Форум » Провинции Талига » "Путь в столицу", 22 Осенних Волн, 398 к.С. » Ответить
"Путь в столицу", 22 Осенних Волн, 398 к.С.
Бледный Гиацинт: Действующие лица: Ротгер Вальдес Рокэ Алва Блаженный(НПС)
Ответов - 51, стр:
1 2 All
Ротгер Вальдес: - Письмо, - Ротгер даже надкусанный пирожок отложил и чашку с шадди отставил в сторонку. Охлопал себя по карманам, прекрасно понимая, что вообще-то он только что переоделся и никаких писем в его одежде не было. - При мне было письмо? Это очень, очень важно. Если нет письма, то вся затея больше похожа на какой-то бред душевнобольного. А такого допустить нельзя. Не сейчас.
Бледный Гиацинт: - Я не знаю, сударь, - пролепетала девушка, - Но Ваш камзол унесли вчера - счистить кровь и пыль. Я думаю, внизу все сделали уже, я сейчас тихо схожу и принесу, - пообещала она, снова быстро выходя за дверь. Вскоре она вернулась, в обеих руках бережно держа вычищенный камзол Вальдеса на вешалке. Служанка повесила его на спинку стула и вынула из кармана передника письмо - тот самый заскорузлый лист на языке непонятных закорючек. - Вот, сударь, там на столе рядом лежало, видно, выпало...
Ротгер Вальдес: Девушка ушла, пообещав принести отчищенный камзол и ротгеру осталось только надеяться на то, что письмо не выпало во время его избиения, или слуги не сочли замурзанный конверт достойным внимания и не выкинули случайно. Вот уж чего Ротгер никогда не любил, так это сидеть и ждать у моря погоды. Если что-то произошло - нужно действовать, а придумать, как именно, можно и в процессе действия. К счастью ожидание получилось чудесно скрасить остатками шадди и к тому моменту, когда девушка принесла его камзол, Ротгер уже поставил на стол пустую чашку. Собственно на качество чистки камзола Вальдес внимания не обратил, потому как в руках у девушки был тот самый конверт. Вице-адмирал, недолго думая, подхватил барышню на руки и закружил по комнате.
Бледный Гиацинт: Служанка ахнула, неожиданно подхваченная на руки, а потом смущенно заулыбалась, держась за плечи Ротгера и стараясь не выронить письмо. - А Вам и вправду лучше, сударь. Вы прям полны сил, - сказала она, весело глядя на него. - Наверное, просто устали в дороге - такое бывает...
Ротгер Вальдес: - Бывает и не такое, милая, - Ротгер наконец поставил девушку на пол и, все еще, обнимая, поцеловал. Разумеется в щечку, потому что не портить же такой хороший день банальнейшим приставанием с целью забраться под юбку, верно? Ну, то есть, не то, чтобы он был против, но долг никто не отменял, так что, прости, милая, если ты хотела чего-то более существенного. Сегодня у вице-адмирала совсем другая возлюбленная. - Мне не только лучше, мне еще и пора в дорогу. Так что, видимо придется побеспокоить сладкий сон здешнего хозяина.
Бледный Гиацинт: На щеках служанки вспыхнул стыдливый румянец после поцелуя, однако, не успела она опустить глаз и прощебетать что-то стыдливо-игривое, как Вальдес признался, что ему пора ехать. - Хорошо, сударь, сейчас позову, - служанка присела перед господином, отдала ему письмо и снова вышла за дверь, в которую вскоре постучался разбуженный ею хозяин гостиницы.
Ротгер Вальдес: - Спасибо, милая. - девушка ушла будить хозяина, а Ротгер быстро собрался. Впрочем, что и медлить? Камзол на плечи, письмо в карман, вот и все сборы. Вещи его никто не распаковывал, деньги, чтобы отблагодарить трактирщика под рукой. Остается только оседлать Делантеро и вперед. Впрочем, до оседлывания пришлось еще раз уверить трактирщика в том, что остаться и отдохнуть времени нет совсем, что обязательно, на обратном пути, он вернется сюда, разумеется, отблагодарить за гостеприимство, приложиться к ручке супруги трактирщика и только после этого, послав воздушный поцелуй так и оставшейся безымянной служаночке, выехать за ворота. По дороге все было почти привычно. Нищие лезли поделиться "знанием" но, к счастью, было куда как легче, чем в первый раз. Похоже было, что не соврал папенька, обещая любимому непутевому сыну дорогу полегче. Так что вице-адмирал пребывал в приподнятом настроении, здраво рассудив, что все волнения могут подождать.
Бледный Гиацинт: Оставшиеся до Олларии несколько дней пути оказались для Ротгера относительно спокойными. Тракт был теперь словно бы расчищен, во всяком случае, так могло показаться Бешеному, конь которого понемногу преодолевал последние перед въездом в город бье. Попрошайки встречались, но цепляться за стремена или лезть под ноги Делантеро в голову никому из них не приходило. На постоялых дворах и в трактирах встречались сплошь приветливые и ненавязчивые хозяева и обслуга. Столица постепенно приближалась. И вот, настал последний день пути. Он был холодным и солнечным. Дыхание пока не превращалось в пар, но яркие солнечные лучи уже лишь светили, но не грели. Осенний воздух казался чистым и прозрачным, сегодняшнему дню словно бы была чужда любая грязь. Тракт с самого утра был пустым. Ни навстречу, ни мимо Вальдеса не проехала ни единая повозка, ни всадник. Когда же время подошло к полудню, Бешеный неождианно мог увидеть, что дорога впереди перекрыта. Сперва это могло показаться каким-то подвижным, живым серо-черным пятном, но чем ближе он подъезжал, тем яснее становилось... Тракт был перекрыт толпой грязных, оборванных нищих безумцев.
Ротгер Вальдес: Когда все идет хорошо - поневоле ждешь момента, когда везение закончится, и все пойдет наперекосяк. Ротгер вот тоже ждал. И дождался на свою голову. Ну до того прекрасен был остаток пути к столице, что впору было возблагодарить Создателя, да спалить свечку в каком-нибудь храме. Но увы, олларианцем, равно как и тайным эсператистом Ротгер не был, так что Создатель, где бы он там ни водился, перебьется и без свечного чада. К тому же вице-адмирал понимал кому обязан легкой дорогой, а на божество весельчак Диего Вальдес, любивший море, хороший бой и не менее хорошую гулянку, не походил ни капли. Но все это лирика. А лирика в дороге не помогает. К полудню Ротгер насторожился. Действительно, едет он трактом, а навстречу ни гонца, ни повозки, ни кареты, да даже телеги с гусями и той не встретилось! Странно. Впрочем, странность быстро обрела зримое воплощение. Серое пятно, лениво шевелившееся на горизонте, приобрело отчетливый вид толпы безумцев. - Твою мать, а я так надеялся... - Ротгер зло сплюнул, покрепче сжал в ладони поводья и решительно направил Делантеро вперед, в толпу. Либо они расступятся, либо... Вторая рука лежала рядом с расстегнутой ольстрой. На всякий случай.
Бледный Гиацинт: Сборище нищих оборванцев, перекрывших дорогу, и не думало расступаться перед скачущим вперед всадником. Казалось, здесь на тракте собрались самые грязные и мерзкие, чумазые и растрепанные гогочущие безумцы. Как только Вальдес достиг толпы, они облепили перепуганного Делантеро со всех сторон, нисколько не боясь его копыт и зубов, словно бы конь не мог причинить им никакого вреда. Впрочем, это так и было. Бешеного мигом стянули вниз на землю за ноги, а коня оттеснили от него. Кишащих вокруг попрошаек было слишком много.
Ротгер Вальдес: Чуда не произошло. Толпа безумных нищих вовсе не спешила пропустить спешащего вице-адмирала в столицу. Даже на грозное предложение убраться ко всем кошкам безумное людское море не отреагировало. Ну, а раз так, то извините, ребятки, тут не орден Милосердия, тут злющий, как закатная тварь, Вальдес. Стрелял Вальдес метко, так что пара ближайших попрошаек лишилась последних мозгов, в буквальном смысле слова. В ответ на такую наглость оставшиеся принудительно спешили Вальдеса. Ну что же, твердая земля куда как лучше, чем ходящая ходуном палуба, а Делантеро, похоже в безопасности. - Станцуем райо? Шпагу бешеный не обнажал, зачем в ближнем бою шпага, если есть два кинжала? С ними в ближнем бою гораздо удобней, а уцелеть в свалке с пусть и бесноватыми противниками может, пожалуй только истинно Бешеный. Вот Ротгер и дрался, без пощады метя кинжалами в уязвимые глаза, в животы, едва прикрытые лохмотьями, в шеи, не мытые с начала Круга. Закатная мясорубка начинала выматывать, но сдаваться Вальдес не собирался. Земля впитывала кровь, давая надежду на то, что через пару кругов тут найдут небольшое месторождение гранатов. Двигаться, не останавливаться ни за что. Остановка - смерть.
Бледный Гиацинт: Безумцы галдели, верещали и смеялись, падая от выстрелов и ударов кинжалов Вальдеса на колени и после на землю, хватаясь за пораженные места, заливаясь слишком темной по цвету кровью и продолжая гоготать сквозь предсмертные хрипы, плюясь кровавыми брызгами вперемешку со зловонной слюной. Однако, толпа взбеленившихся оборванцев при этом не редела, а даже напротив, они прибывали неизвестно как и откуда, словно бы множились на глазах. Их кольцо сжималось вокруг Бешеного все плотнее, на место одного павшего от его кинжала становилось двое, чумазые хохочущие лица с черными беззубыми ртами надвигались на него, не делая никаких попыток защититься или избежать полосующих ударов его оружия. - В столице тебе не место, слышишшь, - вдруг прошамкал один попрошайка сзади и тут же схватился за перерзанное горло, падая, но перед этим он умудрился нанести Ротгеру удар. Это был не просто удар, по силе он оказался сокрушительным, сбивающим с ног, ломающим кости. На мгновение Ротгеру могло показаться, что он видит перед собой не множество галдящих людей в лохмотьях, а колеблющееся марево кромешной тьмы, чернильной чернотой нависшей над трактом и над ним самим. От первого удара ему едва позволили оправиться, как за ним последовал следующий, и еще... Эти удары были далеко не такими, какие наносил Вальдесу бросившийся посередине пути под ноги Делантеро нищий, которые лишь непонятным мистическим образом не давали ему подняться. Теперь сборище темных оборванцев явно собиралось расправиться с вице-адмиралом раз и навсегда. - Слышишшь, глупец, - шипели они, - ты не пройдешь... слышишшь... не пройдешь.
Ротгер Вальдес: Вальдесу казалось, что вместо одного убитого противника появляется двое, настолько плотной была толпа нападавших. Мало того, что эти нищие ему угрожали, что само по себе было возмутительно, так они еще и лупили его так, словно решили забить насмерть голыми руками, но не пустить в столицу. Впрочем, Вальдес был еще упрямей, чем этот сброд. Несмотря на то, что лупили его крепко, - ребрам досталось основательно, но пока вроде бы обходилось без переломов, - вице-адмирал не сдавался, хотя какое-то чувство подсказывало ему, что остановись он, развернись, и все закончится. Отпустят с миром, да еще и проводят до дома, чтобы не ровен час не свернул, не заблудился. Впрочем, это они зря надеялись. Отступать Ротгер не собирался, а потому бил, чувствуя как ломаются уже его кости. Бил, не надеясь на помощь, бил и убивал, потому что так было правильно.
Рокэ Алва: На фоне серого безумия и издеватеьльски-безмятежного неба появилась черная точка, сперва совсем маленькая, затем - стремительно увеличивающаяся в размерах, приобретающая очертания всадника, облаченного в черное, на вороном коне - увидишь такого во снах - шарахнешься прочь, хоть в объятия Синеглазой, хоть к кошкам Леворукого. Всадник гнал коня во весь опор, вороной мориск летел стрелою, а кэналлиец всматривался, чуть щурясь, в клубящуюся на горизонте тьму, бормотал свои кэналлийские проклятья и знай гнал коня. Через несколько минут Ворон разглядел сверкающую на солнце сталь - это Вальдес вертелся, пусть замедляющейся, медленно, но неотвратно теряющей силы, юлой, сражался, пытаясь отогнать тьму - значит, Алва не опоздал. Моро, кажется, не умел ни бояться, ни отступать перед... перед кем, впрочем, ни конь, ни его хозяин толком не разглядели: с первого взгляда это был сброд, голыдьба, уличные оборванцы, вот только было в них что-то необъяснимо-странное, но размышлять об этом, вглядываться сейчас не было времени. Алва бросил поводья, обнажил шпаги и врезался во тьму, пробиваясь к вице-адмиралу.
Бледный Гиацинт: Казалось бы, приблизиться не только к самому всаднику со смертоносным оружием, но и к его коню, мориску-убийце, было не просто безумием, но и мало выполнимым действием. Однако, у галдящих нищих оборванцев словно бы напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения - они обступили врезавшегося в толпу Ворона плотным кольцом, и хотя и падали, умирая и заливаюсь кровью от его оружия, а также от копыт и зубов Моро, но сбросить всадника с лошади им удалось. Черный жеребец был быстро оттеснен от хозяина, хотя и ценой множества пробитых черепов и сломанных костей сброда гогочущих попрошаек, а сам Алва оказался на земле с залитым кровью лицом.
Рокэ Алва: - Держитесь, Ротгер! - крикнул Алва, скорее, чтобы обозначить свое присутствие и дать Вальдесу понять, что, дескать, теперь кошки с три умрешь. Безумцы были еще более безумны, чем сперва предполагал Ворон. Туманно-зыбкие, вполне облаченные в плоть, но от того совсем не кажущиеся _человеческими, они бросились ярым зверем на Первого маршала, на его мориска, добились своего, теряя жизни (если им было что терять), сбросив Рокэ с коня, оттесняя вороного все дальше. Они смеялись. Смеялись, с торжеством победителей. Смеялись, умирая, когда Алва вился вихрем, отсекая головы, руки, расчленяя, пытаясь уничтожить то, что было безразлично ко стали. Рокэ был отменным воином, быть может - лучшим, но сонм бродяг, казалось, вовсе не уменьшался, напротив - только увеличивался, клубясь тьмой, заполоняя горизонт. Где-то за спиной танцевал свою и чужую смерть изможденный Вальдес - Алва успел увидеть его только мельком - лицо, серое от пыли и алое от крови - своей и чужой. - Закатные кошки... - помянул Алва, отчаянно прорубая путь к вице-адмиралу. Кровь заливала глаза и солнце на небе казалось прищуренным оком той самой, закатной... Смутные воспоминания, полумарь, полусон, после которого Алва торопливо седлал Моро и мчался к тракту - не то спасать Вальдеса, не то губить себя, - снова одолевали разум. От сильного удара по голове зазвенело в ушах - резануть по смеющейся роже кэналлийским оружием и пробиваться дальше, - в глазах задвоилось... солнечное око-прищур теперь исчезло, с темных, клубящихся маревом, небес на Алву смотрела желтоглазая прислужница Леворукого... Ворон тряхнул головой и наваждение исчезло. А сон змеился, вился, жалил разум, туманился....
Ротгер Вальдес: Вальдес услышал знакомый голос, кто-то звал его по имени, кто-то, кого вице-адмирал знал, и знал хорошо. Наконец, до практически отключившегося от усталости и утомления сознания дошло, кто мог его звать. Алва. Первый маршал пришел на помощь, как обычно. Ситуация явно отдавала бредовым видением, но, после всего, что произошло с Ротгером, он уже ничему не удивлялся. Появился Алва - хорошо. Значит, какую-то часть противника он на себя отвлечет, значит, можно попытаться пробиваться на голос, а спиной к спине станет полегче. - Держусь, соберано, - рявкнул Ротгер и начал с помощью оружия и кулаков прокладывать путь на голос, про себя молясь, чтобы хватило сил на это многотрудное действие, и чтобы его не прибили в пути. Ну, и еще очень хорошо было бы, чтобы и Рокэ оказался жив и более-менее цел.
Бледный Гиацинт: Оживленный обычно в это время суток тракт был все также пуст. Время словно замерло вместе с холодным прозрачно-чистым, будто бы стерильным воздухом. Не ржали - кричали зло и отчаянно оттесненные в сторону от своих окровавленных, но не сдающихся хозяев, кони. Смертоносное зловонное кольцо оборванных нищих бродяжек продолжало сжиматься вокруг вставших спина к спине марикьяре и кэналлийца. Мужчины сражались храбро и умело, но совладать с таким количеством непривычных странных врагов у них все же не получалось. Было ясно, что целью галдящей толпы был и остается Вальдес, Алва был лишь помехой. Именно на Вальдеса были нацелены все самые сокрушительные удары мерзкой толпы, преследующей одну цель - убить. В какой-то момент их стало слишком много для одного моряка из плоти и крови, и когда его колени начали подгибаться, вопящие негодяи поспешно повалили его наземь, чтобы разделаться с Ротгером окончательно.
Рокэ Алва: Паршивые выдались нищие бродяжки. Признаться, Алва давно не встречал оборванцев, способных забить Ротгера чуть что не насмерть. Впрочем, еще чуть-чуть и "чуть" было бы лишним. Полумарь, полусон... слишком близко, и слишком заливает кровью глаза, руки, слишком морит усталостью - ишь, что чудится. А, может, и не чудится вовсе: нищие душегубы растекаются маревом, лице-морды вытягиваются, шевелят носами, втягивая воздух, смотрят (нет, не на Алву, на Вальдеса. Алва ныне не в чести да не в цене. Помеха, не боле), буравят взглядами крысоликие, туманная серая шерсть лоснится, словно у кошек, объевшихся ворованной сметаны. Где-то там, в-не, падает на колени, а после и наземь, в кровь, Бешенный (или Сломленный? Как теперь правильно? К закатным тварям как!! лишь бы живой), выплевывает кровь, исчезает под вмиг навалившимися на него крысотелами, корчится под ударами крысолап и длинных, хлыстообразных, хвостов, а где-то здесь, в, герцог Алва (он ли? ой ли?) выгибает дугой кошачью спину, шипит, разъяренным, разбуженным зверем кидается на сонм крысомордых, и шерсть дыбом, и...
Бледный Гиацинт: Толпа, обратившаяся в крысоголовых, вдруг открывшихся взору Алвы в своем настоящем обличии, почувствовала это. Темное облако, "затянувшее" тракт и готовящееся погребсти под собой Вальдеса, всколыхнулось и отшатнулось резко от того, кому дано было определить его настоящую сущность, и кто из помехи стремительно обратился в реальную угрозу. Рокэ принял единственное верное решение и сумел его осуществить. Крысоголовые, не желая погибнуть под когтями ментального "кота" по-настоящему, расступились, оставив свою жертву, а после бросились в рассыпную. Снова пронзительно заржали перепуганные лошади, но дорога очистилась от мерзкой черноты за несколько секунд.
Рокэ Алва: Мерзкие твари... Случайная жертва превратилась в охотника, выгибалась, шипела, скалилась, пружинила сильными лапами от грязного тракта, охотясь за крысомордыми, почуявшими угрозу, пищащими, разбегающимися в страхе кто куда. И впрямь, куда? Одного или двух, кажется, удалось настичь, впрочем, в метафизических пространствах ни в чем нельзя быть уверенным, и ни в ком, кроме себя самого. Крыс не осталось...были испуганно ржущие кони, пыльный тракт, распростертое тело Бешенного, так и не выпустившего из рук оружия, был герцог Алва и где-то там, в небе, было заходящее солнце. И было время спешить и, пожалуй, даже время успеть... Успокоить лошадей. Вернуться к Вальдесу, нащупать едва - но все же ощутимый - пульс, осмотреть раны. Достать флягу с кэналлийским, хлебнуть. Закатные кошки... чем ты им так насолил, Ротгер Вальдес по прозвищу Бешенный, а по документам - вице-адмирал Талига? Расстегнуть изрядно потрепанные в битве одежды, убедиться в том, что на Вальдесе места живого не осталось, за неимением воды - промыть раны вином, нащупать сломанные ребра, стянуть с себя плащ, рубашку, разорвать последнюю на полосы, туго перетянуть ребра, фиксируя, перевязать раны, и, уже застегивая одежды вице-адмирала, наткнуться на свернутый вчетверо лист бумаги во внутреннем кармане... письмо? Не оно ли стало причиной странного нападения? Алва вытащил таинственное послание, убедился в отсутствии адреса на оном и, взяв себе на заметку разузнать о письме побольше, когда Вальдес придет в себя, хлебнул еще вина и спрятал бумагу у себя. Для вящей сохранности. Перебросив тело марикьяре через седло, погладив по холке недовольно заржавшего, переминающегося с ноги на ногу (словно покойника на него взгромоздили) Моро, Алва взобрался в седло, перехватил под уздцы Делантеро и пришпорил мориска. В столицу. Еще было время успеть. Эпизод завершен
полная версия страницы