Форум » Оллария. Дома горожан, площади и улицы » "Засада - это вроде сюрприза", 23 Осенних Молний, 398 к.С. » Ответить
"Засада - это вроде сюрприза", 23 Осенних Молний, 398 к.С.
Бледный Гиацинт: Действующие лица: Адела Мартин Эстебан Колиньяр Константин Манро Лионель Савиньяк Робер Эпинэ Разбойники со Двора висельников(НПС)
Ответов - 29
Бледный Гиацинт: Это была маленькая харчевня для публики попроще, в небольшом и не слишком заметном переулке, напротив которой стоял полуразрушенный заброшенный дом, кошки знают почему до сих пор остававшийся там в таком виде. Никто на улице толком не мог вспомнить, кому этот дом принадлежал и почему с ним столько времени ничего не делают власти. Отчего-то даже городские бродяжки не слишком-то часто искали себе там ночлег. Нехорошим местом считался этот дом в округе. Не смотря на это, таверна, куда Одноглазый и его дружки привели Аделу, пользовалась хорошим спросом. Сегодня тут тоже было людно, но для Гастона и его компании свободный стол нашелся. Но вот отца Аделы пока видно не было. - Ну, девка, если папаша твой обманул, не явится, пеняй на себя - на тебе отыграюсь! - прорычал Гастон, когда они уселись за стол, зажав Аделу на скамье между двумя крепкими "висельниками". Сообщники Одноглазого переглянулись и поскорее заказали еды и горячительного, чтобы задобрить своего пребывающего не в духе главаря.
Адела Мартин: Войдя в низкосортную таверну, куда ее приволокли «висельники», Адела брезгливо поморщилась. Уж она бы точно не допустила в своем заведении такой грязи и такого сброда! Девица невольно хмыкнула, похоже, она неисправима! Вместо того чтобы думать, как поскорее избавиться от своей мало приятной компании, она размышляет о трактирном устройстве! Хотя справедливости ради стоит сказать, что сбежать от «висельников» было не так уж легко – крепкие парни опекали Делу так, будто у нее за пазухой было несметное сокровище. - Полегче, ребятки! – чуть нагловато заявила попутчикам девушка. И незачем им было знать, как страшно ей на самом деле… - Этак вы меня раздавите и не заметите! Вся честная компания расположилась за грязным, грубо сбитым столом, изобиловавшим, как пятнами жира и копоти, так и вредными занозами, так и норовившими впиться в руку или ногу. - Гляди, Одноглазый, если отец все-таки явится, как бы на тебе отыграться не решил! Дела встряхнула под столом ножкой, до крови натертой металлическим браслетом.
Бледный Гиацинт: Гастон, который уже успел опрокинуть в себя кружку с горячительным, живо поданную неопрятной, но шустрой девицей на стол, заметно подобрел и в ответ на слова Аделы только усмехнулся. - Пусть попробует, храбрец... Если бы он не прятался, как мышь в норе, не пришлось бы и тебе у нас "гостевать". Посмотрим, хватит ли у него смелости сегодня прийти, хотя бы ради собственной дочки. Одноглазый отчего-то даже растрогался и заботливо придвинул девушке блюдо с какой-то снедью, выставленной на стол, а потом еще раз огляделся.
Робер Эпинэ: Робер утер отнюдь не чистой рукой вспотевший лоб и решил зайти внутрь таверны, глотнуть воды. Уже привычным жестом нахлобучив на глаза шляпу, Эпинэ вышел не свежий воздух улицы, вдохнул полной грудью, наслаждаясь отсутствием конских запахов, и зашел в помещение. За то небольшое время, что он «нес службу конюха талигской таверны», он привык к адскому смешению пота-выпивки-еды-и-снова-выпивки, царившему здесь в разгар дня и перестал задерживать дыхание, пробегая между столов. Сейчас был как раз такой разгар. Много народу, спокойно тратившие свои денежки, возможно доставшиеся им не самым честным путем, пили, веселились и орали во всю глотку. Он приметил в углу еще одну компанию разбойничьего вида, в центре которой как в клещи (или все же кажется?) была зажата девушка, вполне пристойного вида. По крайней мере внешний вид не был похож на ту, которая продает свое тело за деньги. Странная компания. Впрочем, чего не встретишь в наше время… Иноходец подошел к стойке и подмигнул стоящей там девчонке. - Воды не найдется? Может, помочь что? У меня в конюшне все тихо, так что могу.
Адела Мартин: От любезно предложенного кушанья Адела отказалась. По всему видать, с чистотой в этой таверне дела обстояли неважно, а потому вполне возможно, что даже весьма привлекательное, на первый взгляд, блюдо после может заставить вас маяться с желудком ни одни день. Подобные развлечения в планы Делы не входили. А вот выпить она решилась. Пусть паршивцы видят – она не напуганный скромный цветочек! Девушка протянула руку и пододвинула к себе принадлежавшую Гастону кружку. Служанки таверны, наверняка, желали угодить влиятельному «висельнику», а значит, небось, расстарались и даже чашу помыли. Значит, кружка Одноглазого в данном случае была самой надежной посудой. Одну чашу Гастон уже успел осушить до дна, но сосуд вновь наполнила шустрая служанка. Глубоко вздохнув Адела, совершенно не ощущая вкуса напитка, влила в себя едва ли не половину жидкости. Лишь потом девушка почувствовала, как обжигает горло крепкий напиток. Дела невольно закашлялась, но тут же браво стукнула кружкой о стол, нагловато улыбаясь своим похитителям. - Отец мой, знаешь ли, ни от кого не прячется. Заявила она Гастону, возобновляя ненадолго прерванную беседу. - Просто компания у вас, ребята, точно не из приятных. Вот и не желает приличный человек с вами никаких дел иметь.
Эстебан Колиньяр: Над трущобами грозно сгущались тучи. Залётный пейзанин, приехавший, судя по гружёной яблоками тележке – на осеннюю ярмарку, пыхтя и отдуваясь, выкорчёвывал из вязкой грязи свой трудовой скарб. За ним с подлинно-столичным высокомерием наблюдали местные оборванки, умудряясь одновременно между собой переругиваться и следить за копошащимся тут же, в грязи многочисленным сопленосым потомством. Позади них, в расположенной у обочины сточной канаве, мерно пускал пузыри чей-то муж и отец. Словом, был день, как день. Пока в этот убогий мирок с дурным лаем сопровождавшей их пёсьей своры не ворвались четверо всадников. Лихие, шальные, ретивые, в богатых одеждах, на великолепных, под стать седокам, лошадях, они казались, в особенности - сами себе, былинными рыцарями. И даже прицепившиеся к ним у обжорного ряда бродячие шавки, приобщась к этой блистательной кавалькаде, обрели некий налёт благородства, придававший им сходство с борзыми и гончими, а вкупе со всадниками - с Осенней Охотой. Поднятый ими ветер срывал листья с деревьев и шапки с голов, женщины с криками убирали с дороги детей и щемились к обочинам, заезжий пейзанин, разрываясь между жизнелюбием и рачительностью, в последний момент выбрал первое и блистательная кавалькада, опрокинув брошенную тележку, устремилась в туманную даль... А жалкие людишки, стряхнув восторженное оцепенение, вернулись к ничтожной обыденности: залётный пейзанин принялся заново собирать урожай, а местные оборвашки, оставив столичное высокомерие, споро бросились ему помогать и, всё растащив – разбежались. Осознав, что битва за урожай безнадёжно проиграна, пейзанин в сердцах зашвырнул вслед Осенней Охоте последнее яблоко, сопроводив его парочкой крепких пожеланий. Но живые и невредимые, вопреки пожеланиям, всадники как ни в чём не бывало продолжили дикую скачку. Им не было дела до простых смертных. Они мчались восстанавливать Справедливость.
Бледный Гиацинт: - Да пока все спокойно, - девица за стойкой плеснула свежей воды в глиняную кружку и придвинула Роберу, - Как обычно. Ну если к ночи народ раззадорится и нужно будет вывести кого освежиться, ты ведь поможешь... Между тем, в зале появился новый посетитель в низко надвинутой шляпе и шейном платке, который он сдернул с лица только когда пробрался к столу Гастона и компании. Это был Роберт Мартин. Он с хмурым видом уселся за стол рядом с Одноглазым и буркнул: - Отпусти мою дочь, пусть идет домой. Тогда будем говорить. Где-то ближе ко входу двое просто одетых молодчиков за кружками пива проследили взглядом и за продравшимся через зал Мартином, и за компанией, возле которой он остановился, а когда он уселся на место, бросили на стол монеты и вышли.
Адела Мартин: Ребята, кажется, попались не из разговорчивых, вот даже ответить Аделе не захотели. Острое словцо сейчас оставалось единственным оружием, доступным дочке Роберта Мартина, а потому она собралась было высказать «висельникам» очередную колкость, как вдруг… Девушка так и замерла с раскрытым ртом, потому что на пороге появился ее отец. Казалось бы, чему тут удивляться? Адела ведь с самого начала была уверенна, что отец ее жив и непременно придет на назначенную встречу. Да и все это время девица столько раз представляла себе, как Роберт Мартин, наконец-то, вернется и объяснит ей все происходящее. Но, странное дело, именно сейчас Дела растерялась. С одной стороны, ей безумно хотелось тут же броситься отцу на шею и обнять его после такой тревожной разлуки. Он был жив и был здесь, разве это не главное? Однако, с другой стороны, были и иные чувства, что не давали девушке покоя. Увы, ей никак было не отделаться от обиды на отца, ведь он исчез так внезапно, никого не предупредив и бросив единственную дочь на произвол судьбы! - Никуда я не пойду! – вдруг выпалила Адела. – Пока не узнаю, что за дела у тебя могут быть с ребятами вроде этих! Дочка трактирщика выразительно кивнула головой, указывая на окружавших ее громил.
Бледный Гиацинт: Гастон обрадованно глянул на Роберта своим единственным глазом. - Вот это молодец, - сказал он одобрительно, - Садись, - указал он ему на свободное место за столом спиной к входной двери, - Отпустим мы твою дочурку, не бойся, - добавил Одноглазый, не обращая никакого внимания на возмущенные слова Аделы, - И даже до дома проводим, чтобы по дороге никто не обидел, - усмехнулся он, - А вот тебе придется остаться и с нами пойти. Тень тебя ищет, нужен ты ему, - понизил он голос. - Да знаю, - вздохнул Роберт, усаживаясь на указанное место, - Дочка, - сказал он Аделе, - ты не бойся, иди домой. И я приду скоро, только вот видишь, дела надо решить. Я Тени задолжал, но... не бандит я, и ничего против закона не делал, - постарался уверить он дочь.
Эстебан Колиньяр: Час пробил. Трущобная шваль, разухабившаяся до такой степени, что дозволяла себе похищать будущих герцогов, не подозревая о грядущем отмщении, заливала зенки дешёвым пойлом, когда дверь таверны с пинка распахнулась и на пороге появился Рыцарь Возмездия. Следом, опасливо озираясь, зашли два его знаменосца (третий к их вящей зависти был оставлен снаружи – охранять лошадей) и пришибленно застыли у входа. - Ну и дыра, - потрясённо пробормотал первый. - Они здесь? – тихо спросил второй, втайне надеясь, что их здесь не окажется. Или хотя бы, что ими окажутся не вон те жуткие за дальним столом головорезы, смотревшие на новоприбывших так, словно уже прикидывали, куда потом денут их трупы. - Нет, - осмотревшись, мрачно отозвался их сюзерен. Знаменосцы облегчённо выдохнули и разом преобразились, всячески демонстрируя воинский пыл, пополам с огромной досадой. - Может, закажем что-нибудь выпить? – предложил первый. Заведение со второго взгляда ему очень понравилось. В частности тем, что тут не было тех, кого они искали. - Пожалуй, - поразмыслив, важно кивнул сюзерен и, подозвав подавальщицу, расположился за свободным столом.
Бледный Гиацинт: Девчушка-подавальщица в относительно незасаленном переднике быстро подошла к столу, за который сели такие знатные, судя по одежде и манерам, хотя и юные господа, каких в харчевне нечасто можно было увидеть. Обычно здесь собирался народ попроще, и потому хозяин велел девице разговаривать вежливее обычного и побольше улыбаться, в надежде, что им все понравится и они расщедрятся на звонкие монеты. Так что подавальщица улыбалась как только могла и предложила им, конечно, в первую очередь самые дорогие блюда и напитки, что только были в заведении, уверяя, что все это самое лучшее, свежайшее, и вот как раз именно сегодня. Между тем, Одноглазый продолжал переговариваться с отцом Аделы, стараясь не привлекать лишнего внимания, хотя это получалось не слишком хорошо - Роберт все же что-то выкрикнул в голос, приподнимаясь за столом, но один из парней Гастона, сидящий рядом, ухватил его за локоть и усадил назад.
Эстебан Колиньяр: - ...А потом этот придурок явился к Гизайлю и, не поверите - попросил руки его жены! - с упоением поведал господин Заль. - И пол-Олларии - впридачу! - загоготал господин Манро, - Полагаю, именно столько прошло через её постель. Знатное приданое, а? - Воистину придурок, - степенно подытожил господин Колиньяр. Сам он собирался жениться на королеве. Господа коротали время за светской беседой, когда им, наконец, принесли долгожданную выпивку. Они залпом опростали немалые кружки и их тут же потянуло на подвиги: у господина Манро появился хищный блеск в глазах и желание срочно продолжить поиски; барон Заль выкатил колесом впалую грудь и окинул цепким взглядом кабак, выбирая кого потщедушнее. Но сюзерен, как всегда, дал всем фору - обернувшись на чей-то абсолютно его не касаемый возглас, подлетел к компании каких-то громил и с размаху заехал одному из них в ухо, сбив с него шляпу, а его – с лавки. - Вот мы и встретились, сволочь! – торжествующе прорычал Колиньяр и, саданув павшую ничком сволочь ногой, резко скомандовал, - Встать. Сволочь, крякнув, перевалилась на спину и снова подала голос. Это был голос одного из уродов, державших Эстебана в поганом застенке. Голос допрашивавшего его ублюдка, раз за разом задававший один и тот же вопрос. Но торжествующий Рыцарь Возмездия, ещё секунду назад в точности знавший, что делать, замер в растерянности: голос у сволочи был несомненно тот самый, а вот морда оказалась совершенно не та...
Бледный Гиацинт: Когда к их столу внезапно подлетели какие-то богато одетые юнцы, и один из них свалил Роберта на пол ударом кулака по уху, у сообщников Гастона, сидевших по обе стороны от Аделы, отвисли челюсти. Но сам Одноглазый был готов к разным неожиданностям. Он дал знак своим держать Аделу, а сам, оставаясь сидеть, сказал: - Господа хорошие, если этот человек вам что-то должен, то вам придется обождать, потому что сначала он должен нам. Роберт Мартин, неожиданно оказавшийся между двух огней, перекатился на спину и переполз на локтях поближе к носкам сапог Гастона, поскольку, что он должен Тени, он примерно знал, а что должен этим странным выпившим маркизам, не имел представления, как и кто они такие и почему вдруг решили его избить.
Адела Мартин: Дочка трактирщика чувствовал себя теперь хуже некуда. Девушке довелось провести несколько дней на цепи под охраной жутковатых «висельников», но даже тогда на душе у нее не было столь паршиво. Аделе было теперь ужасно стыдно за то, что она, пусть даже и на совсем короткое мгновение, усомнилась в честности своего отца. Хорошей же она оказалась дочерью! Когда все ополчились против Роберта Мартина, даже она едва не поверила всем этим наговорам! - Я знаю, отец, - сглотнув предательский ком в голе, ввыдавила из себя Дела. – Знаю, что ты не сделал бы ничего дурного. Сейчас ужасно хотелось просто по-девичьи расплакаться, глядишь, на душе стало бы хоть немного легче. Но не показывать же свою слабость в компании головорезов! А потому девушка лишь плотней сомкнула губы и изо всех сил старалась успокоиться. Пока Гастон разговаривал с Робертом и своими ребятками, Дела старалась привести свои мысли в порядок и вернуть себе прежнюю внешнюю невозмутимость. Однако сделать это она не успела… Какой-то богато одетый парень возник возле их стола будто бы из ниоткуда, по крайней мере, Адела так и не успела заметить, откуда он появился. Опомнилась девица лишь тогда, когда обнаглевший мальчишка ударил ее отца. В жизни часто бывают моменты, когда поступки оказываются быстрее мыслей. Считается, что юные барышни грешат этим особенно часто. Так это ил нет на самом деле неизвестно, но неожиданно для себя Адела вдруг оказалась живым подтверждением этого высказывания. Не успев хорошенько подумать, девушка схватила со стола почти полный кувшин с пойлом, которое в этом кабаке, видимо, почитали за вино, и с размаху запустила его в обнаглевшего молодца. Удивительно, что девица успела провернуть это раньше, чем «висельники» крепко схватили ее сразу с двух сторон.
Константин Манрик: Если сначала Константин был несколко раздражен и раздосадован, то теперь все было хотя бы приемлемо. Во-первых, потому что намечалось довольно интересное мероприятие, а во-вторых, потому что вернулся Колиньяр. Под довольно интересным мероприятием виконт Манро подразумевал поимку и, может быть, даже похищение похитителей. А почему нет? Зуб за зуб, глаз за глаз. Вообще-то, Манрики редко вмешиваются в дела, касающиеся других. Даже если другие - это Колиньры в общем и собутыльник и напарник по непотребствам Эстебан в частности. Но тут совсем другое дело. Совсем. Эти мерзавцы посмели навредить лично прекрасному и неподражаемому виконту. Ему было до жути скучно. Обычно заводилой был Колиньяр, а тут он пропал неизвестно куда. А у Заля не так много мозгов, чтобы придумать что-нибудь по-настоящему новое и захватывающее. Константин никогда не забудет то воистину самое страшное время в своей жизни, когда из развлечений были только пьянки и только в компании Заля... В общем, молодой человек поклялся отомстить. К тому же, похитителей, как говорил Эстебан, было двое. (Ну, тех, на которых он держал обиду) А благородных мстителей трое. А раз такой расклад, почему бы и не повоевать и не одержать победу. Собственно мстить бравые молодцы приехали в какое-то страшное захолустье. И таверна там была тоже страшной. А вот выпивка ничего. Небось самая дорогая, что у них есть. Правда, в какой-нибудь пристойной таверне это была бы лишь середка возможного блаженства. Но что поделать. Главное, в конце концов, месть. Пока его друзья во всю выискивали "злодеев", пронырливый Манрик успел и свою долю выпить и сунуть нос в кружку Заля, который так трясся от страха, что к ней даже не притронулся. А Колиньяр как прыгнул, как повалил кого-то! И тут же враг ответил огнестрельным залпом. Только "авангард" увернулся. Сам Константин тоже, а вот Залю попало по первое число. Ничего, виконт был почти уверен, что статус "геройски ранен и до конца сражения выведен из боя" глубоко в душе Заля полностью устраивает. А пойло уже ударило в голову, так что, ни секунды не мешкая, Константин подлетел к врагу с другой стороны стола и схватил какого-то парня за грудки, рывком поднимая из-за стола. Тому из-за этих манипуляций пришлось отпустить руку девушки, которую он так грубо сжимал. Что ж, тем лучше, причин развязать Великую По Масштабам Разрушений и Жертв Битву Всех Времен и Трактиров прибавилось. - Получай, супостат! - Константин попытался отшвырнуть врага куда подальше на стол, стулья и другую мебель, но тот, к сожалению, так далеко не полетел. То ли снаряд был тяжеловат, то ли у орудия силенок не хватило. Однако виконта это не интересовало, он уже обшаривал глазами стол в поисках нового противника.
Эстебан Колиньяр: Рыцарь Возмездия самодовольно оскалился – даже такая матёрая шваль явно не желала с ним связываться. И это нежелание, как только Эстебан понял, что обознался, сделалось обоюдным: громил было больше, и сами они были больше, а если начнётся заварушка - их сторону примет вся здешняя шантрапа, а на стороне Благородных Мстителей не было даже правды. - Неплохая попытка, сударыня, - Колиньяр с тигриной ловкостью увернулся от запущенного в него кувшина и, одарив метнувшую его проститутку снисходительной улыбкой, собирался дать вожаку оборванцев достойный ответ, когда у него за спиной вдруг дико заголосили. - Уби-или! – жалобно стенал его знаменосец, барахтаясь в красной луже на усыпанном осколками грязном полу. Однако умирать не спешил. Агония была долгой и страшной. Пока этот кретин, наконец, не сообразил, что глаза ему заливает отнюдь не кровь, а тот осколок, что он нашёл у себя в волосах и отчаянно пытался приладить на место, откололся вовсе не от его черепа. После этого Залю стремительно полегчало и он погрузился в тихое забытье, предварительно завещав своему сюзерену жестоко за него отомстить. А Манрик уже вклещился в какого-то вдвое здоровее себя урода и, держась за него, раскачивался взад-вперёд, выкрикивая ему в пуп нечто неразборчивое, но очень лихое (признаться, сюзерен даже не заметил, когда тот успел так знатно ужабиться), после чего, с силой от него оттолкнувшись, отлетел назад. В общем, ситуация с каждой секундой становилась всё более идиотской, но из неё ещё можно было красиво и с достоинством выйти. - Значит так, господа... - отстранив разбушевавшегося виконта, насмешливо и деловито заговорил Эстебан. Но не договорил. Потому что барон, мать его, Заль, преждевременно списанный по ранению, нашарив на чужом столе глубокую с какой-то дрянью миску, прицельно её запустил в, как ему показалось, ударившего Константина "супостата". Посудина со свистом и брызгами пролетела значительно левее цели и, врезавшись в стену, нахлобучилась Одноглазому на голову... На какое-то время все словно окоченели, в трактире повисла гробовая тишина. Колиньяр оторопело сморгнул и, забыв, что хотел сказать, громко расхохотался.
Адела Мартин: Небольшой конфликт вот-вот грозил переродиться в самую настоящую кабацкую драку. Где-то испуганно завизжала молоденькая служанка, очевидно, в первый раз наблюдавшая подобное действо. Кто-то помянул забияк негромким, но весьма и весьма грубым словом… Адела очень хорошо знала, как легко начинаются кабацкие драки. Разгоряченным выпивкой людям достаточно одной лишь искры, самого ничтожного повода, чтобы тут же бросится в бой, и скоро уже будет совсем не важно, кто зачинщик, а кто ответчик, ведь и те и другие с одинаковым рвением станут сражаться и с чужими, и со своими. Начать-то такую драку легко, а вот, чтобы закончить ее потребуются недюжие усилия! В «Праве господина» опытные вышибалы хорошо об этом знали, а потому стремились задавить конфликт в самом его начале, пока он еще не перерос в стихийное бедствие, грозившие трактиру немалыми убытками. А вот в этой дыре вышибалы, похоже, не отличались особой сообразительностью, и потому вмешаться в драку отчего-то не спешили… Тем временем один из навязанных Аделе сопровождающих был вынужден отпустить ее руку и ненадолго покинуть свое место, чтобы разобраться с каким-то рыжим парнем. Конечно, второй молодец продолжал весьма крепко удерживать дочку трактирщика, однако Адела просто обязана была хотя бы попытаться воспользоваться ситуацией. Пока второй «висельник» еще не успел опомниться, Дела со всей накопившейся злостью треснула его по колену и с силой рванулась в сторону, пытаясь вырваться из железной хватки. Увы, попытка оказалась неудачной, зато изрядно разозлила громилу, сердито зарычав, «висельник» одной рукой еще сильнее сжал руку Делы, а второй – размахнулся, чтобы ударить дерзкую девчонку.
Бледный Гиацинт: Когда к ним подошли незнакомцы с намерением подраться по неясным пока причинам, Гастон сперва бросил взгляд к выходу, потом усмехнулся, когда Роберт получил за что-то от знатного юнца по шее и свалился на пол и подполз к его сапогам - либо за дело, либо это была провокация. В любом случае, поощрять драку Одноглазый не собирался, как и дать побить девицу, поэтому, он перехватил руку своего громилы, не давая ударить Аделу, другой рукой ухватил ее отца за шкирку, чтобы не сбежал во всей этой заварушке, но тут кто-то из компании запустил миской с соседнего стола ему в голову, облив какой-то дрянной похлебкой. Гастон озверело глянул туда и рявкнул своему громиле что-то навроде "ты чего расселся!" и едва ли не швырнул его в сторону стола обидчиков, из-за которого уже поднимались те, чьей была похлебка в миске, и кто расчитывал ее есть, но вместо этого весело загоготал, когда миска чуть ли не оказалась надетой Одноглазому на голову. Весело было и юнцу, который набросился на Роберта. - Сидите здесь! - рявкнул Мартину и его дочери облитый супом Гастон, поднимаясь из-за стола с намерением сделать этому графскому, а то и герцогскому щенку грустно, - Попробуешь сбежать, Роберт - все равно достану! Мысль о намеренной провокации снова мелькнула в его голове, но тут же и исчезла, потому что заваруха в трактире уже разгорелась пожаром. Пока один его громила тряс рыжего "маркиза" за грудки, другому уже нужна была помощь, ибо к столу с "мисочниками" присоединился другой, соседний, а потом и еще один, напротив, принявший сторону Гастона, и вскоре харчевня наполнилась воплями, звуками ударов кулаков о чьи-то челюсти, где-то блестнуло "перо"... Местные вышибалы старались, как могли, но подавить "пожар" уже было непросто. Хозяин харчевни кричал о городской страже, но пока и это не умерило пыл дерущихся.
Константин Манрик: Кавалерия, значит, расчищала себе дорогу, а вернее, сметала все на своем пути, а тут препятствие нарисовалась. Барышня какая-то. Разбираться, откуда она, было некогда. Она просто... Мешала. Пришлось даже остановиться и прекратить махать кулаками. Но не успел Манрик решить, как бы ему вернуться в драку, из которой его буквально вырвало это очаровательное препятствие, как он почувствовал на своем плече тяжелую дружескую руку... Ну, или не совсем дружескую. Его хамовито развернул к себе тот здоровяк, которого Константин швырнул первым на чей-то стол, и схватил за грудки. Пожалуй, тут пора бы уже было сознать всю опасность ситуации и испугаться. Но откуда-то сзади вновь полетел посудный залп. И залп этот, хоть и достиг назначения, заляпал костюм виконта. В азарте боя, повиснув на руках здоровяка, да еще и в тумане здешнего пойла Манрик не сообразил, что третьей руки у его сейчашнего врага нет, и что тот никак не мог испортить его выходное платье. Сейчас вот он - злодей. И все слвершенные вокруг злодеяния - его рук дело. Виконт шумно вдохнул, завел руку за спину, нащупал там еще одну вазу и впечатал ее своему противнику прямо в лоб. Ваза - разбилась. А здоровяк пошатнулся, обмяк и свалился замертво. Ну, или не совсем замертво. Тогда не до разборок было. Константин вновь повернулся к столу разбойников, злодеев и похитителей. Снова свободный и снова жаждавший боя.
Адела Мартин: Когда крупногабаритный «висельник» замахнулся на дочку Роберта Мартина, девушка зажмурилась, ожидая болезненной затрещины. Но… ничего не произошло. Адела осторожно открыла сперва один глаз, затем другой. Оказалось, Гастон снова решил поиграть в благородного рыцаря и успел остановить своего подчиненного до того, как тот продемонстрирует хрупкой барышне свою богатырскую силушку. Тем временем «беседа» становилась все горячее. Разномастные посетители, сидевшие за соседними столами, сперва лишь с любопытством косились на разгоравшуюся драку, по всему видать, подобные эпизоды им были не в новинку. Кто-то, кажется, даже готов был поставить на Одноглазого и его братию, другие же полагали, что городская стража скоро непременно явится выручать осмелевших дворянчиков. Впрочем, некоторые выпивохи не смогли усидеть на месте и остаться только зрителями, уже через пару минут они резво повскакивали с деревянных скамей и ринулись в драку, принимая ту или иную сторону. А кое-кто и вовсе не задумывался о выборе стороны… Шумное кабацкое сражение уже очень скоро перестало быть делом только Гастона и неизвестных юношей, все больше и больше людей теперь желало принять в нем непосредственное участие. Во всей этой суматохе Адела старалась не потерять из виду отца. К счастью, обидчик практически сразу перестал интересоваться Робертом, зато Одноглазый по-прежнему не спускал с него глаз. Однако удача все-таки улыбнулась семейству Мартин. Тарелку супа Гастон воспринял как личное оскорбление, и, разумеется, «висельник» никак не мог оставить его без ответа. Почти в тот же момент второй громила вынужден был отпустить Аделу, чтобы защитится от кого-то из желавших приобщиться к драке. Не медля ни секунды, Дела поспешила подобраться поближе к отцу. Хотя Одноглазый и пообещал достать Роберта откуда угодно, девица Мартин вовсе не собиралась слушать «висельника». - Не бойся его, отец! Вокруг стоял такой шум, что можно было говорить, не боясь, что их услышат. - Бежим! Сейчас же бежим отсюда. Мы придумаем, где тебя спрятать и у кого найти защиту. По правде сказать, ни того, ни другого у Делы на примете не было, но сейчас это не казалось ей таким уж важным. Главное, наконец, скрыться от мерзких «висельников».
Эстебан Колиньяр: - Барышня, принесите этому одноглазому господину добавки - он не наелся! - веселился Эстебан, когда рванувший было к нему головорез в последний миг, видимо, сдрейфил и ринулся туда, откуда прилетела миска. Однако вцелом обстановка к веселью не располагала: пьяная вшивота разошлась не на шутку, а хозяева забегаловки грозились позвать цивильников. В общем, надо было срочно рвать когти. Ну, в смысле - выводить войска. - Ищем Заля и уходим, – быстро скомандовал он, отыскав Константина и, полководчески сдвинув брови, веско добавил, - Это не наша война. Но Заля уже нашёл какой-то верзила с кривым, через всю рожу, шрамом. Он возвышался над столом "мисочников" и, размахивая Северином, что-то горячо доказывал Одноглазому. - Отпусти его, смерд, - гордо выступив вперёд, непререкаемым тоном повелел Колиньяр. В бытность оруженосцем Килеана, ему не раз доводилось окорачивать зарвавшуюся чернь. И та беспрекословно ему внимала. Правда, на нём тогда была гербовая кираса, а при нём – дюжина стражников. Верзила обсценно изумился, однако Заля отпустил по первому требованию, зашвырнув им в Эстебана, отчего первый пришёл в окончательную боевую негодность, а второй – в лютую ярость. - К бою, господа! Тот, кто со мной сегодня кровь прольёт, мне станет братом боевым навечно! – вскочив, воззвал он к соратникам любимой цитатой из, кажется, Дидериха. И первым бросился в атаку. Теперь это была ЕГО война.
Лионель Савиньяк: Лионель с гвардейцами шагнул в помещение, наполненное воплями черни и другими сопутствующими звуками трактирной драки. Часть людей караулила снаружи, на случай, если Мартину вздумается сбежать во всей этой кутерьме. Здесь уже и правда было слишком "горячо". Ли отдал приказ, и в замахнувшегося ножом у барной стойки человека выстрелили без предупреждения. Звук выстрела и упавшего на пол тела отрезвил большинство дерущихся, но кто-то еще продолжал. Савиньяк выцепил взглядом в частично замершей толпе темноволосую головку девицы из "Права господина", которая вместе с человеком в глубоко надвинутой шляпе пыталась пробраться к неприметной двери, ведущей во двор, и снова сделал знак своим людям. Теперь Мартину некуда было деваться. Девицу тоже не мешало арестовать, во-первых, она могла что-то знать, во-вторых, так ее отец будет посговорчивее... В дверях, к которым уже кинулись некоторые из только что участвовавших в драке, - получить пулю или оказаться в каталажке никому было неохота, - появились мундиры городских стражников. Очевидно, хозяин трактира все же послал за помощью. Ли кивнул начальнику и сказал: - Мне нужны вот эти. Мартина и Аделу уже вели к ним, Гастона видно не было, ему должны были дать уйти по договоренности. Савиньяк нашел взглядом своего оруженосца и стал продираться к нему, по дороге отшвыривая тех, кто еще не понял, что действие подошло к концу. - Колиньяр, - сказал он, крепко взяв Эстебана за плечо, - Пойдемте с мной.
Эстебан Колиньяр: Эстебан промокнул рукавом заново разбитую бровь и не без гордости оглядел свою крохотную армию: стоило им ворваться в гущу батальствующей рвани, как та тут же брызнула врассыпную. Возможно, тому в немалой степени поспособствовал грянувший откуда-то выстрел, но благородные мстители предпочитали думать иначе. Они как раз отмечали победу касерой, обнаружившейся у стратегически-запасливого виконта, когда Колиньяра ухватил за плечо какой-то наглец, на свое счастье оказавшийся капитаном королевской охраны. - Господин Савиньяк? А я как раз собирался по вашему поручению, - передав флягу Константину, заявил Эстебан и, куражась перед присными, развязно поинтересовался, - А что вас, позвольте узнать, сюда привело? Дела государственные? Или наше Высокопреосвященство всё же одумалось и списало вас в околоточные?
Адела Мартин: Еще немного – и все осталось бы позади. По крайней мере, сейчас Аделе казалось, что стоит им с отцом, наконец, покинуть визжащий, ревущий и беснующийся трактир, и все их беды закончатся. Как девушке неглупой, ей стоило бы понять, что, обнаружив их отсутствие, разъяренные «висельники» сыщут их в любом уголке столицы. Тем более, что семейству Мартин идти было некуда – бросать свой дом и трактир они не стали бы, ни при каких обстоятельствах. Деле стоило бы помнить, что за манерными замашками Гастона скрывается не последний во Дворе бандит, наверняка, давно уже заключивший сделку со своей весьма сговорчивой совестью. Что может сделать такой человек в гневе, представить было жутко… Однако сейчас побег казался девушке решением всех проблем. Всего несколько шагов, и они будут свободны… Неожиданно прозвучавший выстрел, заставил Аделу вздрогнуть. Девушка удивленно обвела взглядом разномастную толпу – неужели кто-то из трактирных драчунов решился стрелять? Такое оружие в толчее и закрытом пространстве могло натворить немало бед. Было ясно, что выстрел впечатлил не только девицу Мартин, но и куда менее пугливых трактирных забияк. Люди замирали прямо там, где были и принимались глупо смотреть по сторонам в поисках стрелка. Во всей этой кутерьме Адела тоже разглядела его не сразу. Зато узнала с первого же взгляда. Отцу, похоже, капитан королевской стражи был знаком. У бедовой семейки еще оставалась надежда, что они все-таки успеют добраться до двери. Но, увы, удача им изменила. Подчиняясь приказу своего командира, гвардейцы поспешно проложили себе дорогу к Деле и ее отцу. Королевские солдаты довольно грубо заломили руки Роберту Мартину и поволокли его к капитану. С Аделой обошлись чуть мягче, однако двое удерживавших ее гвардейцев довольно ясно дали понять – вырваться у нее не получиться. Пока Делу вслед за отцом тащили к капитану королевской гвардии, девушка внимательно смотрела по сторонам, силясь отыскать Гастона. Но Одноглазого нигде не было видно. Неужели этот мерзавец ушел, воспользовавшись суетой и оставив «законникам» на расправу их с отцом? - Стойте! Подождите! Адела рванулась вперед навстречу капитану гвардейцев, удерживавшие девицу солдаты, резко прервали ее движение. - Вы схватили не того! Велите отыскать Одноглазого! Он один из «висельников»!
Лионель Савиньяк: - По моему поручению, значит, - Лионель сжал плечо Эстебана так, что едва не сломал ему ключицу, - И за какими кошками тогда вас сюда занесло? Я не поручал вам соваться черни под нож. Идите со мной, - он рванул его так, что юноша едва не слетел с места, - Под домашний арест. Аделу придержали, когда она рванулась в его сторону, но Лионель ответил ей: - Не волнуйтесь, Одноглазого мы не упустим. Он получит то, что ему причитается. Он кивнул, чтобы девушку уводили, впрочем, собираясь вскоре продолжить разговор с ней и ее отцом, но уже в другой обстановке.
Эстебан Колиньяр: Эстебан коротко взвыл и вылупился на Савиньяка так, словно только проснулся. От неожиданной боли на мгновенье потемнело в глазах, зато в голове - прояснилось и Колиньяр не без ужаса осознал новизну своего положения. После чего оглянулся на знаменосцев и, сделав на прощание трагический, как его дальнейшая судьба, жест, как сумел – прямо пошёл ей навстречу. А вокруг между тем творилось невообразимое – городская стража, королевская гвардия... не хватало только резервной армии. И всё это ради того, чтобы задержать бандитского должника, которого он поначалу принял за своего похитителя и девчонку, оказавшуюся даже не бандитской? Тогда он к ней не особо присматривался, зато теперь сразу заметил, как они с должником похожи. Скорей всего, дочка. И, кстати, очень из себя недурна. Впрочем, он отвлёкся. Так за какими же кошками они понадобились Савиньяку? Эстебан, поразмыслив над этим с минуту, решил, что будет проще так и спросить. Но, глянув на капитана, подумал, что лучше спросит как-нибудь погодя. И, пожалуй, не так, а повежливее.
Константин Манрик: Это было прекрасно. Бушующее море, море чувств, море экспрессии и море вони пьяной потной черни. Да, последнее, пожалуй, было не так прекрасно. Константин даже собирался изящным жестом прикрыть нос кружевным платком, но, вот беда, руки были заняты. Сначала одним, потом другим, а потом его швырнули на какой-то стул и понеслись дальше. Стул, кстати, стоял за их столиком. А напротив недавно лежал Северин. Но уже полетел в объятия Эстебана. Герои уже на радостях обнимаются. Значит, их взяла, и все идет к победе. Здраво расценив обстановку - они все были вокруг одного стола, который стоял посередине трактира и, собственно, в центре всеобщей драки - и решил, что это идеальное место для воздания почестей. Виконт даже достал припасенную касеру (она была стянута с чьего-то стола в разгар боевых действий, ибо сам виконт такие неблагородные напитки с собой ни в коем случае не носил). Касера, впрочем, тут же была конфискована зачинщиком всего балагана. Но Манро на него обижаться не стал, в конце концов, все честно, все по иерархии. Полководец первый. Да и не было времени особо возмущаться. Раздался выстрел, и в трактире стало еще теснее (странно, что такое вообще было возможно). Гвардейцы, стража... Да сам капитан заявился! Константин пнул вновь восседавшего за столом Заля: - Эй, да хватит, разлегся тут! Пора рвать когти, за Колиньяром мамочка заявилась! - оба юноши расхохотались и опасливо посмотрели на Савиньяка с его оруженосцем. Да что там, капитана было не до того, он был занят раздачей наставлений "юным и неопытным". Северин пьяно махнул рукой и продолжил прерванную тему: - Всеобщее вооружение! Приказываю армиям Севера, Юга, Востока и Запада выдвинуться в столицу! Дело первой важности!.. Колиньяр потерялся в королевском парке! Но веселью не суждено было продолжаться вечно. Манрик выудил из разговора страшные слова "домашний арест". Северин продолжал ржать, но Константин пнул приятеля, и оба поднялись. Перспектива потерять главного выдумщика развлечений снова представлялась подвыпившему виконту как что-то неимоверно трагичное. Он вытянулся по струнке, а Заль последовал его примеру. - Солдаты должны стоя отдавать честь своему генералу!.. - трагично гаркнул юноша, а потом огляделся. Вот пришла вся гвардия забрать Колиньяра. Они уйдут. А Северин с Константином на вражеской территории останутся? Нет, нет, нет, так не пойдет! Сурового Савиньяка Манрик побаивался, однако шкура была дороже. Он сделал пару шагов к капитану, встал за Эстебаном и попытался собрать всю свою учтивость: - Господин капитан!.. Позвольте нам проводить Эстебана в последний путь!.. То есть, до Вашего особняка, я хотел сказать.
Эстебан Колиньяр: Арестант воспрял духом и даже, кажется, сделался выше ростом. Последний раз он гордился так своим войском, наверное, при Данаре - когда они столкнули в реку карету с упряжкой, кучером и заполнявшим её господином, дерзнувшим... впрочем, этого он уже не помнил, ибо был не вполне трезв и по натуре своей незлопамятен. Орлы! Ратоборцы! Такие и в бою не оставят, и до цугундера доведут! Ну, в смысле – сопроводят. Скорбным маршем по загубленной юности, каковую их командир проведёт в заточении, выйдя на волю в лучшем случае – через три дня (если, конечно, удрать не удастся). Отощавшим, измождённым, но не сломленным! И продолжит начатое, а лучше – начнёт новое. Настоящее, государственное дело! В самом деле, ну её к крысьей матери, эту чернь, не его это уровень – он отыщет убийцу Фердинанда, тем самым прославив себя в веках, а заодно посрамив Савиньяка. Который, кажется, что-то сказал, но Эстебан был уже далеко - во дворце, на торжественной в свою честь церемонии, а позорный конвой теперь мнился ему почётным эскортом. - А кто это? – спросила какая-то дама. - Да вы, похоже, из глухого прованса, - ответили ей, - Это же Эстебан Колиньяр! Ах, какой пронзительный у него взгляд! Какое мужественное, самоотверженное лицо!.. - Нет, кто этот жалкий субъект у его левой ноги? Его сеньор?! Надо же, какая нелепица. И вот тогда, тогда-то мы, господин капитан, и посмотрим, кто у кого под ногами путается.
Лионель Савиньяк: Мальчишка взвыл, и Савиньяк ослабил хватку. Колиньяр, конечно, едва не загубил ему все дело этой некстати развязанной дракой, но так вышло случайно, ведь парень не знал, что здесь готовится. Ну ничего, домашний арест пойдет на пользу его неуемной дерзости. И временной безопасности тоже. Хотя Ли теперь надеялся, что выйдет если не на заказчиков, то хотя бы на исполнителей через отца девицы из трактира. Роберта и Аделу Мартин уже готовились отправить в охраняемой зарешеченной карете к стенам Багерлее. Теперь нужно было разобраться с Эстебаном и ехать туда же. Лионель подозвал гвардейца и объяснил ему, что нужно сопроводить юношу к особняку, как вдруг его позвал еще один нахальный и претенциозный голос. Ли хмуро обернулся на слова Манрика и кивнул. - Сопровождайте. Чем быстрее все вы покинете это злачное место, тем лучше. Затем он кивнул гвардейцу, который уяснил свои обязанности насчет непутевого оруженосца капитана, и вскочил в седло. Нужно было ехать в Багерлее. Эпизод завершен
полная версия страницы