Форум » Оллария, королевский дворец » "В будуаре королевы", 19 Осенних Молний, 398 к.С. » Ответить

"В будуаре королевы", 19 Осенних Молний, 398 к.С.

Бледный Гиацинт: Действующие лица: Рокэ Алва Катарина Оллар

Ответов - 40, стр: 1 2 All

Катарина Оллар: Дорога к будуару по коридорам дворца показалась Катарине очень длинной и странной. Вернее, странно и пугающе себя вел герцог Алва. Они почти не говорили, и за это королева, которая только что стала вдовой, была ему благодарна. У нее не было сейчас сил вести беседы, и она и правда передвигала ноги с трудом. Вот только его это как будто очень сильно раздражало. А может и не только это... От Ворона исходили волны то ли неприязни, то ли ненависти, как никогда раньше, и это не было шуткой. Катарина это чувствовала. В какой-то момент он сжал ее руку почти до боли - такого он себе до сих пор не позволял. Королева была рада появлению братьев, но воспользоваться предложением Ги и отвергнуть помощь Рокэ было бы малодушием. И не только малодушием... сейчас это было бы неразумно. Когда впереди показались двери будуара, все тот же малодушный червячок внутри заставил Катарину надеяться про себя, что Ворон не войдет, откроет перед ней двери, а сам отправится дальше по своим делам. И одновременно она понимала, что ей нужно, чтобы он вошел. И не только из-за политики. Королева что-то чувствовала, необъяснимое, как когда им с графиней Леони Дорак явилось видение на оконном стекле. Да, после бессонных ночей и бесконечных молитв ее чувства были слишком обострены, могло показаться что угодно, но поведение герцога и изменившееся к ней отношение не было выдумкой. А еще, она понимала, что именно сейчас ему тоже отчего-то трудно решиться войти. Хотя раньше таких проблем перед Алвой никогда не стояло.

Рокэ Алва: Вот и дверь будуара, богато украшенная, а за ней занавесь с золочеными кистями. Рокэ миллион раз отодвигал ее и входил к королеве, так почему это так трудно сделать сейчас? Там, за занавеской, гнездо отвратительных липких мух, которые жужжат, ползают. Раздавить их всех, вместе с коронованной хозяйкой, или не входить лучше? Рокэ отпустил руку Катарины и прижал к глазам ладони быстрым движением, а потом повернулся к двери. Изнутри поднималась ярость, головная боль усилилась. Мертвое лицо Оллара стояло перед глазами. «Осколки его трона в лужи крови или яда, над ними роятся мухи». Рокэ открыл дверь, сделал за королевой шаг, и тяжелые «гири» с ног тут же исчезли. Что-то внутри отступило, но ненадолго, он знал это. - Ваше Величество, - Рокэ подвел Катарину к креслу, она ведь была так утомлена! – Прикажите Вашим дамам покинуть эту комнату. У нас есть разговор.

Катарина Оллар: Катарина опустила глаза, оказавшись усаженной в кресло Вороном, и усталым жестом выпроводила придворных дам, с тревожными лицами застывших в глубине комнаты в реверансах. Когда шорох юбок, которые еще не успели сменить на траурные, и тихие перешептывания дам смолкли за закрывшимися дверями, вдовая королева посмотрела на Рокэ, не спеша говорить что-то. Пусть сам начинает разговор, для которого пришел сюда. Катарина всмотрелась в его лицо. Что-то нехорошее, недоброе, мутное затаилось в глубине обычно ясных синих глаз. Почему-то в этот момент ей подумалось об умершем муже, и из глубины души снова поднялся страх, грозящий перерасти в панику на, казалось бы, пустом месте.


Рокэ Алва: Рокэ усмехнулся пытливому взгляду Катарины и отошел на пару шагов, оперся о каминную полку рукой. От камина веяло теплом, а взгляд королевы будто бы прожигал, был неприятен, но не ему. А тому, что поселилось внутри со смертью Оллара, и с чем предстояло сразиться. Плохо, что делать это нужно с помощью этой хрупкой женщины, которую Рокэ сейчас так ненавидел. Женщина - не помощник в войне, даже и особенно если это война с самим собой. Но выбора не было. - Так вот, Ваше Величество, я не отниму у Вас много времени, но должен сказать следующее. А говорить было трудно, надо же! Горло будто бы настойчиво сжимали цепкие лапы, а к головной боли он уже даже как-то притерпелся, хотя больная голова грозила развалиться на куски, как тот самый пресловутый трон. "Не смей ей предлагать, лучше оставь ее!" Видение жестокого мальчишки, который отрывает пойманной мухе слюдяные крылышки и бросает умирать в зловонной луже. "Пока не поздно, оставь!" - У Вас немало доброжелателей, Вас многие любят, но несмотря на это после смерти Вашего супруга Вы нуждаетесь в опоре. Я готов предложить Вам свое покровительство и защиту, равно как и наследникам трона, но при одном условии. Боль взорвалась в виске, как наказание за то, что ослушался, и стоило немалого усилия не подать вида. Рокэ только сжал в ладони какую-то безделушку с каминной полки, повертел ее и поставил назад, когда мутная пелена, что появилась перед глазами, отпустила. - Вы должны провести со мной эту ночь. Крысьи головы показали зубы и вонзились в виски с новой силой, но Рокэ смотрел на Катарину с легкой усмешкой, будто бы это шутка такая. Его желание пощекотать кому-то нервы. - Здесь, в этой комнате. Вместо того, чтобы сидеть у смертного одра Вашего супруга. Понимаю, что против правил, - Рокэ кивнул и странновато усмехнулся опять, - Но ему ведь это все равно. В конце концов, Фердинанд Оллар уже мертвец.

Катарина Оллар: Катарина распахнула глаза в удивлении. Создатель милосердный, зачем ему это... Она чуть было не прошептала это вслух, но задавать вопросы Рокэ, когда он задумывал что-то, обычно было бесполезно. Катарина и не злоупотребляла этим никогда. Но сейчас все было совсем странно. Вдовая королева должна была провести ночь в часовне, вместе с церковниками, оплакивая супруга и молясь за его душу. Так было принято. А Ворон желает, чтобы она нарушила то, что принято. Зачем... Что и кому он хочет доказать таким образом... Катарина как могла беспомощно посмотрела на Алву, который поигрывал какой-то безделушкой в руке, стоя у камина в непринужденной позе. Главное, что ей теперь делать... Нужно было соглашаться, она это понимала, но... как на такое согласиться... что будет потом... есть ли здесь подвох. Королева никогда и никому не верила до конца. Даже Алве, который еще ни разу не повел себя с ней непорядочно. Но она понимала, что отказывать нельзя. - Скажите, герцог, - наконец, тихо произнесла Катарина, отведя стыдливый взгляд, - У меня есть время на раздумье?

Рокэ Алва: - Разумеется, Ваше Величество, - Рокэ оттолкнулся от каминной полки и прошел к двери мимо Катарины, не поцеловал ей руки, - У Вас есть время на раздумье до сегодняшнего вечера. Я вернусь к Вам, скажем, в районе десяти часов. И если Вы будете на месте, значит, Вы выбрали "да". А если нет, то "нет". Алва пожал плечами, будто бы вполне рассматривал и такой вариант, поклонился королеве уже в дверях и вышел. Карьярра, если уже сейчас так было безопаснее - не подходить к ней, то что же будет вечером? Но он одернул сам себя. К вечеру посмотрим. За дверями будуара легче не стало, но впереди ждали дела, на которых предстояло сосредоточиться. Это должно было дать временное облегчение, но только временное.

Катарина Оллар: Золоченые часики на будуарном столике королевы отсчитывали минуты так медленно, словно их стрелки были намазаны клеем. Катарина в траурном платье сидела в кресле и ждала назначенного герцогом Алвой часа. Решение ее уже было принято, но ни кардинал, ни прочие придворные не были поставлены в известность. Сейчас так было выгоднее. Фрейлины не осмеливались спрашивать, отчего она медлит и не идет в часовню. Тех дам, кто обычно не оставался ночевать при Дворе, Катарина отпустила по домам, те, кто оставался, сегодня узнают все раньше прочих, только и всего... Аделаида Феншо, одна из пожелавших на ночь остаться во дворце с королевой, нараспев скорбным голосом читала вслух главу из Книги Ожидания, остальные слушали. Катарина, намного бледнее обычного, беззвучно шевелила губами, повторяя слова святого писания про себя. Пальцы ее нервно перебирали четки, которые лежали у нее на коленях.

Рокэ Алва: Рокэ шел к будуару и будто бы прорывался через невидимую стену по дороге. Что-то вязкой паутиной налипало к ногам и рукам, так что трудно было протиснуться дальше, ноги вязли в ковровых дорожках в коридоре, как в болоте. Он старался не думать, как выглядит со стороны его путешествие, да и невозможно было думать о чем-то. С каждым шагом голова все больше напоминала раскаленный лопающийся шар, и эти мерзкие копошащиеся лапки, трепещущие крылышки мух, они роятся за дверями будуара, сидят в зловонных липких лужицах, только и ждут, чтобы он вошел. И он войдет и растопчет это жужжащее гнездо! Стоп. Рокэ сделал над собой усилие и отогнал неприятные образы. Нужно справиться с агрессией до того, как он откроет эту дверь, которая уже здесь, перед ним, и войдет. "Нет там никаких мух", - объяснил он сам себе. Просто несколько дам в траурных платьях, которые разлетятся.. разойдутся сразу, как он войдет. И на Катарину бросаться не надо, тем более, ее топтать. Рокэ так постоял перед дверью пару минут, пока сам с собой обо всем не договорился. Это стоило нового сильного приступа головной боли, но было не смертельно. Тогда он открыл дверь и вошел. Траурные дамы замолчали испуганно, как следовало и ожидать, а Катарина, конечно, обратила к нему свой "мученический взор". - Ваше Величество, - Рокэ поклонился, - Если Вы здесь, а не в часовне, то нам тогда следует продолжить наш дневной разговор.

Катарина Оллар: Катарина во все глаза смотрела на вошедшего Алву, не зная, чего от него ждать. Ее бледные пальцы изо всех сил сжали четки на коленях, словно их граненые бусины могли ей чем-то помочь. - Да, конечно, - тихо проговорила Катарина, - Дамы, вы можете идти к себе, - чуть слышно добавила она. Когда фрейлины вышли, сдержанно пожелав королеве спокойной ночи, она встала из кресла и разжала пальцы, так что четки выскользнули и упали на расшитое шелком сиденье.

Рокэ Алва: Четки падают вниз очень медленно, и это раздражает. Рокэ подошел к королеве и притянул ее к себе за талию. Серый шелк под ладонью - трепетные слюдяные крылышки. Лучшее, что можно сделать сейчас - это оборвать их. Рокэ прижал хрупкое теплое тело женщины к себе и провел по спине ладонью, перехватил ее в объятиях так, чтобы голова запрокинулась и из строгого воротника обнажилась шея. "Вцепиться в нее руками и сильно сжать пальцы, а потом долго не отпускать - это было бы правильно и решило бы многие проблемы сразу, может быть, даже все". Так ему диктует зверь, что шевелится внутри, тот, что вгрызает свои острые зубы в виски, мозг. Липкое, мерзкое и такое хрупкое, что его можно переломить двумя пальцами, тело Катарины в руках. Податливое, мягкое и нежное. Рокэ осадил рвущие его изнутри силы, как мог, и приник к губам королевы.

Катарина Оллар: Катарине едва хватало дыхания, так сильно Ворон ее сжал во время поцелуя. Что же с ним такое... Она не понимала... В глазах его горел какой-то жуткий бешеный огонь и злоба... От него это все словно исходило сегодня. Неужели это из-за Фердинанда... Но она же не виновата в его смерти, Рокэ это сам понимал... Он ведь объяснял ей сам, что документы с цветком гиацинта были составлены и подброшены специально. И зачем он сегодня пришел, почему не дал ей посидеть в часовне у гроба... Катарина ничего не понимала, только старалась не трепыхаться в руках Ворона. Сердце часто и взволнованно колотилось в груди, она еще не боялась Рокэ, но это чувство было уже где-то на грани. Королева тихонько отвечала на его поцелуй и даже подняла руку, чтобы провести ею по его щеке и волосам, приложить ладонь к виску.

Рокэ Алва: Рука Катарины обожгла, а потом стало легче, хотя и ненамного. Королева-вдовица была осколком трона Олларов, и Рокэ сейчас чувствовал себя так, будто бы этот осколок пронзил его насквозь. Крысиным головам внутри не нравилось, что он ее целует, и что она прикасается к нему вот так. К кошкам. Он это выдержит, должен выдержать. Рокэ взял королеву на руки, приподнял, подхватил под тяжелые траурные юбки, чтобы нести. Не такая уж и тяжесть. Для королевской опочивальни нужно пересечь эту комнату. Каждый шаг давался ему с трудом, так как то, что разрывало его на части изнутри, диктовало швырнуть ее об пол со всей силы, пока еще не поздно. "Нет, поздно, крысьи головы, ызарги зубастые, поздно!" Рокэ целовал Катарину и готов был рассмеяться сквозь поцелуй, но сдерживался, чтобы совсем не перепугать ее. Что она сейчас думает, волновало его мало, а вот сильно пугать женщину он не хотел. Кровать была уже расстелена, горничные постарались. Герцог все-таки оценил это усмешкой, а потом положил Катарину поверх одеяла, быстро снял камзол и рубашку, бросил их небрежно на ближайшее кресло и склонился над королевой, чтобы продолжить целовать ее и начать раздевать. Этот траурный наряд вдовы, что был на ней, развязать и расстегнуть было непросто, такого она раньше не носила. А еще труднее было сдержать раздражение по этому поводу, но Рокэ старался, хотя чулочки Катарине, кажется, порвал.

Катарина Оллар: Катарина тихо вздохнула, когда ноги ее оторвались от пола. Она продолжала отвечать на поцелуй Алвы, ведь не делать этого не было возможности, но все происходящее ее пугало и было очень странным. Ворон понес ее в спальню и положил на кровать... да, в этом не было ничего необычного, но почему сегодня... что мешало ему выждать хотя бы несколько дней ради приличия, а сегодня отпустить ее в часовню... ведь абсолютно все будут неприятно поражены его поступком, который попахивает самодурством... Зачем, зачем он это делает, так ведет себя, вредит не ей, она в любом случае выставит себя жертвой, но вредит себе же! Все эти мысли хороводом пронеслись в голове. Королева чувствовала что-то еще, на уровне мистики, подсознания, странного чутья, которое обострилось с момента появления на окне будуара изображения окровавленного графа Горфилда. Но объяснить или понять эти тревожные ощущения она не могла. Оставалось только отвечать на поцелуи Ворона и стараться не задохнуться в его объятиях. Герцог стал снимать с нее платье, и она ему помогла это сделать. Серый шелк легко сполз с плеч, и платье, шурша, упало на пол...

Рокэ Алва: Новоиспеченная вдова сама сбросила платье с себя, какая прелесть! Но размышлять о моральном облике королевы было некогда. Рокэ и так давно сделал все свои выводы. Сейчас, святая или падшая женщина, она была нужна ему. Герцог отстегнул шпагу и избавился от последних деталей одежды, а потом навис над Катариной на руках. Он не удержался от соблазна посмотреть ей прямо в глаза, хотя знал, что в них сейчас отражается все его безумие. Потом он рванул ее нижнее платье вверх, через голову, и устроился между обнаженными ножками. Катарина была красивой и напоминала безупречную фарфоровую куклу. Ее нагота всегда вызывала у Рокэ сильное возбуждение, а сегодня оно было особенным, потому что смешивалось с яростью противостояния. Но он в этой схватке внутри собственного разума выиграл. Потому Рокэ знал, что когда его клинок достигнет цели, его обычное удовольствие сегодня окажется помноженным на сто. Так и было. Про головную боль и разрывающие его странные чувства Рокэ забыл. Как и про этикет, и про удовольствие дамы. Сейчас он чувствовал только звериный инстинкт, животное желание взять эту самку и отметить ее своей, принадлежащей ему одному, женщиной. И это желание и удовольствие от него было очень сильным. Вокруг будто бы рушился мир, а он был где-то над ним, наверху, расправивший крылья ворон, который сжимает в своих лапах голубку и на лету врывается в ее мягкие перышки.

Катарина Оллар: Катарина посмотрела в глаза Рокэ, когда он уложил ее на кровать и лег сам. Он и пугал ее и нет... В его взгляде была какая-то ярость и раздражение, синие глаза казались потемневшими, как бурное море во время шторма, а его движения были очень резкими, он почти рвал на ней белье, но она все равно не верила, что Ворон сделает ей что-нибудь плохое. Что бы им ни двигало сейчас... Она прикрыла глаза и отдалась его объятиям. Ее движения и ласки были мягкими, словно она пыталась потушить раздуваемый им пожар. Ладони Катарины нежно гладили герцога по спине с застарелыми шрамами. - Рокэ, - шептала она, ощущая его в себе, - Рокэ...

Рокэ Алва: Катарина шептала его имя, и это помогало не потеряться в сумбуре обрывков собственных мыслей. Голос женщины был для Рокэ сейчас, как маяк для странника. Возбуждение превращало его в зверя, который готов был беспощадно рвать добычу когтями, но нежные ладони королевы и ее прикосновения к нему помогали сдерживать этого зверя на поводу. Рокэ часто задышал. На его висках проступила испарина. Перед его глазами летели вниз обломки разрушенного трона, и в них вгрызались крысы, но один из них он поймал и держал в руках, сжимал и обнимал его так бережно, как мог.

Катарина Оллар: Катарина томно разметалась на подушках... Удовольствие накатывало волнами и заставляло ее тихо стонать. Герцог сегодня выглядел странно, но не делал ничего необычного, разве что сильнее сжимал ее в объятиях... И одновременно в этом было что-то бережное, королева это чувствовала. Она продолжала гладить его по спине, зарываться пальцами в темные взмокшие волосы Ворона. Веки Катарины были прикрыты, ведь она полностью отдалась своим ощущениям. Когда Рокэ хотел поцелуев, она интуитивно подставляла губы... Потом он задышал чаще, его движения ускорились, и в момент наслаждения Катарина невольно вскрикнула и выгнулась в его руках.

Рокэ Алва: Катарина вскрикнула и, кажется, вцепилась руками в его плечи. Все вокруг обрушивалось и куда-то падало, но он держал женщину и прижимал ее к себе. Рокэ ее "удержал" среди всеобщего хаоса, так он все это видел сейчас. А потом растревоженный мир успокоился, и стены перестали кружить, и тогда он снова поцеловал Катарину, перестал так судорожно сжимать руки на ее хрупком теле и кончил с не очень куртуазным рычанием удовольствия.

Катарина Оллар: Когда наслаждение достигло наивысшей точки, у Катарины были ощущения, словно она летит куда-то вниз, очень стремительно, а потом оказывается бережно подхваченной руками Ворона. Несколько движений, и герцог с рычанием уткнулся в ее шею и волосы. Королева тихо обняла своего любовника, нежась на постели с ним рядом.

Рокэ Алва: Рокэ дождался, когда все предшествующие образы ушли из его головы, восстановил дыхание и приподнялся на кровати. Несколько мгновений он рассматривал Катарину, которая покоилась томно на подушках с припухшими от поцелуев губами. Потом потянулся, чтобы поцеловать ее, поласкал мягкие губы и после отодвинулся, перекатился по постели и взял с ночного столика рубашку для спанья. Слуги все так заботливо приготовили, не думали, конечно, что он воспользуется, но сегодня будет особенная ночь. Рокэ нырнул в складки свежо отглаженной ткани и вскоре уже расправлял манжеты. - Ваше Величество, - Рокэ поднялся со своей стороны и босиком обошел кровать по ковру, чтобы взять руку обнаженной королевы и почтительно прижать к губам, - Вы обещали мне всю сегодняшнюю ночь, поэтому, я остаюсь до утра. Мы станем спать, - уточнил он, - Наденьте ночную сорочку, так будет лучше. И еще, мне необходимо получить с вас одно обещание.

Катарина Оллар: Катарина села на постели и обхватила колени руками. Акт любовного удовольствия закончился, и теперь Алва снова пугал своими странностями. Конечно, он и раньше оставался ночевать в ее опочивальне, такое бывало, но никогда при этом речи не шло ни о каких ночных рубашках и обещаниях. - Хорошо, - тихо проговорила она, опуская ресницы, - Что же я должна вам пообещать, герцог?

Рокэ Алва: - Вы должны пообещать мне, Ваше Величество, - Рокэ внимательно и очень серьезно посмотрел на королеву, - Что если посреди ночи вы проснетесь от стука, вы не встанете с постели и не подойдете к окну или двери, а разбудите меня. Что бы ни случилось, что бы вы ни услышали или увидели, вы разбудите меня прежде, чем предпринять что-то еще. Запомните, это очень важно, - повторил он, - Вы должны меня разбудить, даже в том случае, если будет трудно это сделать. Я не спал предыдущие ночи и могу уснуть очень крепко, - объяснил Рокэ, продолжая пристально смотреть на Катарину. - Будите меня любым способом и ни в коем случае не подходите к двери, а тем более, не открывайте ее никому.

Катарина Оллар: Катарина удивленно посмотрела на Рокэ. Неужели со смертью Фердинанда на нее готовят покушение в ее собственной спальне... И как же дети, в особенности Карл... Королева взглянула в глаза герцога беспомощно. Вот, что все это означало... Он остался здесь с ней для того, чтобы защищать, об этом говорили сейчас и его слова, и взгляд. Значит, защитит и Карла, наверняка, Ворон все продумал. А она решила, что он безумец, раз запрещает ей идти в часовню. Неужели ее бы там убили или похитили... Прямо при Дораке... А может быть, как раз с его подачи... - Я обещаю, - прошептала Катарина, глядя на Ворона и подтягивая колени к груди, - И... мне страшно.

Рокэ Алва: Обнаженная королева с беззащитно подтянутыми к груди коленками выглядела трогательно. Рокэ посмотрел на Катарину и улыбнулся краем рта. Как хорошо теперь стало, когда он выполнил задуманное, и крысьи головы может быть не исчезли совсем, но заметно притихли в его голове! Вот так-то. Сегодняшняя ночь - это только начало борьбы, но первая победа уже половина дела. - Не бойтесь, Ваше Величество, - Рокэ погладил нежную ручку королевы, - Вам ничего не грозит. Вы уже сделали свой выбор и выбрали мое покровительство, значит, я сумею вас защитить. Он не удержался и наклонился, чтобы еще раз поцеловать притягательные губки, погладил бархатную щечку и пепельные прядки волос королевы, а потом подал ей ночную сорочку со столика. - Оденься, Катари, ты озябнешь, - сказал Рокэ, - И ложись под одеяло. Я сейчас приду. Затем он вышел в смежную комнату и прислушался. Дверь запирать не стал, как и гасить свечи, пусть горят - чем больше в будуаре источников тепла и света, тем лучше.

Катарина Оллар: Катарине ничего не оставалось, как ответить на поцелуй Рокэ, который теперь был гораздо ласковее и нежнее, а потом надеть сорочку и лечь под одеяло. Сам Ворон тоже стал как-то мягче, словно злился на нее за что-то, до того, как овладеть ею, а потом перестал сердиться. Понять его было сложно, но тревога королевы почти ушла, не смотря на слова герцога о том, что кто-то, возможно, попытается войти в будуар посреди ночи. Но ничего... ведь он действительно будет рядом и сумеет ее защитить. Катарина удобнее устроилась на подушках и стала ждать возвращения Рокэ.

Рокэ Алва: Уютное гнездышко с голубкой под одеялом уже ждало его. Рокэ улыбнулся, и правда, так мягко, как смог, и лег в кровать к Катарине со своей стороны. Крысьи головы, конечно, возмутились, но это возмущение ушло куда-то вглубь, уже не причинило той боли и раздражения, что одолевали герцога сразу. Какое блаженство, и впрямь. Рокэ устало прижал ладони к глазам, а потом повернулся на подушке лицом к королеве. - Доброй ночи, Ваше Величество, - сказал он, - Спите спокойно и ни о чем не беспокойтесь. Уверяю вас, что ничего на самом деле страшного уже не произойдет.

Катарина Оллар: - Я вам верю, герцог, - тихо произнесла Катарина, - И благодарю вас. Доброй ночи... Королева думала, что ни за что не уснет этой ночью, но присутствие Ворона в ее постели, его тепло и ровное дыхание успокоили ее, и постепенно и усыпили. Теперь рядом с Рокэ было спокойно и надежно... Сон Катарины стал совсем глубоким, а потом ее внезапно вырвал из него громкий стук в дверь. Королева испуганно села на постели, глядя в темноту комнаты. Алва спал рядом и даже не пошевелился, он стука явно не услышал. Между тем, стучать продолжили, очень настойчиво, и еще, Катарина почувствовала что-то необъяснимое. В этом стуке было нечто притягательное, призывное, словно она должна была открыть, не могла не открыть... Она уже откинула край одеяла и спустила ноги с кровати, чтобы пройти в соседнюю смежную комнату и открыть, ну или хотя бы спросить, кто это... Но слова Рокэ вдруг явственно встали в голове. Она не должна открывать сама, она должна его разбудить. Ведь он ее поймал, держал в объятиях, пока вокруг все рушилось... Эти странные мысли возникли в голове, и Катарина не очень понимала, откуда они и что они значат, но ясно было одно, ей нужно разбудить герцога, пока продолжается этот призывный стук в дверь, обязательно надо, и она тронула Ворона за плечо, а потом потрясла...

Рокэ Алва: Рокэ спал спокойно и глубоко, сон будто бы окутал его паутиной, настолько плотной и непроницаемой, что голос королевы и ее прикосновения никак не могли проникнуть через нее. Паутина сна становилась холодной и пахла плесенью, и герцог зашевелился тревожно, но проснуться и открыть глаза все равно не мог.

Катарина Оллар: - Рокэ, - Катарина теребила за плечо спящего Ворона, но он не просыпался, - Рокэ, проснись! Теперь ей стало страшно, королева испугалась, что не сможет разбудить его, и тот или те, кто стучится сейчас в дверь, ворвутся сюда. - Рокэ, Рокэ, проснись, пожалуйста! Катарина уже почти кричала, тормошила его и пыталась перевернуть, но все было бесполезно. Ворон лишь пробормотал что-то во сне, но вставать не собирался. Королева замерла. Кажется, ее звали из-за двери, какой-то знакомый голос, и ей хотелось, очень хотелось пойти туда и открыть. Она оставила спящего Алву в покое, встала с кровати и пошла к двери, но по пути вдруг развернулась решительно, взяла со столика кувшин с водой для умывания, вернулась к кровати и вылила воду на лицо спящего.

Рокэ Алва: Поток холодной воды разрушил паутину, убрал с его лица. Рокэ мгновенно вскочил и отряхнулся, как пес, от вынужденного купания. Рука сама невольно метнулась к оружию, но шпаги на поясе не было, как и ничего другого на нем, кроме изрядно промокшей рубашки для спанья. Герцог посмотрел на королеву с пустым кувшином и усмехнулся: - Вы молодец, Ваше Величество, обещания держите. Рокэ услышал стук из другой комнаты и обернулся, вытирая ладонью мокрое лицо. Капли свисали и с его волос. - Пойдем, Катари, не бойся, - сказал он, протягивая ей мокрую руку, - Этот бой мы уже выиграли. Главное, не бойся ничего и постарайся не удивляться слишком сильно.



полная версия страницы