виконту рубашки и прочее, почитал себя счастливым. Спать в палатке ему удавалось ничуть не хуже, чем под пологом своей удобной кровати в столице, комары его не особенно донимали - после первого визита они, видимо, поняли, что виконт невкусен. Жару он переносил легко, хотя никому в этом не признавался и при людях регулярно жаловался. И скуки не испытывал - компания военных была настолько интересным объектом для наблюдения, что только успевай смотреть и запоминать! С утра пораньше он проснулся, прогулялся по ближним окрестностям лагеря, перекусил, а сейчас сидел в палатке, у самого входа, где посветлее, с записной книжкой, и сочинял послание к отцу - в стихах. Поскольку послание должно было не только информировать почтенного старца, но и позабавить, задача была нелегкая. Услышав голос Лионеля и упоминание о рапирах, виконт даже обрадовался - за последний час ничего оригинальнее рифмы "жара-мошкара" он не сочинил, а значит, пора было размяться! Марсель вышел из палатки, помахал рукой, привлекая внимание Савиньяка: - Вы хотите поупражняться только вдвоем? Или возьмете меня за компанию?
Лионель Савиньяк: Лионель охватил критическим взглядом своего заспанного оруженосца, который, впрочем, довольно быстро исполнил приказ, учитывая его самовольный невольный дневной сон. Капитан намеревался сперва взбодрить юношу тренировкой, после холодным умыванием, да и самому освежиться, а затем пойти к палатке Росио и предложить пофехтовать на четверых вместе с его оруженосцем Окделлом, как вдруг... - Приветствую! - Ли обернулся на голос Валме, позвавшего его ото входа из другой палатки, и приветливо ему кивнул. - Если тоже желаете потренироваться, то мой оруженосец составит Вам компанию. Юноша фехтует неплохо, и у нас есть тренировочные рапиры. Вот здесь удобная площадка, - Савиньяк показал рукой в сторону небольшой лужайки за палатками, если так можно было назвать открытый пятачок земли с выжженной солнцем травой, рядом с которым росло несколько деревцев и каких-то куцых кустов.
Марсель: - Жарко... - уныло протянул Марсель и покачал головой. - Никакой тени... Не вижу тут ничего удобного, но... В конце концов, мы ведь вроде как воюем... На самом деле мысль о том, чтобы погонять как следует мальчишку Колиньяра, которого виконт недолюбливал за разные неприятные особенности характера, показалась ему весьма привлекательной. Еще лучше, если бы не тренировочным клинком. Но это, конечно, было бы уж слишком, а крайностей Валме ни в чем не любил. - Ну что ж, пойдемте, - сказал он, грустно вздохнув. - А можно взглянуть на ваши рапиры?
Эстебан Колиньяр: Колиньяр обожал фехтовку, но сейчас его куда больше привлекала искрящаяся вдали река. А ещё больше – палатка. Он то и дело зевал и буквально засыпал на ходу. Зато ночью ему не спалось. Парня мучила неутолимая Жажда Подвигов, которая с каждым глотком только усиливалась. Молодецкая удаль искала выхода и не находила: кругом тишь, гладь да скука смертная. Даже пьяных практически не было – один Эстебан на весь лагерь. И вот, когда незаметно одолженная у Бонифация фляга подошла к середине, ему пришла в голову мысль – проследить за Алвой. Он разведает, куда тот постоянно исчезает, а если повезёт – то даже спасёт ему жизнь. А что? За это наверняка дадут орден, а то и полковничью перевязь! Так порешив, Колиньяр тоже исчез. Он сиганул в примыкающий к лагерю овражек, где пропадал без малого три часа и вернулся почти без потерь, не считая утонувших в болоте сапог. Где его всё это время носило - было тайной даже для самого Эстебана. Как и то, каким образом неуправляемое туловище успешно миновало охраняемый аванпост и самостоятельно добралось до койки, лишь самую малость промахнувшись палаткой. Дальнейшее помнилось смутно и смахивало на дурной сон: койка отозвалась пронзительным визгом и сбросила хозяина наземь; сорвавшийся с неё неясный силуэт наступил ему на руку и с воплем "БИРИССЦЫ!!!" растворился в ночи. Бравый разведчик слишком устал, чтобы должным образом впечатлиться - он невнятно выругался и вернулся в постель, но не успел сомкнуть глаз, как протрубили боевую тревогу. Парень кое-как натянул сапоги и выскочил наружу, где какое-то время принимал активное участие во всеобщем переполохе. Затем был отбой тревоги, оказавшейся ложной и долгое по этому поводу разбирательство: Понси клялся Барботтой, что на него напали злобные седуны и, потерпев неудачу, спартизанили сапоги. Сапог при досмотре его палатки действительно не обнаружилось, зато на их месте нашлось всему объяснение – пустая фляга преподобного Бонифация. Дикие адуаны ржали до икоты, благородные генералы сурово морщили лбы: Вейзель ответственно заявил, что таким как этот Понси здесь не место, Дьегаррон дипломатично возразил, что такое место здесь есть – вон там, у овражка, перед строем готовых к стрельбе мушкетёров, после чего к стихийному трибуналу примкнуло возмущённое духовенство и, отчитав пустодырое чадо за покражу "Вместилища Истины", обещало вдругорядь за такое отпеть. По итогам близкого к истерике порученца приговорили к двум часам под ружьём, все разошлись по шатрам и ночной следопыт наконец-то заснул. А поскольку до побудки оставалось всего-ничего, Колиньяр, вестимо, не выспался и вот - стоило ему на часок прикорнуть, как его опять разбудили. А тут ещё этот... Валме. Оценив красоту маневра, которым Савиньяк спихнул ему навязавшегося виконта, Эстебан сначала набычился, но после – приободрился, посчитав это превосходной возможностью не только размяться, но и развлечься, показав этому потешному чучелу, что понятие "владеть шпагой" включает в себя нечто большее, чем просто иметь её при себе. Парень с ухмылкой передал Марселю оружие и, нетерпеливо притопывая, уставился на заманчиво поблёскивающую Расанну, представляя с каким удовольствием в неё занырнёт, когда разделается с Валмоном. В исходе поединка Колиньяр нисколько не сомневался, потому что юноша фехтует не "неплохо", как изволил придирчиво преуменьшить его сеньор, а без ложной скромности - великолепно.
Лионель Савиньяк: - Разумеется, виконт, взгляните. Лионель кивнул по поводу рапир, не обращая особого внимания на слова Марселя о жаре и отсутствии тени и удобств. Росио он доверял безоговорочно, именно потому, что тот на его памяти еще никогда не ошибался, его планы, не всегда понятные, а чаще всего, абсолютно непонятные другим, еще никогда не давали осечки и не заканчивались крахом, разве что для противника. Росио хорошо понимал, что он делает, слишком хорошо. И для чего он сейчас разбил лагерь в этом выжженом солнцем пекле так надолго. Понимать это другим, оруженосцам, адьютантам и офицерам по особым поручениям, было совсем необязательно. - Если Вы найдете их недостаточно хорошо сбалансированными, можете тренироваться со своим оружием, только наденьте защитный колпачок, - добавил Ли.
Марсель: Насколько Марсель мог судить по выражению лица Колиньяра, юнец был невысокого мнения о противнике, которого ему назначил командир. Вот и прекрасно! Некоторые представители преступного мира столицы тоже не ожидали того, что получили от виконта Валме. Проливать благородную кровь Колиньяров он, конечно, не собирался, но озадачить оруженосца и погонять как следует - отличная забава! - Моя шпага недостаточно длинна, - вздохнул Марсель. - Воспользуюсь вашими... Он перебрал все клинки, проверил их гибкость, взвесил каждый на ладонях, проверяя балансировку, и. убедившись, что по боевым качествам они примерно равны, выбрал (а как же иначе!) рапиру с самой нарядной гардой. - Эта, пожалуй, подойдет, - меланхолично, как будто заранее смирившись с поражением, сообщил он. - Начнем, господа?
Эстебан Колиньяр: Когда Валме, перерыв весь их арсенал, выбрал самую дурацкую рапиру, Колиньяр вооружился первой попавшейся, небрежно сунул Савиньяку остальные - так, словно это он был эстебановым оруженосцем, а не наоборот и с величайшим апломбом вышел на ристалище. Которое было во всех отношениях дрянь - ни тени, ни зрителей. С его бы апломбом – да на настоящий рыцарский турнир, чтоб трибуны ломились от прекрасных дам, а герольды наперебой голосили: "Эстебан Сабве из славного дома Колиньяров! Блистательный юноша, подающий огромные надежды и не оставивший даже крохотной своему жалкому сопернику - Марселю Валме из дома Валмонов, который славен лишь тем, что способен вместить его отца целиком!" - Охотно, виконт, - он глумливо отсалютовал своему с позволенья сказать - оппоненту и, не дожидаясь команды к бою, резко атаковал.
Марсель: - Ого! - воскликнул Марсель, спокойно отступив на шаг с линии колиньяровской атаки - отступив таким образом, чтобы солнце оказалось у него за спиной, и вынуждая противника стать к солнцу лицом. - Какая стремительность, юноша! Я, конечно, мало что смыслю в военном деле, но слыхал, что при любых упражнениях с оружием полагается сперва установить правила. ("О да! - добавил он про себя. - Правила - главное оружие дипломатов, уж об этом-то сын графа Валмона отлично осведомлен, а вы, Сабве, - явно нет!") Мы же должны каким-то образом определять, кто выиграл, кто проиграл? Разве не так? - последний вопрос виконт адресовал Савиньяку, с интересом ожидая, как тот отреагирует.
Лионель Савиньяк: Ли прислонил сунутые ему Эстебаном рапиры к куцему деревцу на краю "площадки" и встал в не менее куцую тень от него, собираясь наблюдать разминку. - Колиньяр, вы так устанете мгновенно, - сказал он, когда его оруженосец слишком резво бросился в "бой". Валме, конечно, даже не увернулся - отступил в сторону с легкостью, да еще и вынудил юношу занять менее выгодное положение на "площадке". - Фехтуйте до трех "уколов", - посоветовал Лионель после вопроса Марселя, - Я буду "судить" с Вашего позволения, - он кивнул виконту.
Эстебан Колиньяр: Эстебан согласно кивнул Савиньяку (этот Валме действительно начинал утомлять) и сдал назад. Потеря позиции его нисколько не обескуражила - имей Колиньяр возможность завершить атаку, он бы в два счёта поставил этого позёра на место, но бой был приостановлен и парню ничего не осталось, как опустить рапиру и встать против солнца. - Обычно мы фехтуем до пяти, - заметил он как бы невзначай, - Но поскольку Вы человек невоенный... Эстебан глядел свысока и имел на то все основания. Он был первой шпагой Лаик и в свои неполных семнадцать уже возглавлял элитное воинское формирование, куда входили практически все здешние оруженосцы за исключением разве что Окделла и пары-тройки таких же отщепенцев. Формирование было нелегальным, но очень почётным. Его члены называли друг друга господами, а всех остальных козлами и дважды в неделю проводили тайные сборы – собирались после отбоя там, где по мнению начальства им было нечего делать и всегда находили себе занятие: глубокомысленно дискутировали о куртизанках и качествах бойцовых петухов, критиковали своих командиров, с лёгкостью решали задачи оперативного и стратегического значения (при том все они в точности знали как выиграть эту войну, но к единому мнению пока не пришли), а ещё - пили касеру, резались в карты, травили байки и шутили шутки, в результате которых арамоний выродок однажды проснулся в трёх хорнах от лагеря посреди Расанны, по которой всю ночь дрейфовал на собственной койке, а недоумок Понси обнаружил свои кальсоны развевающимися на флагштоке. Разумеется, молодой Колиньяр был способен на большее, но что ещё делать, когда охотиться на бириссцев запретили под страхом смерти? Парень снова зевнул и, сощурясь на солнце, лениво осведомился: - Вы готовы, виконт?
Марсель: - До трех так до трех, - спокойно согласился Марсель, проверил, прочно ли держится заглушка на клинке, перехватил его поудобнее и учтиво предложил: - Начинайте, Колиньяр, я хочу посмотреть, на что вы способны, кроме быстроты и натиска! Сам он, слегка развернувшись плечом к противнику, заложил свободную руку за спину, а клинок опустил, как будто отдыхая, и, поглядев на усердно демонстрирующего свою бывалость юнца, подумал: "Интересно, когда мне шел семнадцатый год, я смотрелся со стороны таким же болваном, или все-таки чуть получше?!"
Эстебан Колиньяр: Колиньяр уверенно шагнул в меру, вскинул рапиру и воинственно повёл плечами. Со стороны могло показаться, что парню что-то попало за шиворот, но Эстебан полагал этот жест исполненным шалой лихости и достойным со временем, когда в один прекрасный для Талига день Колиньяра произведут в маршалы, стать его полководческой сигнатурой - той самой Характерной Привычкой, которую будут наследовать сонмы восторженных эпигонов. Тут главное не перегнуть: у одного эстебанова приятеля таких сигнатур было порядка десятка – все, вроде, вполне себе полководческие, но употреблял он их так часто и бессистемно, что в результате своими ужимками стал походить на гайифского фрукта. - Что ж, извольте, - Эстебан азартно тряхнул головой (эта Характерная Привычка, о которой парень даже не подозревал, была не нарочитой и не самой полезной, поскольку с потрохами выдавала его тактические намерения) и, прыгнув в сторону, произвёл ложную атаку с левого бока из расчёта если не спровоцировать трусоватого виконта на контратаку, то хотя бы заставить его сдать позицию.
Марсель: Колиньяр был, в общем-то, предсказуем, как и все вспыльчивые от природы люди, да еще в таком возрасте и с таким самомнением! Ему нужен быстрый успех, иначе он ночью спокойно спать не будет! Марсель развернулся на каблуках так, что рапира нападающего уже не нашла цели там, где он стоял мгновение назад, клинок же повел вверх и вправо, будто иголку с длинной ниткой, после чего ему оставалось только согнуть руку в локте, качнуться в обратную сторону, как будто с намерением обнять противника, и острие клинка само собой, повинуясь законам физики, ткнулось в плечо Колиньяра. При этом виконт почти не сдвинулся с места, что не могло не радовать - в такую жару очень не хотелось утруждать себя лишними движениями! - Надо же, - тоном невинного удивления произнес он, - я, кажется, попал?
Эстебан Колиньяр: - Пальцем в небо, – невозмутимо, как ему показалось, возразил Колиньяр. Однако вид у него был слегка ошалелый. Как так-то?! – недоумевал юный гений клинка. Как могло получиться, что он промахнулся, а этот пижон - попал?! Ну, почти. От прямого удара в грудь парню в самый последний момент удалось увернуться, но плечо вражья рапира всё же задела. Наверно, он просто ещё не вполне проснулся. И, пожалуй, слегка недооценил этого Валме. Ничего, сейчас он соберётся и даст бой. Сокрушительный и беспощадный! Так порешив, Эстебан вернулся в позицию и выжидающе уставился на Савиньяка: засчитает или не засчитает?
Лионель Савиньяк: - Колиньяр, не дерзите, - одернул оруженосца Лионель. Однако, удар Валме и вправду вышел смазанным, Савиньяк наблюдал за разминкой очень внимательно. Эстебану удалось вовремя увернуться, хотя следовало выставить защиту, но... Парень не так давно закончил Лаик, а Лаик - не лучшая школа, увы. Савиньяк посмотрел на восстанавливающего дыхание мальчишку и стоящего напротив Марселя. - Виконт, удар был смазан, - сказал он, - так что, не засчитано. Колиньяр, атакуйте снова.
Эстебан Колиньяр: - Да, монсеньор, - Эстебан просиял: Савиньяк в этот раз был на редкость справедлив ("на редкость", потому что Колиньяр почитал справедливыми только вердикты, вынесенные в его пользу). Потерпев лёгкий афронт, парень растерял львиную долю апломба, а потому атаковал почти не выпендриваясь. Но – сокрушительно и беспощадно! Правда, сокрушаться гадский виконт отчего-то не торопился: он на удивление ловко, как для потешного чучела, отражал казавшиеся неотразимыми удары, нагло игнорировал хитроумнейшие финты, а ответные атаки довольно быстро убедили Эстебана, что его противник достоин не презрения, а ненависти. Солнце стояло почти в зените и немилосердно палило, пот заливал глаза, Колиньяр, потихоньку зверея, предпринимал всё более беспощадные попытки сокрушения, которые в лучшем случае завершались ничем, а в худшем – очередной потерей позиции и вот, когда парню уже казалось, что эта схватка никогда не закончится... - Я... кажется... попал? – в тон Валме осведомился Эстебан и, победно скалясь, прошагал на отвоёванное место под солнцем. Да, это был успех! Такой головокружительный и пьянящий, что бравого оруженосца даже слегка пошатывало. И вовсе не от усталости, как мог понадеяться его соперник - Колиньяр был бодр, полон сил и готов к новым свершениям. Хотя прежде поваляться пару минут где-нибудь в тенёчке, конечно, не отказался бы.
Марсель: Если бы творец всего сущего догадался бы на время прикрыть пылающее светило тучками, Валме охотно вознес бы ему благодарственную молитву. Было слишком жарко, ужасно хотелось пить, но поединок складывался так, что предложить перерыв - значило проявить слабость перед этим удивительно неутомимым мальчишкой. Слабостью были уже и мечты о бокале вина или на худой конец о кружке холодной воды - Марсель так отчетливо представил себе эти вожделенные предметы, что ослабил бдительность, и вот наказание - Колиньяр его зацепил! Более того, будь оружие боевым, этот незначительный на первый взгляд укол в бедро мог бы дорого обойтись виконту. Сейчас главным отрицательным результатом попадания было то, что оруженосец явно возомнил о себе еще больше, чем прежде - конечно, если такая степень самомнения вообще возможна в природе. - Да, вы попали, - спокойно признал Валме, хлопнув ладонью по тому месту, куда ткнулся клинок противника. - Очень прилично попали, юноша! Эта реплика предназначалась для достижения двух целей - во-первых, продемонстрировать объективность и великодушие виконта, во-вторых, разогреть Эстебана до точки кипения, чтобы он совсем забыл об осторожности. - Итак, какой у нас счет, Савиньяк?
Лионель Савиньяк: - Очень хорошо, Эстебан! Часть азарта фехтующих передалась и "судье". Лионель старался быть беспристрастен, но такой внезапный успех оруженосца его порадовал. Колиньяр делал много ошибок, но в какие-то моменты он интуитивно действовал правильно. И сейчас это "правильно" принесло плоды. - Молодец, - Ли одобрительно кивнул тяжело дышащему юноше, - Засчитано. Один - ноль в пользу Колиньяра, виконт, - ответил он Марселю. - Продолжайте.
Эстебан Колиньяр: Довольный похвалой, Эстебан держался так, словно только что единолично выиграл Варастийскую кампанию. Не сказать, что юный гений до сих пор был непризнанным, но одно дело - заискивающие чествования подпевал, а другое - хвалы, возносимые поверженным противником и таким авторитетным мастером клинка, как Лионель Савиньяк. И как тут не возгордиться? Триумфатор, задрав нос, застыл в монументальной позе и его воображение моментально нарисовало картину, достойную кисти Диамни Коро, рамки вуарского золота и места в дворцовой галерее Славы. Запечатлённый на ней молодой полководец был поразительно похож на Эстебана и, подобно былинному рыцарю, стоял на распутье: пойдёт налево – и Дриксен с Гаунау вдовьими слезами захлебнутся, пойдёт направо – и нет больше Паоны, поганого города. А прямо - за поднявшейся пылью, дороги не разглядеть. Это кан холтийский с адгемаром кагетским. Бегут наперегонки – проситься в вассалы. Да, врагов у Талига всегда было много, но быть им осталось недолго. Будущий Первый маршал предрекал им от силы лет восемь. А пока... - Атакуйте, виконт, - разрешил Колиньяр, принимая боевую стойку.
Марсель: - Я могу атаковать? О, как великодушно! - хмыкнул Марсель, лениво приподнял руку с рапирой, как будто она стала вдвое тяжелее, к плечу, и покрутил клинок, словно раздумывая, а не бросить ли его вообще. Отставной офицер, ведавший охраной поместья Валмонов, называл этот прием "закрытый зонтик". "Глаза противника невольно следят за движением острия, - пояснял старик, - и он упускает момент, когда вы делаете следующее движение!" "Следующее движение" напоминало танец, а потому очень нравилось виконту. Отклониться вправо, отвести руку по дуге и мгновенно ударить в бок, одновременно развернувшись так, чтобы не напороться на клинок противника. В юности Марселю частенько хотелось похвалиться этим умением, но на уроках в Лаик он прикидывался неуклюжим, повинуясь привычной скрытности. - Ах! - виновато воскликнул он, проделав свой любимый финт. - Я, кажется, зацепил вас, Колиньяр? Удивительно, как это мне удалось?
Лионель Савиньяк: - Один-один, - произнес Лионель, наблюдая за сценой, - Эстебан, соберись, будь внимательнее. А виконта следовало бы поблагодарить за то, что он показал тебе такой выгодный прием. Савиньяк замолчал, призывая продолжать тренировку.
Эстебан Колиньяр: Юный гений потрясённо молчал, а его поражённое воображение споро намалевало новую картину. Запечатлённый на ней молодой Колиньяр был поразительно похож на осла. И окружали его теперь не враги, а друзья. Которые показывали на него пальцами и ржали, как Южная Конная. Как он мог попасться на такую простую уловку? Да как обычно - голова за рукой не успела. Выделывая этот свой странный кунштюк, виконт глупейшим образом открылся, но стоило парню атаковать, как он понял, что как раз этого делать не стоило. И тут же схлопотал рапирой в бок. Не сказать, что Эстебану это сильно понравилось, но Олень прав – негоже оставлять без благодарности такую любезность. И Колиньяр, обуреваемый неизъяснимой признательностью, тут же измыслил контрприём. И при первой же возможности его показал: уйдя в глухую оборону, дождался, когда Валме снова откроется и, резким вывертом кисти перенаправив клинок, ударил не справа, а слева. В пузо. От души, вложив в удар всю свою благодарность. Вместо ожидаемой атаки – неожиданный встречный финт, противник не успевает перестроиться и вот - будущий Первый маршал снова на коне, а конь на пьедестале! Для полноты счастья оставалось морально добить оппонента. Эстебан, не привыкший себе в чём-то отказывать, уже вознамерился ляпнуть что-нибудь деморализующее, но, поймав суровый взгляд Савиньяка, лишь скромно заметил. - Примите как благодарность, виконт.
Марсель: - Своеобразная благодарность, - хмыкнул Марсель. - Вы, похоже, норовите провертеть во мне дырку и тупым клинком? Только очень талантливый человек может поставить себе столь сложную задачу! Я попробую подражать вам, но, боюсь, у меня так не получится... Договорив и подтвердив скромные слова обаятельнейшей улыбкой, виконт перешел в атаку. Нужно же было напомнить юному задаваке о гербе и девизе Валмонов! "Мы всех быстрее", да-да, юноша, а вы не знали? Для начала он пошел по кругу, обходя противника, заставляя его ежеминутно менять позицию, уклоняясь от его выпадов и выжидая, пока откроется удобная брешь в его обороне. Эстебан, надо отдать ему должное, реагировал на выходки Марселя довольно бодро, но кто долго крутится на одном месте, тот непременно утратит бдительность... Ап! Вот вам и укол. Отличнейший укол почти в самую печенку - вроде как с тем мерзавцем в лавке ювелира... Отогнав неуместное сейчас воспоминание, виконт отскочил, отсалютовал клинком: - Колиньяр, не знаю как вам, а мне эта игра уже надоела. Я хочу пить и купаться. А вы? Но мне хочется также немножко подправить счёт... И уже без всяких выкрутасов, воспользовавшись мгновением, пока Эстебан усваивал сказанное, он аккуратно нанес удар противнику в бедро - уравновесив, так сказать, ситуацию. - Вот теперь все. Благодарю за поединок Колиньяр, с вами было интересно, - с великим облегчением воскликнул виконт, опустив оружие, и вопросительно взглянул на Савиньяка: неужели это железный человек решит продолжать тренировку?
Лионель Савиньяк: Лионель продолжил наблюдать за своим оруженосцем. Юноша дерзил, но это было нормально, в конце концов, они не на плацу. Это всего лишь разминка. Колиньяр не только дерзил, но и сумел добыть второе очко, что было дойстойно похвалы. Получив от Валме "укол" в бок, юноша если и растерялся, то ненадолго, пробил оборону и ударил неожиданно. Виконт ему не поддавался, Ли это видел. Затем Марсель с легкостью добрал два своих оставшихся победных очка, но Савиньяк анализировал то, как фехтовал его оруженосец, и многими моментами остался доволен. Дисциплина, конечно, оставляла желать, но в Лаик не учили дисциплине поведения в армии. И ведь это первая война Колиньяра, да и не только его, здесь Придд, сын Арамоны, еще несколько ненюхавших пороху из молодняка... Фехтовка закончилась, и Лионель посмотрел на виконта и Эстебана. Солнцепек их изрядно измучил. - Можно пойти на реку, - сказал он, - все равно пока тихо. Колиньяр, отнесите рапиры в палатку и возьмите для себя свежую рубашку.
Эстебан Колиньяр: Идти на реку в компании виконта, чью рожу сейчас хотелось видеть разве что в траурной рамочке, Колиньяр не желал. Но его мнения никто и не спрашивал. Угрюмо кивнув Савиньяку, Эстебан в скорбном молчании собрал рапиры и гордо покинул "ристалище" за миг до того, как его предательски покинуло самообладание. Страшный рёв прорвавшейся ярости был столь мощен, что заглушил даже горестный вой пострадавшего самолюбия. Поражение жгло сердце калёным железом. Кипя от злости, Колиньяр был готов наброситься на первого встречного и, нырнув в проход между палатками, тут же этого встречного встретил. И это была большая удача, потому что у разъярённого оруженосца-первогодка шансы встретить в военном лагере того, на ком можно безнаказанно оторваться, довольно невелики. К тому же, существует масса условностей, не позволяющих ни с того, ни с сего набрасываться на людей, даже если их за таковых не считаешь. Поэтому парень начал издалека. - Эй, Арамона, – начал он, преграждая дорогу, - Забрось эти рапиры в нашу палатку и принеси мне чистую рубаху.
Герард Арамона: Герард несся поскорее выполнить поручение герцога Алвы и перешел на шаг, лишь завидев впереди Колиньяра. Это был последний человек, которого Герарду хотелось бы сейчас встретить, и к тому же злой, судя выражению лица и общему виду. Он был графом и наследником герцога, он был оруженосцем Савиньяка, в конце концов, но даже это не давало ему права хамски распоряжаться, будто бы Герард его слуга. - У меня приказ Первого маршала, - ответил юноша, с трудом проглатывая "дайте дорогу". И так понятно, что ему нужно срочно пройти туда, куда он шел.
Эстебан Колиньяр: И без того хмурый граф до предела сдвинул брови: огромная разница между Колиньяром и Арамоной в башку дерзнувшего ему возразить свинского отродья, очевидно, не умещалась. И сейчас было самое время её туда вбить. Но была и ещё одна разница - между оруженосцем Савиньяка и Первым маршалом Талига. И была она тоже немалой. Ситуация, как не крути - патовая. Оставалось только столкнуть с дороги зарвавшегося холуя и, обозвав его таковым, направиться по своим делам самому. Впрочем, были и варианты... Эстебан сделал уважительное лицо и шаг в сторону. - Это, конечно, приоритетнее, - степенно кивнул он, - Лети, ущербный. И, выгадав момент, намеренным образом подставил ногу.
полная версия страницы