Форум » Оллария, королевский дворец » "Присяга", 21 Осенних Молний, 398 к.С. » Ответить
"Присяга", 21 Осенних Молний, 398 к.С.
Бледный Гиацинт: Действующие лица: Лионель Савиньяк Эстебан Колиньяр Катарина Оллар
Ответов - 8
Лионель Савиньяк: Сегодня во дворце предстояло пройти небольшую церемонию, сокращенную из-за траура, чему Лионель был только рад. Правда, сама суть церемонии его не очень-то радовала, но выбора у него не было. Он должен будет взять в оруженосцы Эстебана Колиньяра, этого зарвавшегося юнца, с которым накануне у него состоялся крайне неприятный разговор. Но таковой была воля Дорака, с которым отец Эстебана пообщался после того, как Савиньяк убил на дуэли предыдущего сеньора его сына. Видимо, на данный момент для Колиньяров это был лучший вариант. Лионель не стал отказываться. То, что в ситуации, складывающейся в городе и стране после смерти короля, отпрыск Колиньяров окажется под его присмотром и даже в его власти, было к лучшему. Лионель явился в нужный час в нужный зал. На церемонии должна будет присутствовать Ее Величество, теперь вдовая королева-мать, возможно, и Дорак. Часть придворных уже собралась тут, как того требовали правила проведения обряда посвящения в оруженосцы.
Катарина Оллар: Второй день после смерти Фердинанда проходил для Катарины, как в бреду. А сегодня еще церемония, на которой она должна присутствовать, теперь вдовой... Королеве делали прическу, надевали траурное, но с дорогой отделкой, платье, а она смотрела в зеркало и словно бы продолжала видеть там Оллара на смертном одре. Это все были нервы, Катарина понимала сама, что скоро ей станет легче, нужно лишь попить успокаивающих отваров, и со временем все пройдет. Лекарь, который был частым гостем теперь в королевских покоях, подсунул ей кубок с таким напитком, и она выпила. Камеристки уже закончили ее туалет, и можно было отправляться на церемонию.
Эстебан Колиньяр: В нужном зале почти все были в сборе, когда тот, ради кого они в нужное время здесь собрались, почтил их своим явлением и с видом этапируемого каторжанина подошёл к дожидавшемуся его Савиньяку. - Здравия желаю, господин капитан. Сказано это было так, что если бы там, наверху, действительно восседал кто-то бородатый и справедливый, то на голову паркетного генерала скоропостижно и одновременно обрушились бы чума, молния и вон та тяжеленная люстра. Но Создатель был либо глух, либо его не было вовсе.
Лионель Савиньяк: - Приветствую вас, Колиньяр, - ответил Савиньяк. У его будущего оруженосца вид был настолько смурной, как-будто он явился не присягу, а на эшафот. Лионель только хотел сказать мальчишке что-нибудь ободряющее, как в зале появилась королева, и он вместе с прочими придворными замер в почтительном поклоне.
Катарина Оллар: Катарина вошла в зал и села на трон. С одной стороны он теперь пустовал, и она казалась маленькой и хрупкой на этом массивном сидении. Она посмотрела на юношу, который будет давать присягу капитану королевской охраны. По Фабианову дню она его запомнила. Хотя и не только его. Тогда она запомнила всех. Лицо Эстебана было в синяках, но об этом ее предупредили. Да и всем придворным, должно быть, было известно, что юноша побывал в плену у каких-то негодяев, которых теперь усиленно искали. В зале присутствовал кардинал Сильвестр, благодаря которому Колиньяр получил это "назначение" в оруженосцы Савиньяка. По его кивку церемониймейстер возвестил о начале. Королева взглянула еще на отца Колиньяра, который стоял среди придворных, а потом на самого Эстебана, который должен был сейчас говорить Савиньяку слова клятвы на глазах у всех.
Эстебан Колиньяр: Эстебан был превосходно знаком с политесом, но когда при появлении королевы все склонились в поклоне - не смог ни пошевелиться, ни даже моргнуть. Застыл, как громом поражённый её небесной красотой. Или как там у Дидериха? А она прошествовала к трону – величественная как богиня и прекрасная как рассвет. Вся в печали и шелках, и в каком-то даже, что ли, сиянии. От которого в глазах посветлело, на душе потеплело и даже новое назначение в ином свете увиделось. Конечно, с таким сеньором ему не попасть на войну. Но говорят, что грядёт великая смута. И начнётся она именно здесь, в Олларии. С бунта, или даже – с дворцового переворота. И он, Эстебан, окажется в самой гуще событий. И будет сражаться, защищая свою королеву! Как когда-то его славный предок, Жорж Сабве. Правда, тот при этом геройски погиб, а его гордый потомок этого делать не собирался. Посмертная слава тоже, конечно, неплохо, но при жизни оно всяко приятнее. Воскрылённый Колиньяр вскинул голову, и ему на мгновение показалось, что вон та тяжеленная люстра едва заметно качнулась. А потом ещё, и ещё, и вот она уже раскачивается бешеным маятником. - Что происходит?! – бездонные глаза королевы полны тревоги и ужаса, - Землетрясение? - Дворцовый переворот, Ваше Величество, - выглянув в окно, степенно докладывает Савиньяк, - У стен столпились бунтари, мятежники и смутьяны. Орут "долой!" и дворец раскачивают. Пока не перевернут – не уймутся. И тут же, словно в подтверждение его слов, качка усиливается – пол ходит ходуном, трещат стены, лопаются стёкла, накреняется и отъезжает в сторону трон. Дворня в панике, кто – в крик, кто – в окна. - Так сделайте что-нибудь, – отчаянно взмаливается королева, - Вы же капитан Нашей охраны! - А что я могу? – разводит руками этот болван, – Короля не уберёг, и вас не спасу. Потому как не соответствую занимаемой должности. Прав был мой оруженосец. Пойду подам рапорт и застрелюсь. И вот он – звёздный час Эстебана Колиньяра! Он принимает командование и, заверив Её Величество, что ситуация под контролем – во главе отряда королевских гвардейцев исчезает в ревущей пасти взбесившейся Олларии. Какое-то время с улицы доносятся звуки ожесточённой битвы, затем всё стихает и Эстебан, небрежно отирая клинок, возвращается в зал. С победой. К своей королеве. И, припав на правое колено, говорит... - Говорите! - стиснув челюсти в светской улыбке, прошипел церемониймейстер. Колиньяр, ошалело сморгнув, запоздало поклонился Её Величеству. А она даже, кажется, слегка улыбнулась. Ему. А церемониймейстер скорчил свирепую рожу. Похоже, тоже - ему. И уставился так выжидательно, что аж требовательно. И Эстебан вспомнил, что должен произнести Присягу. И, тяжко вздохнув, произнёс: - Я, Эстебан из дома Колиньяров, благодарю капитана королевской охраны за оказанную мне честь, - произнёс он так, что стало сомнительно, кто здесь кому честь оказывает, - Я клянусь исполнять его волю и служить ему и в его лице служить Талигу. Отныне бой графа Савиньяка - мой бой, его честь - моя честь, его жизнь - моя жизнь. Да покарает меня Создатель, если я нарушу клятву. Да будет моя шпага сломана, а имя предано позору, если я предам своего сеньора. Обещаю следовать за ним и служить ему, пока он не отпустит меня.
Лионель Савиньяк: Лионель слушал слова присяги, которые его уже почти новоиспеченный оруженосец произносил тоном, полным интонаций большого одолжения. "Вот уж осчастливил," - иронично подумал про себя Савиньяк, наблюдая за парнем. - Капитан королевской охраны Олларов слышал твою клятву и принял ее, - провозгласил церемониймейстер, когда все обязательные условия со стороны оруженосца и его эра были исполнены. Теперь оставалось только преклонить колено перед королевой и кардиналом, и на этом церемония присяги будет закончена.
Катарина Оллар: Катарина просто наблюдала за происходящей церемонией. Во время дачи присяги оруженосца сеньору ей ничего не нужно было произносить, только присутствовать. Как и Дораку, который сидел поодаль в своем кресле с черной обивкой, впрочем, он мог в конце дать свое благословение. Когда она входила в зал, все склонили головы, а Колиньяр остался стоять прямо и смотреть на нее. Катарина намеренно не встречалась с юношей взглядом, ее глаза привычно были опущены чуть вниз. Она поняла, что причиной его прямого взгляда было отнюдь не неуважение к ней, а скорее, наоборот... Этот юноша в синяках, которые делали его похожим на недавно подравшегося сорванца, видимо, проникся к ней восхищением. Правда, пока это ничего не значило. Катарина в этом дворце на церемониях часто ощущала себя просто красивой вещью, дорогой и ухоженной, которую хотелось рассматривать таким вот юнцам. Клятва была сказана, сеньор и его оруженосец опустились на одно колено перед ней и Дораком. Юноша все-таки выглядел милым, и Катарина чуть улыбнулась, но только когда голова его оказалась склонена, и ее незаметной улыбки, направленной к нему, он видеть не мог. Эпизод завершен
полная версия страницы