Форум » Оллария. Дома горожан, площади и улицы » "Надежда на спасение", 2-3 Зимних Скал, 398 к.С. » Ответить
"Надежда на спасение", 2-3 Зимних Скал, 398 к.С.
Бледный Гиацинт: Действующие лица: Айрис Окделл Луиза Арамона Марианна Савиньяк Рич-проныра (НПС) Горожане, "висельники", стражники (НПС)
Ответов - 77, стр:
1 2 3 All
Айрис Окделл: Эта ночь была бы самой обычной и непримечательной, если бы Айрис не знала, что вот, может быть, прямо сейчас спасают ее брата. Девушка думала, что ни за что не заснет сегодня, но в итоге так напереживалась за вечер, что спала как убитая. Посреди ночи Айрис проснулась от какого-то шума за окном и рывком села на кровати. Что происходит? Война? Девушка соскользнула с кровати и босиком метнулась к окну. У ворот стояли какие-то люди кто с чем. С факелами, с дубинками, с еще чем-то, что Окделл не могла разобрать. Все их крики сливались в единый гул, но иногда выхватывались отдельные фразы. Люди говорили плохо об Алве. Люди хотели взять штурмом его особняк. Само это было непостяжимым и нереальным. Алву всегда заслуженно любили и считали защитником Талига, а тут... Айрис решила, что спит. Но только дурак, думая, что происходящее сон, ничего не делает. Бороться надо даже во сне. Ничего, Айри им задаст. Говорить нехорошие вещи о монсеньоре, ишь чего удумали. Если понадобится - они будут держать длительную осаду. Выставят укрепления, будут отстреливаться, в общем, сопротивляться до последней капли крови. Девушка решительно сжала кулаки, и как была, в ночной рубашке, вышла из комнаты. Она зорко осмотрела коридор и прихватила с собой вазу, грозно держа ее наперевес словно боевую дубину. Надо только пойти Луизу разбудить и сказать, что все хорошо, да из слуг с ней кого-нибудь оставить. А уж дальше они с Хуаном... Сделают что-нибудь грандиозное. Айрис подошла к двери Луизы и тихонько открыла ее.
Луиза Арамона: В комнате госпожи Арамона горела одна единственная свеча, а сама Луиза, полностью одетая, тихонько выглядывала в окно сквозь щель в занавесках. Сорок минут назад женщину разбудил Хуан и тихо рассказал, что под воротами особняка собирается толпа, а в городе беспорядки. Вдвоем они решили пока не будить Айрис, и кэналлиец ушел вниз, напоследок строго приказав не зажигать много свечей и не открывать штор. Он ничего не объяснял, но Луиза решила, что темные окна помешают бунтовщикам прицельно стрелять. За окном возмущение толпы возрастало, кто-то кричал, что Алва отравил короля своими кэналлийскими зельями. От вида бесноватых Луизу оторвал скрип двери, в проеме стояла Айрис в ночной сорочке и с вазой в руке. Выражение лица девушки поражало своей решительностью. - Заходи, Айрис! - мягко сказала госпожа Арамона, - тебя разбудили крики?
Айрис Окделл: Айрис немного удивилась, увидев Луизу полностью одетой. Неужели проснулась раньше? И, видно, уже давно проснулась. А Айрис не разбудила. Как же так? Девушка вошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Поудобнее перехватила вазу, кивнула и решила посвятить Луизу в свои планы: - Да, я проснулась, а там... Эти мерзавцы! Вы слышали, что они кричат? Но мы им так просто не дадимся! Вы, главное, не бойтесь. Все будет хорошо. Я сейчас пойду найду Хуана, прикажу ему выдать мне и слугам оружие... Айрис говорила решительно и вдохновенно, при этом она, сама того не замечая, размахивала своим "оружием". Девушка вдруг осознала, что стоит посреди комнаты в одной ночной рубашке. Не то, чтобы Айрис мешало это идти к Хуану ввиду каких-то нарушений приличий, просто сражаться в ночной рубашке будет неудобно. Ведь было бы удобно - все войны велись бы только так. В пижамах. - Наверное, стоит еще одолжить у Хуана мужскую одежду, - с сомнением протянула Айрис.
Луиза Арамона: Луиза подавила в себе мимолетный порыв дать Айрис поступить, как она хочет, а самой посмотреть, что при этом случится, и с сомнением посмотрела на девушку: - Айрис, а ты вообще умеешь стрелять? Дуэнья очень надеялась, что строгая Мирабелла Окделл постаралась, чтобы единственными развлечениями у дочерей были вышивание и чтение Святой Эсператии. С другой стороны, если Айрис собирается воевать, то ей никогда не помешает такая мелочь. Тут надо было действовать хитрей. Внизу раздались очередные вопли, и Луиза подошла к подопечной: - О, Айрис, мне так страшно! - театрально вздрогнула она, - не оставляй меня одну, пожалуйста!
Айрис Окделл: От такого, казалось бы, простого вопроса девушк немного растерялась. А потом нахмурилась. И поудобнее вазу перехватила. - Ну, можно взять просто что-нибудь тяжелое... Но стрелять - это просто. Надо просто на курок нажать. Я думаю. В любом случае, нам может помочь в этом Хуан. Айрис, успокоит таким образом Луизу да и саму себя, снова воспрянула духом и преисполнилась уверенности. Но тут дуэнья снова несколько расстроила планы девушки. И правда, Айрис как-то не подумала, что Луиза может так испугаться. Она, в конце концов, женщина. И не Окделл. - Все будет хорошо, Луиза, не бойтесь, с возьму вас к Хуану с собой, а там найдем Вам Кончиту! - с этими словами Айрис схватила дуэнью за руку и решительно отправилась к двери.
Бледный Гиацинт: В коридорах их встретили встревоженные горничные. Кончита тоже была здесь, всех женщин Хуан отправил наверх, призвав закрыть окна, ставни и сидеть тихо. Слуги мужского пола находились внизу и готовились оборонять дом, в случае, если орущая за воротами толпа решит попробовать взять его штурмом. Пока горожане только требовали выдать им хозяина, Алву, не смотря на то, что Хуан несколько раз очень громко объяснил им, что соберано дома нет, и если кто-то попробует влезть в дом в его отсутствие, будет убит. Но толпа не верила, или просто не желала расходиться. Кто-то предложил гнать проклятых кэналлийцев со священной олларианской земли. И это послужило поводом для начала "штурма". Горожане не спешили подставляться под пули слуг Ворона, но высокую изгородь облили чем-то и подожгли, досталось и части сада. С одной стороны занялись кусты и деревья с давно опавшей листвой. Бунтовщики орали, требуя выдать им Ворона, или они сожгут его заживо вместе с его гнездом.
Луиза Арамона: Через плотно прикрытые шторы Луиза увидела зарево и поняла, что изгородь подожгли. Она поспешила взять Айрис за руку и повлечь ее за собой вглубь комнаты. Дуэнья обреченно подумала, что теперь-то стрельбы по горожанам не избежать, а это никак не улучшит ни действительную ситуацию, ни положение в целом. На секунду в комнате стало светло, а затем послышался торжествующий рев - видимо негодяи подлили еще масла в огонь. Луиза с раздражением и страхом подумала о том, чем сейчас занят комендант города, и почему он до сих пор не здесь. Если бунтуют по всему городу, то ее дражайшая маменька и младшие дети могут быть в серьезной опасности! Аглая Кредон никогда не упускала шанса продемонстрировать свою близость к аристократии, и сейчас это могло стать причиной большой беды.
Бледный Гиацинт: Попытка поджечь особняк не осталась без ответа. Слуги выскочили во двор, чтобы тушить изгородь, а Хуан, кляня на чем свет стоит городских идиотов, заорал, что перестреляет всех, кто позволяет себе портить имущество соберано в его отсутствие, и подтвердил свои слова выстрелом. На улице закричала первая жертва, один из инициаторов поджога, - стрелял Хуан метко, даже в темноте. Толпа отшатнулась, ненадолго замолкла, чтобы, конечно, потом с новой силой начать и галдеть, и бить стекла, но пока тушить огонь слугам никто не мешал, а Хуан продолжал требовать разойтись и угрожать. Между тем, за оградой, незаметно и для горожан, и для кэналлийцев, оказался хрупкий чумазый мальчишка, который шустрой тенью пробрался к стене дома и прошмыгнул в разбитое окно нижнего этажа.
Айрис Окделл: Когда ограду подожгли, в самой Айрис взыграла огненная ярость. Страх, если и был, только укрепил девушку в уверенности, что себя надо защищать. А Луиза была слабой женщиной, которую надо оберегать и опекать, чем герцогиня, нахмурившаяся, как упертый воробушек, и собиралась заняться. Если в дом ворвутся, а они будут сидеть и дрожать, результат будет одинаковый с ситуацией, если они выйдут и будут стрелять. Может, и попадут в кого. Может быть, даже пулей, а не вазой. - Луиза, если они ворвутся, они не обратят внимание, сражались мы или нет. Я буду вас защищать, но если мы найдем Хуана, будет легче, ведь мы не будем одни против всех. И он расскажет, что делать. И пистолеты выдаст, - Айрис сжала кулачки, - А если огонь перекинется на дом, мы сможем сбежать и защищаться! В пылу своей спутанной речи Айрис схватила Луизу за руку и вновь потащила. Чувствовала она себя при этом если не рыцарем на белом коне, то хотя бы воином в осажденной крепости. С пистолетом - в будущем. И вазой. А зрелище за окном и шум постепенно набирали обороты, а по стенам запрыгали странные и внушающие некоторую неуверенность тени.
Рич-проныра: Дверь комнаты бесшумно отворилась, на порог легла злодейская тень. - Наше вам, дамочки! - просунувшаяся следом ушастая голова располагающе во весь рот улыбнулась.
Луиза Арамона: Пока Луиза старалась сдержать неистовую Айрис, дверь комнаты открылась, и в проеме показался незнакомый чумазый мальчишка, впрочем, не показавшийся опасным. Судя по тому, что парень безошибочно открыл дверь в комнату Луизы, хоть там и было достаточно темно, это был не прокравшийся в дом случайный бунтовщик или вор. Тем не менее госпожа Арамона постаралась заслонить собой Айрис, стоявшую в ночной рубашке, и обратилась к мальчишке: - Тебя Хуан послал? - утвердительным тоном спросила она.
Айрис Окделл: - Луиза... Я не уверена, что... - начала было Айрис. В том, что это лохматое и чумазое чудо послал Хуан, Айрис немного сомневалась: уж очень оно было чумазым и лохматым. Да и "наше вам"... Будь он от Хуана, он бы обратился к ним по-другому: слуги в доме Алвы не могли не знать, кто такие Луиза с Айрис, и первым делом бы рассказали, что происходит. Кто победил. Что будет. Значит этот вряд ли от Хуана... А значит в дом уже начали пробираться мятежники. "Что ж, вот и возможность узнать, чего ты стоишь на самом деле", - подумала Окделл, перехватывая вазу покрепче. В обычном состоянии ее можно использовать как дубинку, а если разбить, то осколками вполне можно кого-нибудь зарезать. Но чтобы расколоть, надо выпустить вазу из рук, чего делать не стоит ни при каких обстоятельствах. Да и на собирание осколков потребуется столь бесценное сейчас время. А потому Айрис просто взяла Луизу за руку, готовая оттолкнуть ее в сторону, когда потребуется замахнуться и нести удар.
Рич-проныра: Позднему гостю и раньше случалось бывать в богатых домах, но за обычай - в отсутствие хозяев, поэтому он предпочёл большей частью оставаться снаружи. - Ага, Хван, он самый, - быстро согласился посланник Тени, решив, что спорить с бабой - дело пустое, и коли ей так охота - пущай будет Хван, - Наказал вас отселева вывести, покуда орава в хоромину не вломилась. И исчез в проёме, чтобы вскоре возникнуть опять. - Бебехи, - коротко сообщил он, царственно бросив что-то под ноги дамочкам. Однако те, взаместо того, чтобы коршуницами нашвырнуться, раздербанив бебехи раньше, чем осядет поднявшийся над котомкою пыльный гриб - все как-то поджались, таращась на гостинец, как на чумного пасюка. - Ну, ента... гныдныки. Шмутки. Манатки. Хламиды с опорками, - горячился юный легат Двора Висельников, сталкиваясь со всё большим непониманием, - Одёжа простецкая! - почти выкрикнул он, отыскав наконец нужное слово, - Ходко всё енто на себя нарепижьте, распатлайтесь, а девку невредно ишшо и сажей учучкать.
Луиза Арамона: Вдохновенная тирада юноши дала ясно понять, что он отнюдь не от Хуана. Дуэнья пригляделась к парнишке, в неверном свете еле чадящего огарка гость выглядел мальчишкой, максимум тринадцати лет, очень худым и грязным. На любой ярмарке таких мальчишек была тьма тьмущая - они шныряли меж покупателей, обчищая карманы и срезая кошельки. Луиза мягко высвободила руку из руки Айрис и подойдя, якобы рассмотреть кусок грязи, брошенный им под ноги, хорошо отработанным за долгие годы материнства движением ловко схватила сорванца за ухо: - Что ты тут делаешь, маленький негодник? Чего тебе от нас надо?
Айрис Окделл: - Вряд ли он хочет убить нас на месте. А переодеться все равно не помешает. На нас будут меньше внимания обращать, - пожала плечами юная герцогиня. С раннего детства она грезила о таких вот приключениях: от романа с высокопоставленным, красивым, богатым и умным дворянином до тайного побега с переодеванием. Какой девушке не хочется ощутить себя героиней приключений и романов? Вот только там множестве историй заканчивались красивой свадьбой, невестой во всем белом и любовью до гробовой доски. А чудесные спасения сваливались на голову главных героев, как яблоки с деревьев. Но в жизни это было как-то прозаичнее. Они с Луизой ничего не могли сделать и были вынуждены ждать принца на белом коне, который соизволит их спасти. Хотя кэналлийский герцог на черном красавце тоже вполне подходил. А тот где-то бродил и не соизволил явиться в самый нужный момент. Хотя если этот мальчик появился для того, чтобы им помочь, то что-то было похоже на романы: спасение свалилось неожиданно, как яблоко на голову с дерева. Вот только как-то верилось с трудом. Этот мальчик вполне мог оказаться обманщиком, который отведет их к своим дружкам, которые будут издеваться на Луизой и Айрис, а сам с мятежниками обчистит дом Алвы, вынеся все, что сможет. А кэналлиец любил жить красиво, и унести воришки могли много. Сдаваться нельзя! А вот переодеться точно стоит...
Рич-проныра: - Отхлянь, крокодилиха! Отзынь на три подмётки! - завопил теневой эмиссар и предпринял попытку вывернуться. Но попытка оказалась пыткой и грозила обернуться Особой Меткой, каковая на преступном поприще всё равно, что погибель: подавала Роджер, говорят, подавал когда-то большие надежды, а с тех пор, как стал Одноруким - подаёт лишь шмурду да шамовку, а громила Гастон, как стал Одноглазым - со Двора рыла не кажет, потому как его по ентому рылу всяк дурак распознает. Не, Одноухим юный легат становиться решительно не желал, поэтому пришлось встать на носки и, как на духу, выложить, что звать его Ричем, а кличут - Пронырою, что послал его никакой не Хван, а подковоносный король Двора Висельников, также титулуемый Ночной Тенью, по личной просьбе самого Ворона, токмо не того Ворона, который шмарушник, что блудилище у Обжорки содержит, и не того, который хламовщик - тот давно из ума выжил, а недавно к тому же помер, а того, который первый воин Талига - патрон, то бишь, ихний. - У нас с Вороном уговор был, - важно поведал Рич, исполнясь вдруг собственной значимости, - что мы ему, коснись чего - подсобим, а он нам даст ентих... рагантий, - и, шмыгнув носом, добавил совсем как-то жалисно, - Пустите, тётенька!
Луиза Арамона: Луиза растерянно выпустила уже порядком покрасневшее ухо сорванца и строго спросила: - Почему мы должны тебе поверить? Гораздо более правдоподобным кажется, что ты просто пытаешься нас отсюда выманить, чтобы твои дружки могли не спеша обчистить Первого Маршала. На самом деле госпожа Арамона интуитивно поверила мальчику, но обычно она не очень прислушивалась к внутреннему голосу, предпочитая руководствоваться здравым смыслом. Она надеялась, что если мальчишку действительно послали за ними по воле Алвы, то у него есть доказательства этого. Возможно, записка какая-нибудь или что-то в этом роде.
Айрис Окделл: Айрис подошла к Луизе сзади и тихо зашептала, так, чтобы было слышно только госпоже Арамона: - Не думаю, что наше присутствие или отсутствие сильно помешает толпе обчищать особняк. Пока мы без оружия и в платьях с этими юбками, мы можем только визжать и падать в обмороки. Все остальное - в руках Хуана и его людей. Я не собираюсь делать ни то, ни другое. Думаю, нам все же лучше переодеться, а с одним мальчишкой справиться мы точно сможем, если потребуется. Тем более... Он как-то именно нас нашел и принес с собой простые платья, как будто именно нас и искал... Осторожно наклонившись, не делая резких движений, чтобы не спровоцировать мальчишку - хотя Айрис и догадывалась, что за свою недолгую жизнь он повидал больше страшного, чем она сама, и нервы имел соответствующие - Окделл взяла в руку пыльный сверток.
Рич-проныра: - Вот! - юный легат не измыслил ничего краше, чем показать дотошной тётке кулак, прежде оттопырив мизинец и ковыряло: знак Слепой Подковы. Иных рагантий у него при себе не имелось. - Знак доброй воли, - веско пояснил малец, вспомнив затеистые словеса того щёголя, которого он давеча к Тени водил. А девка между тем подошла к тётке и стала ей чего-то науськивать. Рич, ожидавший теперь от дамочек любой пакости, навострил уши и на всякий случай отошёл подальше. Мало ли, чего им ещё в бодалки взбредёт... Как же их вразумить-то? - ломал голову он. Тень велел деять всеми правдами и неправдами, но все, какие знал, правды, Рич уже вывалил, а годящая врака никак не придумывалась. Парнишка совсем было приуныл, когда девка сама пришла в разум и цупнула торбу. - Так бы и сразу! - обрадовался Рич, - Ходчей переряжайтесь и - ходу.
Луиза Арамона: Луиза осторожно взяла в руки второй кусок грязи, в котором явно уже зародилась жизнь, и встряхнула. Это действительно было простое платье, ну, то есть, когда-то это было платьем, явно до того, как там поселились блохи и вши. Нет, это прибежище тифа и дизентерии нельзя было надевать. - Айрис, ты знаешь, большинство моих платьев очень простые и унылые, - задумчиво сказала дуэнья, - я же и есть простая горожанка. На тебе, конечно, они будут сидеть ужасно, но, по крайней мере, они чистые. Давай лучше возьмем что-нибудь из моего шкафа. Только руки сначала вымоем. Госпожа Арамона повернулась к парнишке: - А ты забери это, - она сунула рассадник инфекции ему в руки, - и сожги! И подожди нас за дверью, мы будем готовы через пять минут.
Айрис Окделл: Глаза у маленького надорского кабанчика горели огнем вовлеченности в процесс, как будто она действительно уже видела себя или впереди армии, или - переодетой в юношу девушкой, которая выполняет какую-нибудь тайную операцию для спасения кэналлийского герцога и его друга, вице-адмирала. И первым заданием в ее миссии было выбраться с Луизой из особняка. В целом Айрис чувствовала легкую досаду на то, что они тратят время на то, что можно было бы сделать намного быстрее, но на споры с Луизой ушло бы намного больше времени, чем на выполнение ее слов. Айрис повернулась к госпоже Арамона, сцепив худые руки: - Времени мало, надо поспешить, - Айри подошла к умывальнику и, быстро ополоснув руки, обернулась к Луизе. - Вы придумали что-то? У вас есть план?
Луиза Арамона: Единственным планом Луизы было убедиться, что Айрис будет в безопасности, а потом рвануть домой, к семье. Госпожа Арамона ужасно боялась за детей, особенно за Селину и Амалию, красивых девочек и в мирной жизни все время подстерегают опасности, не говоря уж о бунте. Что говорить, Луиза даже тревожилась за свою вздорную матушку. Переодеваясь, она нервно размышляла, догадаются ли ее домашние везде потушить свет и запереться в погребе. Герард умный мальчик, на него главная надежда. Но, конечно, это был не тот план, которым стоило делиться с Айрис, поэтому пришлось соврать: - Боюсь, я ничего не придумала. Я считаю, мы можем доверять мальцу - он точно знал, куда и к кому идет. А если приказ отдал герцог Алва, то мы должны его неукоснительно выполнять.
Айрис Окделл: Айрис выдохнула, оправляя платье Луизы, которое и в самом деле смотрелось на ней не лучшим образом. Но они сейчас и не на балу. Оделась она со скоростью летящего Иноходца: юная герцогиня тоже хотела выбраться из особняка и найти действительно безопасное место. А особняк таким не был по мере того, как пламя разоралось. - Идем? - она посмотрела на Луизу. Коснувшись руки женщины, Айри прошептала, - все будет хорошо. Правда-правда. Поддержка сейчас требовалась им всем, и Айрис старалась убедить себя, что им ничего не грозит.
Луиза Арамона: Луиза в ответ легонько пожала руку Айрис и уже хотела предложить выйти из комнаты, как вдруг вспомнила об одной важной детали. В полутьме она она быстро написала записку Хуану, где полностью объяснила ситуацию. Сначала она хотела показать записку Ричу-проныре, чтобы он не вздумал обмануть их, но почти сразу же догадалась, что вряд ли мальчишка вообще умеет читать. Госпожа Арамона придавила исписанный листок бумаги статуэткой в виде всадника на вздыбленном коне и открыла дверь в коридор. Мальчишка все еще ждал их, и выглядел, надо сказать, препаскудно. Сразу было видно, что этот оборванец способен на любую пакость. - Ладно, веди нас, куда собирался - хмуро сказала Луиза и взяла подопечную под руку.
Рич-проныра: Чумазый легат отлип от стены и озадаченно вылупился на перерядившихся, по ихнему разумению, дамочек. Разницы не нашёл, но ничего не сказал, а быстро повёл их прочь из хоромины, и далее - через сад, избрав при том такой путь, что к его концу вид у дамочек стал вполне подобательный - хоть на вылюдье, хоть ко Двору. - А енто экскорта нашенская, - представил он дожидавшихся за оградой господ, про которых просилось сказать "поджидавших". Близ господ было удивительно малолюдно и, глядя на них, можно было только порадоваться, что вас от них отделяет решётка.
Айрис Окделл: Дальше все происходило будто во сне. Странном сне, где Айрис Окделл бела ведомой куклой в руках маленького оборванного мальчишки. За оградой были люди, которых он назвал экскортом, и от которых можно было ожидать чего угодно. Однако Ворон... Это Ворон. Вряд ли парень стал бы кичиться именем Ворона. Однако что сделано - то сделано. Осталось только идти дальше, раз уж Айрис на это подписалась. Маленькая, сильно уже потрепанная герцогиня набрала воздуха в грудь. Все-таки вид господ не внушал никакого доверия. - Из твоих?.. - девушка всеми силами боролась если не со страхом, то с излишним возбуждением.
Луиза Арамона: Да, экскорта их ожидала внушительная. Особенно в том смысле, что внушала неодолимое желание отойти подальше и быстро убежать, но Луиза, тем не менее, подобрала порядком промокший подол платья и шагнула вперед: - Давайте не будем терять времени, господа, - мрачно сказала она. Судя по выражениям лиц и шевелению в рядах сопровождающих, госпожа Арамона, а точней ее страхолюдная физиономия, произвела на господ не меньшее впечатление, чем они на нее.
Бледный Гиацинт: Когда дамы и Рич подошли, один из представителей "экскорты", видимо, главный, одобрительно кивнул и взъерошил мальчишке волосы. - Молодец, проныра, - сказал он, - Все как надо сделал. Он оглядел женщин, сомнений не вызывало, что они были знатными, хоть одна из них и была страшна, как смертный грех, но явно не из прислуги, ну а вторая прелестная девушка тем паче. - Идем отсюда, да поскорей, - кивнул он своим, и они обступили дам, чтобы сопровождать их по улицам. - Вы, если что, сильно не пугайтесь, - сказал старший поступившим под его опеку, - В городе теперь кошкин сын знает что творится, но в обиду мы вас не дадим. Они двинулись вперед по улицам. "Висельники" с широкими улыбками поглядывали на Айрис, но сами не трогали - велено было защищать и сопровождать, в целости доставить на место. Трущобы начались не сразу, сперва попадались стайки горожан, некоторые были вооружены, где-то горели дома. Задержка по дороге случилась только одна, когда бандиты соблазнились обчистить какого-то растерянного толстяка, который, впрочем, безропотно отдал все, что при нем было. Затем путь был продолжен, пока впереди не показался Двор висельников. - Ну вот, прибыли, вроде как, - сказал главный, когда они подошли к лачуге, где жил Рич со своей сестрой Лизой.
Айрис Окделл: Эти люди не сделали ни ей, ни Луизе больно. Да, доносились мешки, а их нагловатые улыбки заставляли девушку нервничать, но они не тронули их, не попытались причинить им вред. Все, что они сделали - доставили их в какой-то домик. Да, он был жалкий, и название "лачуга" ему подошло бы больше, но сейчас Айрис он казался даже крепостью, раз здесь она и Луиза будут в безопасности, в защищенности. Их никто не тронет. И сейчас Айрис уже понимала, как мало могла бы сделать при осаде особняка Алвы, что была бы для Хуана только лишней обузой. Было ли ее понимание продиктовано малодушием? Или пережитым страхом? Кто знает... - Луиза, как думаете, - Айрис тихо-тихо шепнула дуэнье - мы должны как-то их благодарить? И как будет лучше всего?
Луиза Арамона: Луиза неуверенно пожала плечами: - Я уверена, что герцог Алва достаточно им заплатил, но, несмотря на это, они не откажутся и от нашей благодарности. Только, к сожалению, мне им нечего дать, в этой суматохе я совсем забыла взять кошелек. Но мы всегда можем отблагодарить их позже. Последнюю фразу: "Если выберемся живыми", госпожа Арамона не стала говорить вслух. - Нам заходить в дом? - повернулась она к одному из разбойников.
Бледный Гиацинт: Главный не успел открыть рот, чтобы ответить, как один из самых ушлых на вид "сопровожатых" все-таки высказал, жадно глядя на Айрис и ухмыляясь: - Поблагодари, красотка, поцелуй, хоть в щечку! В это время на пороге жилища появилась не слишком опрятная черноволосая девушка, такая же худощавая и зеленоглазая, как ее брат. - Это что ж вы тут удумали? - воскликнула она, замахиваясь на ушлого "висельника" грязным полотенцем, которое держала в руке, - Привели дамочек, как Одноглазый велел, и хватит теперь тут околачиваться! А не то достанется вам от него! То ли слова девушки, то ли ее полотенце оказалось весомым аргументом, и "экскорт" со смешками и где-то и пошловатыми выкриками, но все-таки разошелся по улицам трущоб. Сестрица Рича, похожая на встопорщенного растрепанного воробья, изрядно вымазанного сажей, сменила боевой вид на старательно приветливый. - Вы входите, дамочки, - сказала она Луизе и Айрис, - На пороге не стойте. Звать меня Лиза, я его сестра, - девушка протянула руку и взъерошила волосы Рича, - Переждете вот у нас пару дней, пока спокойнее не станет... Ну или если Тень что другое велит, там уж, как сложится, - объяснила она, открывая хлипкую дверь лачуги перед дамами и впуская их вовнутрь.
Марианна: Марианна так и не смогла уснуть, от переживаний очень разболелась голова. То, что они чудом избежали последствий погрома, была заслугой Первого Маршала, но ее муж, ее горячо любимый Лионель Савиньяк сейчас рисковал жизнью ради спасения Ее Величества, играл не менее важную роль во всей этой суматохе. Новоиспеченная графиня тихо молилась, сдерживая слезы и уговаривая себя просто ждать, ждать и еще раз ждать вестей о супруге. Она готова была поклясться Создателю в исполнении чего угодно, лишь бы Ли остался жив! Её и служанок расселили в разные лачуги, потому как в такую каморку вряд ли поместятся кроме хозяев еще и посторонние. Тут Марианна услышала, что в лачугу привели еще кого-то. Она встрепенулась, но выходить не стала сразу, как и выдавать свое присутствие, только вот чуть отогнула ветхую занавесь, что бы разглядеть гостей. Наверняка, такие же несчастные, как и она - напуганные горожане, вернее, горожанки. Графиня увидела девушку и женщину, которые тоже приняли меры маскировки, а теперь оглядывались, осваиваясь на новом месте. Что-то в их облике показалось Марианне знакомым, но что именно? От этих потрясений трудно было соображать, лучше уж послушать.
Айрис Окделл: Теперь Айрис чувствовала себя спокойнее, несмотря на наглость одного из спасителей. Вообще, Айрис была боевой девушкой, но сейчас она не находила никакого роман изюма в мятеже. Дом Алвы... В котором девушка нашла и свой дом, в котором увидела, как можно жить... Ведь его сожгут эти фанатики! А Луиза? Айрис с трудом представляла себе, что та чувствовала, ведь у самой Айрис не было детей, которые могли бы быть жертвами - у нее вообще детей не было. Девушка могла только представить себе ужас ее дуэньи, но не прочувствовать в полную силу, но если бы она могла оказать ей хоть какую-то поддержку! - Луиза, все будет хорошо. Мы переждем нападение... Я думаю, он все просчитал, - едва тихо прошептала Айри, убеждая и себя, и ее, - никто не пострадает. Айрис мельком увидела, как из-за качнувшейся занавеси кто-то выглядывает - кажется, это тоже была женщина. Наверное, из сбежавших, как и они сами. Скосив глаза, Айрис легким кивком показала Луизе на занавесь, гадая, кто же за ней.
Луиза Арамона: Когда Луиза увидела в доме сестру Рича-проныры, у нее от сердца отлегло. Висельники не солгали! Алва действительно послал за ними! Теперь Айрис можно будет оставить здесь в безопасности и потихоньку сбежать к родным. Пока они шли, Луиза внимательно следила за потоками бунтовщиков и сполохами огня в разных частях города, по крайней мере, в районе где жила ее матушка, ничего не горело. Когда Айрис начала утешать дуэнью, занавеска в каморке покачнулась, и Луиза на мгновение увидела темные волосы. Она шагнула вперед и сказала: - Здравствуйте! Не бойтесь нас! Я - Луиза Арамона, а рядом со мной стоит графиня Окделл. Почти сразу же Луиза подумала, что возможно не стоило так сразу называть свои имена, но что сделано, то сделано.
Марианна: "Ах, вот оно что..." - Марианна облегченно вздохнула, это намного упрощает знакомство, если она не решалась сейчас выйти к ним первой. Как бы то ни было, ее убежище раскрыли и она не должна сидеть здесь неизвестно сколько времени. Отодвинув занавесь, графиня вышла на свет. - Очень приятно, дамы. Я - графиня Марианна Савиньяк, до недавнего времени баронесса Капуль-Гизайль, - о подробностях перехода от одного имени к другому она решила пока не говорить, сейчас это не так важно. Присев в поклоне, Марианна, быстро оглядела гостей. Девушка, несомненно, была родственницей Ричарда, возможно это и есть его сестра. Её спутница, когда представилась, могла натолкнуть на мысль о родстве с тем самым Арамоной. - Позволю себе смелость уточнить, если выдалось такое стечение обстоятельств для знакомства, что я имею честь разговаривать с сестрой Ричарда Окделла и... позвольте предположить, что вы - родственница Арнольда Арамоны? Или его супруга?
Айрис Окделл: - Я действительно сестра Ричарда, - Айрис все равно тянулась к Савиньякам, Алвам и Вальдесам, а потому скрывать свою фамилию не собиралась. Чем больше доброжелательности она проявит к этим людям, тем больше о ней и Окделлах будут вспоминать теплее, а значит, может, у нее и получится потихоньку получить вход именно туда, в этот мир, сверкающий и пестрый. - А вы... Жена графа Савиньяка? Лионеля? - вроде у них не было сестры... Айри, хоть и провинциальная девочка, это знала, - что происходит? Вы знаете? Почему ваш муж отправил вас... Сюда? - нахмурилась Айрис и осеклась. В принципе, это и было понятно, сел даже в особняке Алвы не было безопасно. - Я уже поняла, не отвечайте. Что... Что творится? Вы знаете?..
Марианна: - Дорогая, причины гостить здесь у нас общие, к сожалению, - Марианна, глубоко вздохнула, вспоминая о муже, - Мой супруг, Лионель, сейчас и сам в большой опасности. Его долг охранять дворец, а когда рядом нет Первого Маршала - это огромный риск. То, что мы здесь, дает надежду, что наши мужчины справятся и не будут лишний раз волноваться за родных и близких. Надеюсь, что большинство женщин и детей, всех, кто не может защититься от беснующейся толпы - нашли убежище, - она протянула руки к обеим дамам, - Мы должны сплотиться, это общая беда. Сейчас нет ни титулов, ни громких имен, есть бунт, который как и все взрывы - беспощаден ко всем - и кто его затевает, и кто не повинен ни в чем. Будем ждать вестей. Надеюсь, тот мальчик, который всех сюда привел, скоро нам расскажет, что творится в городе и у дворца.
Луиза Арамона: Луиза смотрела на во все глаза на новоиспеченную графиню Савиньяк, ранее известную ей только в качестве баронессы Капуйль-Гизайль, да и то только по городским сплетням. Конечно, она слышала, что главная куртизанка Олларии очень красива, но не могла представить, что настолько. Раньше бы Луиза удавилась от злой зависти, а теперь она лишь мельком подумала, что Селина на ее фоне бы не проиграла ни капли. Тем не менее, госпожа Арамона почувствовала искреннее расположение к их товарке по несчастью, так как графиня Савиньяк вела себя очень просто и мило. Луиза подтвердила, что она супруга, а точней вдова капитана Арамоны, и согласилась, что им остается только ждать вестей. Оставалось улучить момент, когда Айрис отвлечется, чтобы поделить с Марианной своими дальнейшими планами и передать девушку на ее попечение.
Марианна: - Что ж, дамы, одна хорошая новость для нас, так это то, что мы успели скрыться, теперь следует расспросить наших "покровителей", какие новости в городе и все же отдохнуть. Будем держаться вместе. Если хотите, то даже будем в одной комнате, вместе все делать всегда легче, - графиня с надеждой посмотрела на входные двери, вдруг там покажется Лиза или тот чумазый мальчик Рич, чтобы подробно расспросить о действиях в городе. - В любом случае нет худа без добра. Мы познакомились, а значит все это не зря. У нас есть время помолиться за жизнь и здоровье наших любимых, если хотите, - Марианна сейчас посчитала нужным все же, чтобы каждая мысленно связалась с тем, о ком больше всего болит сердце, чтобы тот некто получил теплую волну любви и поддержки, где бы он не находился. "Ли, сердце мое, держись, я люблю тебя..."
Айрис Окделл: И вот делать с такой прекрасной и любящей женщиной? Даже Айрис своим неопытным взглядом видела, что эта женщина сейчас думает только о том, чтобы ее любимый остался в целости и сохранности. Луиза, вероятно, думала только о своих детях. В самом деле, кому захочется сидеть с чужим ребенком, когда неясно, что со собственными? А вот Айрис о чем думать? О брате? Он не в городе. О Рокэ Алве? Он тоже. О том черноволосом красавце Ротгере? И он. А что с ними? Живы ли они? Только бы живы... Неясная надежда, неясная горечь кольнули сердце девушки, пока не искушенное любовью и болью. Пока словно девственное. Айрис невероятно сочувствовала взрослым дамам, а самой хотелось помчаться в неведомые дали и узнать, что же происходит! Марианна смотрела словно в пространство, вдаль, сквозь Айрис. Луиза выглядела обеспокоенной, иными словами, сама Айрис им сейчас была нужна как рыбе свечка. И Айрис села рядом со стенкой, прижав колени к груди, нескладная сейчас, угловатая и чем-то трогательная.
Бледный Гиацинт: В комнату, где сидели дамы, вошла замарашка Лиза с подносом, на котором стояли три чашки, сливочник и блюдце с печеньем и сладостями. - Вот, прошу, угощайтесь шадди, коль желаете, - предложила она, ставя поднос на стол, накрытый самой лучшей скатертью, которая у нее имелась - почти без пятен, - А я пойду еще сготовлю. Сейчас сюда господ приведут, которых Одноглазый в городе спас. Едва не пристрелили их, бедняжек, придется и их тут спрятать, ну да, в тесноте, да не в обиде, - усмехнулась черноглазая девица, - тут важно, что не найдет вас никто... А скоро братик мой вернется, может, вестей каких из трактира принесет, что там сейчас где творится, если сумеет там во дворе подслушать, - охотно сообщила она. Между тем, входны дверь действительно скрипнула, и Одноглазый ввел в дом Валентина, его братьев и камердинера. - Лизка, принимай новых гостей! - крикнул он, - Мальцов да слугу сразу спать положи, а господину свари шадди, Тень тебе потом монет отсыпет! Та тут же кинулась принимать вошедших.
Валентин Придд: Валентин в этом домике в безопасности себя не чувствовал, хотя и понимал прекрасно, что в родном особняке ее еще меньше. Бедная хозяйка, китовую, как понял юноша, звали Лихой, накрыла скатерть, но братья не стали дожидаться и куска хлеба: Клаус уже хлопал от усталости глазами, а Питер так и вовсе чуть ли не уткнулся в руку брата с желанием на искомой руке поспать. Иными словами, детей уложили спать, и Валентин, позволив себе на мгновение задержать взгляд на их лицах, чтобы в сердце что-то дрогнуло, начал осматривать место и людей. Марианна.. Что в таком месте забыла графиня Савиньяк? Все, видимо, в несколько раз хуже, чем предполагал Валентин, раз эта дама скрывается, как он сам. Дама с роскошными волосами, сухая на вид, но полная достоинства... Кажется, раньше Валентин не видел ее. И девушка, сжавшаяся в уголке в комок, прижимая колени к груди, так что юбка очень длинного и неподходящего ее тощей фигурке, грязного платья расстилалась по полу. Будь другая обстановка, другое платье - это все создало бы неземной и притягательный образ, но сейчас она выглядела откровенно нескладно, чем-то трогательно, но жалко. Валентин чуть поклонился всем троим, хотя до безукоризненного великолепия дворянина было далеко, как до Рассвета.
Луиза Арамона: Как только Айрис села в угол, Луиза сразу же предупредила Марианну, что собирается уйти к родным. Не успела она объяснить, что если она скажет это Айрис, то девушка обязательно пойдет с ней, как Рич привел еще несколько человек - двух маленьких мальчиков и, судя по всему, их старшего брата. Юноша аристократического вида выглядел спокойным, пожалуй, даже слишком спокойным в такой обстановке. После того, как молодой человек поклонился дамам, Луиза представилась сама и представила ему Айрис. С одной стороны госпожа Арамона рвалась к детям, а с другой боялась оставить Айрис одну. Уже собираясь уходить, она продолжала колебаться, не зная как поступить. Вдруг ее взгляд упал на Марианну и она успокоилась, поняв, что граф Савиньяк, не допустит, чтобы с ней, а, значит, и с остальными присутствующими что-то случилось. Она тихо тронула Марианну за руку: - Присмотрите за Айрис, пожалуйста! Я обязательно вернусь, мне только надо убедиться, что мои дети в безопасности.
Марианна: Графиня молча кивнула госпоже Арамона, дескать, конечно, присмотрит, но тут же указала на дверь пальцем. - Возьмите провожатого, не ходите одна. Небольшой реверанс на приветствие Валентина и сочувствующий взгляд на детей. - Вот уж кто несправедливо страдает, так это дети. Айрис, дорогая, идите ко мне, не сидите так далеко. Мы должны вместе держаться. Марианна перевела взгляд на графа. - Вас тоже успели вывести, Валентин, поверьте, место должно быть самым надежным. К сожалению Первого Маршала нет в городе, насколько мне известно, мой муж сразу же отправился к королевскому дворцу, толпа обезумела. Хотела бы я знать, кто стоит за этим. Садитесь с нами, сон нас сейчас не возьмет, можем выпить шадди, что предложила хозяюшка. Отказываться было бы крайне невежливо. Надеюсь, скоро будут новости... И, кстати, позвольте я представлю вас друг другу. Это Айрис Окделл, сестра Ричарда Окделла.
Айрис Окделл: Айрис выбралась из своего угла, смотря на Валентина во все глаза. Не так уж много Валентинов в мире, да и этот молодой человек очень похож на описание Ричардом его однокорытника - Валентина-Отто Васспарда. Айрис сделала маленький реверанс. - Вы Валентин... Из рода Приддов? - не уверенная, какое положение сейчас занимает этот человек. Вроде он все еще граф Васспард, но чем-то похож на герцога. Так что Айрис, не зная, как обратиться, выбрала нечто среднее. А после, как учили, по-девичьи потупила свои серые блестящие глазки, смотря в пол и мысленно считая секунды. - Я рада вас видеть. Судя по всему он тоже не знал, что происходит.
Бледный Гиацинт: - Эй, погодьте, погодьте, куда ж вы! - крикнула Лиза, увидев, что одна из дам, которая постарше и попроще, устремилась к выходу, - Вы сейчас пойдете, невесть куда денетесь, а я потом отвечай? Нет уж, давайте у Гастона сперва спросимся! Она вышла из лачуги за Луизой. Шадди и нехитрые закуски для остальных были поданы, младшие братья приехавшего господина устроены спать, а сам господин занялся беседой с дамами, которые остались, и сестра Рича решила, что ничего с ними не станется, пока она сбегает к Гастону, чтобы предупредить его, что третья дама хочет уйти в город.
Валентин Придд: Валентин посмотрел на уходящих и вновь повернулся к Марианне. Да, дело зашло куда дальше, чем он сам думал: если восстания могли разгораться настолько, что во дворце стало небезопасно. Вряд ли Лионель отправил бы свою обожаемую жену в такое место, если бы не было необходимости. Он человек серьезный, осознающий риск по-настоящему, однако какой мужчина - если, конечно, он волнуется о близких - не хочет поместить тех, кого любит, в обитый бархатом и золотом защищенный ящик из наиболее крепких металлов, таких, что ни одна пуля не пробьет? Особенно женщин: жен, сестер, дочерей... Мама! Валентина как окатило ушатом ледяной воды и он резко побледнел - хотя был и без того невероятно бледным. Куда уж больше... Мама!.. Ведь она во дворце! Мама! Отца Валентин уже потерял... Только не мама. Спасти, уберечь, защитить, обогреть, не дать убить. Мама! Валентин сглотнул, горько и остро осознавая, что он не может ничего сделать в гуще восстания. Стоит ему выйти - его тут же убьют на подходах ко дворцу. А если идти по черному ходу? Как потом тащить мать от дворца - эпицентра событий - сюда? Если он один еще как-то сможет, то с ней проделать тот же путь будет куда как сложнее. Значит... Нет. Не думать об этом. Мама не умрет, а он и братья не останутся сиротами, и эта боль не станет больше. Мама будет все той же еще много лет: нежная, ласковая, трепетная... С такими невероятно дивными и прекрасными глазами. Не умрет. И пока Валентин лично не увидит ее тело - даже в смерти она будет такой прекрасной статуэткой, он был уверен - он будет верить что она жива. Кто сказал, что медузы не страдают, не любят, не злятся, тот никогда медуз не понимал. И сейчас Валентин к зачинщикам всего этого дейтсвия испытывал такую ярость, что с радостью разорвал бы их тела - не как Спрут, но как волк. Хищник, которому сейчас так активно хотят вырвать зубы и посадить на цепь. Не получится, дорогие интриганы, не получится. Но методы будут такие, какие используют Придды. А Придды умеют ждать, вертеться и показывать себя в лучшем свете. - Всегда кто-то стоит за этим... Человеку не свойственно быть уверенным во всем, но свойственно делать предположения и иметь мнения. Чем более подкрепленные - тем лучше. А когда убийца сжимает нож, он оказывается ближе, чем кто бы то ни было. Я рад видеть вас, Айрис, - легкий поклон, мол, Придд, Придд, он самый, - Во всех Окделлах видна настоящая стать скал, - отпустил он глупый, такой неуместный сейчас комплимент девочке-бельчонку в очень длинной для нее юбке. Но было слишком больно говорить, кто именно из Приддов. Нажатый курок. Пуля. Висок отца. Угроза матери. Как же близко эти ызарги подобрались к его семье! А он... Ведь он подозревал, он следил - и ничего не сделал! Рассчитывал на то, что сделают другие? Его догадки и мнения весьма вероятно будут похожи на догадки и мнения Лионеля, но смотрят они с разных углов, с разных позиций, и каждый обладает знанием, которого недостает другому. Сейчас нельзя допускать такую ассиметрию информации... И... Глупое личное чувство, но как же Валентин не хотел, чтобы его мертвый отец был предателем в глазах тех, с кем будет работать он сам и как он рассчитывал - его дети и внуки. - Возможно, каждый пришедший в этот домик - это уже какая-нибудь новость, графиня, - каменно сказал он топорный, грубый и очевидный намек. Но сейчас выдавливать из себя куртуазности и утонченность было очень тяжело.
Марианна: - Валентин, я понимаю и ощущаю, как вам сейчас тяжело. Новостей будет даже больше, чем мы думаем и у каждого будут свои догадки. Однако, давайте спросим сами себя, что мы можем сделать в этот момент, чтобы близкие не пострадали... Я бы сейчас хотела находиться в совсем другом месте, воочию убедиться, что с Ли все в порядке. Уверена, что каждый из нас хочет видеть и слышать других, по воле случая оставшихся в городе. У нас есть час или два, чтобы рассказать друг другу, что произошло и как вы сюда попали. Подозреваю, что такая сеть спасателей раскинута по всему городу, но абсолютно всех горожан спасти невозможно. Герцог Алва предвидел это. Можем спросить, кто еще доставлен в такие хижины и какие распоряжения отданы на наш счет, - совсем без действия Марианна сидеть не могла, думая лишь о том, чтобы все спаслись. Уснуть не удастся очень долго. - Что вам известно, граф? - графиня Савиньяк предложила всем присесть.
Айрис Окделл: - Все, что я видела - попытка напасть на особняк Алвы... Но... Я уверена только в одном. Я уверена в людях Алвы. А потом меня спас Рич. Все, что я знаю, - улыбнулась Айрис, поджимая под себя ноги и выдыхая. Что-то страшное и болезненное было в этом человеке. Страшное, словно в нем что-то сломалось, треснуло. Вряд ли этот человек станет прежним, но скорее всего он сможет пережить то, что происходит в его жизни. Он был стойким, его вряд ли сломают. Хотела бы Айрис обладать такой волей.
Валентин Придд: - Герцог, графиня, - сглотнул Валентин, смотря на сжавшуюся в комок девушку. - Герцог. Уже час как. Пожалуй, это все, что я могу сказать. А интриги как были, так и остались... И все те же люди, что и были... радикальные консерваторы, - мягко назвал герцог виновников. - Во всяком случае, это то, что я видел... И то, что я увидел, было неожиданно для меня, - коротко закончил Тинэ, присаживаясь. Марианна девушка неглупая, она поймет... На кого намек. - А в людей Алвы вера есть у нас всех.
Марианна: - О, Создатель... - Марианна не сдержалась, прикрыла ладонью рот, - Валентин! - что можно или нужно было ему сказать? Теперь он герцог, но какой ценой. - Валентин, - она протянула руку, чтобы накрыть его руку. Она показалась графине ледяной и побелевшей от напряжения, юноша изо всех сил пытался сохранить хладнокровие и спокойствие, молодой, мужественный герцог. - Я восхищаюсь вами, - она отвела взгляд, чтобы в свою очередь не сорваться и не заплакать. Этот кошмар оставит незаживающие раны и титулы потеряют все свои цвета, потому что будут омыты кровью. И намеки Валентина были более чем прозрачны, пришлось прикрыть глаза веками. - Этот кошмар отобрал у меня самую счастливую ночь в жизни, - помедлив, тихо проговорила Марианна, - Я стала графиней Савиньяк, женой человека, которого люблю больше жизни. Несколько часов вместе и целая вечность в неизвестности. Рич и его друзья помогли мне и моей челяди покинуть особняк. Она не захотела продолжать. Даже мысли сейчас нельзя допускать о смерти.
Айрис Окделл: - Госпожа Марианна... Вы живы. И ваш супруг тоже. Будет, - Айрис позволила себе коснуться ручки дамы одной рукой и сжать руку юноши - другой. Напряженные - что одна, что вторая - холодные, словно их хозяева напрягли все силы только на выдержку. Только на то, чтобы не быть слабыми, и тем самым они лишь показывали свою слабость. Айрис никогда не была невероятно сдержанной личностью, страсти бурлили в ней, как в котле, и потому она знала одно. Когда от тебя ничего не зависит, когда ты можешь только ждать помощи и волноваться о ком-то, гораздо легче признаться в этом хотя бы самому себе и позволить расслабиться хотя бы телу, если не разуму. Покрушить что-то, заплакать, прижать к телу любимую игрушку и качать ее, как единственное спасение в мире. Айрис сейчас не потеряла в этом котле Заката близких - а были ли у нее по-настоящему близкие родственники? - и сейчас волновалась лишь о Луизе, прекрасной женщине, которую Айри знала несколько дней. Каким бы прекрасным ни был человек, но отец, которого любишь, любимый муж - такое чувство Айри пока было неведомо. Единственный, кто был в ее сердце звездой более яркой, чем остальные - Ричард, но его судьба была покрыта мраком неизвестности, и в этом кровавом месиве он не был. - Марианна... Самую прекрасную ночь можно вернуть. Выйти замуж за любимого снова, вновь надеть перед ним же подвенечное платье и любить его еще сильнее, когда он вернется, - наивно говорила Айрис, никогда еще не любившая мужчину, не знавшая, что такое плотские утехи и не знавшая, как это - быть чьей-то женой и называть кого-то мужем. Но она чувствовала, что можно повторить все - от первого поцелуя руки до первой брачной ночи (при этом только смутно представляя, что в эту самую ночь делают). Лишь мертвых вернуть нельзя, и как утешить этого юношу, девушка - почти едва вышедшая из возраста девочки - не знала. Только сильнее сжала его ладонь и ладонь дамы, словно предлагая свои руки как игрушку, которую она сама прижимала к груди, когда было плохо. Лишь мертвых нельзя вернуть. Но больше же никто не погибнет, правда? - Все будет хорошо. Мы и наши родные переживем эту ночь.
Валентин Придд: Эта девочка держала его руку и убеждала Марианну. В самом деле, кто-то послал ее, маленького ангелочка, наивного и простого, выросшего в глуши, без гнусностей. Худая, даже тощая, она сейчас своими костлявыми руками держала их и старалась успокоить, похожая на девочку. Что ж, Валентин, когда ему под нос суют платочек, не откажется вытереть слезки. Юноша крепко сжал руку девочки, сосредоточившись только на этом, а ведь и в самом деле отвлекало. - Да. Моя мать во дворце, выйти мы не можем, так что нам осталось только молиться и смотреть за детьми, - ровно произнес Валентин. - Госпожа Марианна... - тяжело говорить, тяжело молчать... Хотелось прижать к себе братьев и не отпускать, но братья спят, так легче переносить беды, он здесь и эта женщина сейчас нуждается в помощи. Ведь все равно это лучше, чем лелеять текущую кровь - она все равно течет. - леди Айрис права. Не горюйте о том, что можно легко вернуть. Поверьте, цену имеет только невозвратимое, - страшную цену. - И я знаю вашего мужа. Таких смерть не тронет, с уважением обходит стороной. Я это знаю, достаточно твердо.
Марианна: - Вы правы, Валентин. Очень правы, герцог Придд, - произнесла последнее Марианна уже уставшим голосом. Это не последнее потрясение, но пусть оно окажется самым тяжелым. Они все вернуться назад и просто хмурыми вечерами будут иногда вспоминать эту тревожную ночь, молясь о ее неповторении. - Скорей бы вести из города, - она с ожиданием посмотрела на двери, - Невозможно просто сидеть ничего не зная, это пытка. Где же Лизи?
Айрис Окделл: - Скорее всего, все еще решает вопрос с госпожой Арамоной... А та ушла надолго, - Айрис полуприкрыла глаза чувствуя себя невероятно, невообразимо уставшей. Хотелось свернуться калачиком, заставить всех забыть о ее существовании и уснуть, как маленький ребенок. Хотя, наверное, именно ребенок и не смог бы уснуть в таком ужасе... - Невозможно... - впрядем, самой Айрис было проще: терпению в безысходных ситуациях она училась еще когда матушка заставляла всех перед овсянкой читать молитвы. Айри чуть фыркнула мыслям: сравнить бунт с молитвой и липкой кашей. Впрочем... Этот бунт и был как каша. Липким.
Бледный Гиацинт: Младшие братья Валентина давно были устроены для сна в соседней комнате, но вдруг оттуда донесся глухой отчаянный мальчишеский вскрик, и вскоре после этого оттуда вышел камердинер, слуга мальчиков. Он почтительно поклонился дамам и обратился к Валентину: - Господин герцог, я очень извинения прошу, но ваш брат, кажется, он болен. Господа спали уже, как вдруг младшенький стал кричать и на лежанке метаться. Я посмотрел, горячий он весь, шепчет что-то. Надо бы лекаря... Верный слуга выглядел очень расстроенным и как будто чувствовал себя виноватым в накрывшем Питера недуге.
Марианна: - У него только жар? - встала Марианна, - Где он лежит? Айрис, дорогая, посмотрите за дверь, но сами не выходите, надо кого-то позвать! Графина поставила ногу на лавку и приподняла подол платья, стала обрывать одну из нижних юбок. - Прошу прощения, герцог, но я не знаю, есть ли у Лизи чистые полотенца или простынь, - оторвав от куска еще полоску, она закрыла себе половину лица и подошла к занавеске. - Я могу на него посмотреть?
Айрис Окделл: Айрис встала, смотря на Марианну, так рьяно рвавшуюся помочь детям. Благородный порыв, однако имела ли Марианна дело с больными детьми? Сама Айрис, хоть и скромно, но могла сказать, что она знала, что такое болезнь. - Я могу помочь, леди Марианна. Дело в том, что я ухаживала за младшими сестрами, когда те были больны - остальные... Были часто заняты, - немного стыдливо сказала Айрис, опустив голову, словно она была виновата в своей бедной жизни и горе, которое сделало ее мать черствой и замкнутой на себе женщиной, - и имею представление, что делать. Если позволите... Взгляд Айрис скользнул на Валентина, напряженно - еще более чем раньше, вскинувшего голову. Глаза юноши были прищурены, и если бы в его руке был пистолет, то можно было бы с живым воображением девушки представить его в бою. Вместе с тем, казалось, будто он старается не дать себе воли, не сорваться. Что ж, это ему удавалось.
Марианна: - Конечно, дорогая! Вы мне очень поможете, или даже я вам помогу, - Марианна облегченно вздохнула, все же намного легче, когда рядом есть человек понимающий, как решить проблему. А ведь сама графиня могла здорово в себе сомневаться, но не показывать виду. - Валентин, может вам лучше остаться здесь? Вы теперь самый старший в своей семье.
Валентин Придд: - Вряд ли я смогу оставаться в стороне, когда мой брат болен, - тонко хмыкнул Валентин, смотря на Марианну и на Айрис, готовых, как две храбрые воробушки, рваться в бой спасать его семью. Юноша встал и, бросив взгляд на женщин, спросил: - Чем я могу помочь? Если что-то будет от меня нужно - я всегда к вашим услугам, сударыня. Питер в самом деле был горячим, протягивая к брату ручонки. Айрис стала осматривать, а потом заозиралась, словно пыталась найти что-то. Сам Валентин решил, что она хотела найти травы, чтобы сделать отвар, но сам пока ничего не видел. Валентин смотрел на бледного брата и с некоторой потайной надеждой на девушек.
Бледный Гиацинт: Лиза, наконец, вернулась назад. Дамочку, которая так рвалась отсюда в свое семейство, Одноглазый разрешил отпустить. Кто-то там из его сподручных с ней пошел, вот и хорошо, меньше будет забот. Но по возвращении в дом оказалось, что заботы только начинаются. Младший братец знатного господина хворь какую-то подхватил. Но это нет, не тут, не в ее доме, здесь заразы нету, да и когда бы он успел - это Лизка сразу всем сообщила, понимая, что лучше ей начать говорить до того, как ее обвинят. Затем она и сама взглянула на мальчика. Надо было опять идти к Гастону, сказать ему про хворь. Пусть пришлет сюда кого получше из местных коновалов... Ну а пока девушка предложила сделать отвар от лихорадки - кое-какие травки у нее в доме имелись, которыми она лечила Рича, когда он болел, и лечилась сама.
Айрис Окделл: Айрис вся напряглась, сосредоточилась на одном желании и на одном задании: спасти мальчика, не дать ему разболеться сильно. Он не был ее ребенком, но желать малышу зла было не в ее правилах. К тому же, Айрис чувствовала свою важность. Она не так часто была кому-то нужна, не так часто кто-то мог смотреть на нее с надеждой и просьбой, как смотрел старший брат Питера, когда тот тянул к нему руки. Маленькая Айрис словно распустила крылья и позволила себе хоть немного парить, делать что-то важное. Пусть это не идет в сравнение с действиями герцога Алвы, но с чего-то надо начинать, а для самой Айрис жизнь ребенка являлась ценностью, которая способна иногда убрать на второй план очень и очень многое. Так смотрел на нее этот красивый... Юношей назвать этого собранного молодого человека было бы глупо. Будут ли смотреть на нее так еще? Когда нибудь?
Валентин Придд: Валентин почти не верил своим глазам, а ведь он, когда шел в брату, мысленно был готов впадать в легкую панику и придумывать, как применить свои знания в таких условиях. А тут... Как будто явила святая Октавия. Интересно, а Октавия умела врачевать или путь к ее святости лежал только и исключительно через маршала и короля? Словно чувствуя свою беспомощность, Валентин бросил взгляд на Марианну, которая столь нелепо выглядела в подтрёпанном платье в таком месте. Малышка Айрис - та словно и не испытывала почти никакого неудобства от бедности обстановки, скорее наоборот: занятая отваром, она слегка раскраснелась и чуть похорошела: щеки порозовели, а в глазах - блеск. Марианна же была другой. Она была плавной, мягкой, как уютная книга, картинки которой так приятно трогать пальцем. Как нежная роза, столь душистая и золотая. Как земляника. Валентину было трудно представить эту красавицу с пышными губами без опеки сильного мужчины и не в комнате с муаровыми или красными портьерами. И трудно было представить ее в этом мире. И себя. - Сударыня. У меня такое чувство, будто мы здесь будем только мешать тем, кто знает, что делать. Что скажете, если мы вернемся, чтобы не мешать им, ведь места здесь и так мало.
Марианна: Возвращение Лизы вызвало у графини Савиньяк вздох облегчения. Маленькая хозяйка сама быстро наведет порядок, а невольные гости ей помогут, по крайней мере мешать не будут. - Айрис, дорогая, вам все же стоит поберечься и выйти с герцогом наружу, мы не знаем, чем болен малыш, будем надеяться, что ничего серьезного. От такой обстановки в городе немудрено поддаться лихорадке, - она погладила горячий мальчишеский лоб, - Бедняжка, скоро будет готов твой отвар. Марианна прикрыла лицо тряпицей и вышла за занавесь. - Если хотите помогать Лизи, то надо подумать и о своей безопасности. Будем дежурить у его кровати по очереди, что скажете? Нужно мальчика обтереть и давать пить почаще, следить за сном.
Валентин Придд: Айрис напряженно вскинула брови. - Извините, сударыня. Но моя жизнь сейчас стоит меньше жизни мальчика. И я могу ему помочь. У меня есть опыт, какой, но никакой, - маленький надорский кабанчик. А потом, словно стушевавшись от собственного порыва, потупила глаза. - Извините. Валентину она показалась даже немного забавной, как будто она себя немного недооценивала. - Сударыня, удачи вам. Я буду... Очень вам благодарен, - холодная ладонь Валентина легла на горячий лобик, а сам он вышел из комнаты вместе с Марианной. - Надеюсь, что не возникнет большим проблем с расследованием, кто виноват и кого надо наказать... - час икс. С одной стороны, Валентину было неприятно и в какой мере страшно выводить такие вещи на общее мнение... Мнение тех, к кому он пришел с повинной головой, со смирением и просьбой о помощи. Но с другой... Марианна сейчас была именно тем человеком, кому хотелось довериться. После всего прошедшего на плечи Валентина упал груз. И он должен его нести.
Марианна: Марианна вгляделась в напряженное лицо герцога, бедный юноша. Слишком стоек, но чего это стоит? Есть способы снятия этого напряжения, но это все потом и скорее всего будет много-много алкоголя... - Валентин, если вы готовы мне что-то сказать, то говорите, пока есть время и нас не отвлекли. Скоро приведут лекаря и вы при посторонних не сможете и слова проронить, а вам очень тяжело, - тихо и твердо сказала графиня Савиньяк, - Расследование непременно будет и мы все до единого примем в нем участие. Вам есть что сказать мне, Валентин? - добавила она помягче, покосившись на занавеску, где оставалась Айрис с мальчиком.
Валентин Придд: - Я могу назвать несколько имен и надеяться, что тех, кто стоит за именами, ждет расплата за... Совершенное, - по лбу юношу катились капельки пота, а скулы стали более острыми чем обычно. Спина вытянулась. Не ломаться. Не ломаться. Выдержать. Ради родных, - Монсеньор... Обманывал моего отца, а потом требовал присоединиться к восстанию. И застрелил за отказ на моих глазах. Его тоже нет. Я вверяю свою жизнь вам, сударыня, и вашему мужу. Моя семья верна Талигу. Сегодня мы, Придды, эту верность окропили кровью. Боюсь, моя мама... Может не пережить... Почему это звучало так просто? Так спокойно? Так безжалостно?
Марианна: От слов герцога Придда у Марианны мурашки мгновенно пробежались по всему телу, стало жарко и холодно одновременно. Рокслей. Невероятно! Но что сейчас могло казаться слишком невероятным? Брови, приподнятые от удивления, даже изумления. - Что именно вы знаете точно, Валентин? Я имею в виду, что вы слышали сами или что происходило на ваших глазах кроме того страшного мига? Я понимаю, что это звучит жестоко и корю себя за этот расспрос, но каждое слово, как показание, будет помогать отомстить за вашу семью и честь. Может, есть какие-то бумаги... - что она спрашивает? Откуда у юноши бумаги?! Он бежал с детьми, спасаясь, какие могут быть доказательства кроме слов?! - Простите меня, Валентин, простите еще раз! Создатель, какой же это груз для вас. Я верю вам. Уверена, что и муж мой поверит, равно как и будет непреклонен по части расследования. Да и от ваших слов зависит, как быстро мы можем помочь и вашей маме. Говорите все, что знаете, - может, он сможет выговориться даже без показаний, он слишком много держит в себе. Графиня Савиньяк взяла обе руки герцога Придда в свои.
Валентин Придд: От рук Марианны было жарко. Она была даже как мать, как сосбственная мать, которая могла уютно обнять, помочь, приютить, успокоить. Как будто сейчас только это и нужно было. Молнией и мягким приливом в голову герцога Придда впорхнуло воспоминание. Имена? Не только они... - Бумаги у меня есть, сударыня, - мягко сказал Тинэ, вынимая руки из ее теплых ладошек и доставая бумагу. - Я не упомянул, что под дулом пистолета меня ее уговаривали подписать. Как видите, подписи нет. Имена, даты - все, все в этой бумаге было, и Валентин даже немного успел обрадоваться тому, что он был способен мыслить относительно дальнозорко. А в груди сверлило, как же сильно сверлило это чувство... Но про слежку за Рокслеем он говорить сейчас не стал - ведь слишком много говорила уже эта бумага.
Марианна: Марианна пробежалась взглядом по бумаге, надо торопиться, в любой момент может выглянуть Айрис или зайти остальные, а видеть, что Валентин Придд передал ей бумагу, нежелательно сейчас никому! - Вы сказали, что вам угрожали, вымогая подпись. Это сделал ваш монсеньор? - она подняла глаза, - Как вам удалось избежать этого? - она быстро стала складывать лист бумаги и спрятала за корсет под маскировочной ветошью. - Ни в коем случае не говорите об этой бумаге нашей Айрис и никому, кроме моего мужа и... Ворона. Слишком много имен, огромный риск, что вас будут искать с особым рвением, Валентин. Вы обязаны выжить.
Валентин Придд: - Да, это был монсеньор. Как только бунт разрешится, нужно, чтобы эта бумага попала на стол графа, а я получил письменное свидетельство его решения. Потому что сами видите, монсеньор был не единственный, а если остальные начнут за пределами столицы распространять свои неосновательные слухи про мою семью, я должен иметь определенную защиту в виде этого документа. Помимо этого нужно составить... извещение. Чтобы если мстящие убили меня, браться попали в нужные руки. Не обессудьте, но я бы отвез детей туда, где их не тронут. Будь моя воля, отвез бы и мать, - а так же всех, за кого несет ответственность.
Марианна: Нельзя было не согласиться с тем фактом, что юноша не смотря на свое состояние рассуждал крайне здраво. На его месте у другого может и случилась бы истерия или человек был бы просто невменяем, а тут такой расчет... - Валентин, вы непременно получите решение графа и о ваших братьях позаботятся. Слухи определенно будут, этой мерзости не избежать, вам придется сдерживать себя, если кто-то позволит лишнее, когда будут вспоминать, чьим оруженосцем вы были и при каких обстоятельствах погиб ваш отец, - "Может, довольно об этом?" - думала Марианна "Он не ребенок. Поддержка будет и бумага у меня", - Где сейчас ваша матушка, Валентин? Может мы сейчас теряем время и следует направить наших спасителей, чтобы привести сюда и ее?
Луиза Арамона: Госпожа Арамона возвращалась обратно, сопровождаемая Селиной и одним из "висельников". В городе уже вовсю гремели выстрелы и повсюду слышались крики и конское ржание. Когда Луиза прибежала домой, ее родные как раз садились в карету, которую охраняло полдюжины вооруженных человек. Граф Креденьи не мог не позаботиться о своей, пусть и неофициальной, семье, и в особенности о милой беспомощной Аглае. Луиза даже и представить не могла, сколько стоило ее отцу раздобыть охраняемую карету в такой недобрый час. Семья уезжала в отдаленное поместье ее отца, подальше от беспорядков, сам же граф оставался в Олларии. Луиза успела перекинуться с отцом лишь несколькими словами перед расставанием, и эти слова отнюдь ее не обнадежили. Кажется, за городским бунтом стояли люди чести! Госпожа Арамона была очень рада и несказанно благодарна своему отцу, что дети окажутся в безопасности. Вот только Селину пришлось взять с собой - маменька настояла, даже в такой момент она не переставала думать, как бы поудачней пристроить внучек. И теперь, подходя к укрытию, Луиза начала думать, что зря поддалась уговорам матери, кто знает, что их ждет впереди.
Бледный Гиацинт: Лиза выглянула из-за занавески соседней комнатушки, где стараниями Айрис был унят жар больного мальчика, и он забылся сном. - Ну что, господа хорошие, - сказала она, кивнув и Луизе, появившейся на пороге дома с дочерью, - я смотрю, вас тут все больше становится, но так - не так, а надо на ночлег укладываться. Для всех дамочек я тогда тут расстелю, а вы, сударь, к братьям, за занавеску тогда ступайте. Девушка только стала раскладывать штопанные одеяла, как в дом вошел посланник Гастона. - Сожалею, но спать не придется, - сказал он, - Прямо сейчас есть возможность покинуть город, пока открыт один ход через крепостную стену специально для людей Тени. Снаряжены две кареты. Если есть желающие ехать, надо поторопиться.
Валентин Придд: - Я поеду. Твердый голосок Айрис раздался, заставив Валентина обернуться. Питеру стало лучше, и Тинэ был готов благодарить девочку от всей души. И помочь ей добраться до дома. Если надо. Вероятно, она чувствовала селя ужасно. Приехала, получила вот такой прием и приют и теперь едет обратно, не найдя ни брата, ни жениха, ни покровителя, ни мечты. Валентин же уезжал... Вероятно, полный надежд на то, что будущее будет лучше. - Она во дворце, - скоро шепнул он Марианне. Быстро взяв себя в руки, сощурился и выдохнул: - Я и собратья едем. Спасибо, сударыня, - легкий поклон Айрис - за то, что выхаживали моего брата. Я в долгу и надеюсь его вскоре искупить.
Луиза Арамона: Луиза и Селина присоединились к Айрис. По всей видимости, им следовало ехать на север в Надор. Конечно, госпоже Арамона больше хотелось остаться с детьми в загородном поместье ее отца, но она обещала герцогу Алве позаботиться об Айрис. Кто бы сейчас позаботился о самом Вороне, с грустью подумала она. Отец сказал, что Первый Маршал пропал, и никто не знает где он. Луиза горячо взмолилась Создателю, чтобы с Рокэ Алвой все было хорошо. Тем временем, кареты были готовы. Луиза тихо попрощалась с присутствующими, пожелав им удачи в пути, и обессиленно села между Айрис и Селиной. Тут же волной накатила отсроченная усталость, и Луиза закрыла глаза.
Марианна: На слова герцога Марианна коротко кивнула. - Будьте осторожны, помните, что теперь вы трижды должны оглядываться по сторонам, Валентин. Счастливого пути. Она попрощалась и с госпожой Арамоной, ее дочерью и Айрис. Как жаль, что приходится им вот так скоропостижно покидать город, который мог бы изменить их жизнь в лучшую сторону. На раздумья времени почти не оставалось, Линель в городе, значит она сама здесь останется! Мать Валентина во дворце... Что же ей предпринять?! Тем более, такие доказательства за корсажем! Если кто-нибудь узнает, она не успеет добраться до дворца и предоставить весь этот ужас Ее Величеству и своему супругу. - Ох, Ли... Что же мне делать? - она проводила взглядом уезжающие кареты. Это может быть ей на руку, так как многие будут уверены, что вся знать покинула город. Только бы предупредить Лионеля, что она непременно должна попасть во дворец. - Лизи, я прилягу на пару часов, если получится. Разбуди меня на рассвете, у меня крайне важные дела в этом городе. Страшная ночь подходила к концу и рассвет коснулся шпилей башен, окрасив их в жуткий алый цвет. Эпизод завершен
полная версия страницы