Форум » За пределами » Флуд-12 » Ответить
Флуд-12
Леворукий:
Робер Эпинэ: Адела Мартин пишет: Нам, простым барышням, до нее ой как далеко) это же во что превратится Талигойя, ежели каждая девушка будет спать в обнимку с пистолетами?)) Адела Мартин пишет: Можно ли хорошо себя чувствовать в Багерлее под арестом?) А за что такую прекрасную девушку в Багерле отправили? За корзинку?)) Кого вы так удачно огрели? Уж не Манрика ли?))
Адела Мартин: Робер Эпинэ пишет: это же во что превратится Талигойя, ежели каждая девушка будет спать в обнимку с пистолетами?)) Пожалуй, тогда мужчины даже далеко не благородные станут весьма осмотрительны в словах и поступка. И, разумеется, предельно вежливы.) Робер Эпинэ пишет: А за что такую прекрасную девушку в Багерле отправили? *глубоко задумалась" А и вправду за что? Пожалуй, можно сказать, что за неразговорчивость) Но что мы только обо мне. Чем же вас жизнь радует?
Робер Эпинэ: Адела Мартин пишет: Пожалуй, тогда мужчины даже далеко не благородные станут весьма осмотрительны в словах и поступка. И, разумеется, предельно вежливы.) что угодно, лишь бы не поменялись местами с дамами. Тогда не только Манрики в розовом ходить станут) Адела Мартин пишет: *глубоко задумалась" А и вправду за что? Пожалуй, можно сказать, что за неразговорчивость) Придется вас спасать) Адела Мартин пишет: Чем же вас жизнь радует? Герцога Эпинэ жизнь никогда не радует. Герцог Эпинэ - совесть всея Талигойи)))
Адела Мартин: Робер Эпинэ пишет: Придется вас спасать) Спасать меня - занятие слишком хлопотное)) Робер Эпинэ пишет: Герцога Эпинэ жизнь никогда не радует. Герцог Эпинэ - совесть всея Талигойи))) *тяжело вздохнула* Это как-то слишком печально. Попробуйте радоваться хоть иногда. Например, когда кто-нибудь в Талиге поступает по совести). Это так, для начала. А потом можно будет придумать новые поводы)
Робер Эпинэ: Адела Мартин пишет: Спасать меня - занятие слишком хлопотное)) А не спасать нельзя) Адела Мартин пишет: *тяжело вздохнула* Это как-то слишком печально. Попробуйте радоваться хоть иногда. Например, когда кто-нибудь в Талиге поступает по совести). Это так, для начала. А потом можно будет придумать новые поводы) Если этот кто-нибудь носил имя "Альдо"...)
Адела Мартин: Робер Эпинэ пишет: Если этот кто-нибудь носил имя "Альдо"...) Вот тут я даже не знаю, что легче - его одного воспитать или всех других переименовать..)))
Робер Эпинэ: Полагаю, что второе
Робер Эпинэ: Меня вообще-то пока тут нет, но вчера после зачета меня порадовали вот таким клипом. Алва таки страшный тут) И откуда на на нем кираса то? А Дорак на Штанцлера похож... Окделла, к счастью, видно было плохо. Но видео все равно понравилось)
Катарина Оллар: Дорак перешел на сторону ЛЧ, судя по усам и бородке))
Робер Эпинэ: Людей Чести? Да кто ему поверит?) Хотя мне вот было жалко, когда он умер. Герой импонировал
Катарина Оллар: Никто) Решили бы, что помешался) Да, мне тоже, но внезапная смерть персонажа - закон сериала) Дальше смерти станут еще гораздо нелепее и внезапнее...
Робер Эпинэ: Шадди в голову ударило))) Госпожа Камша решила догнать Мартина?) Или господина Шекспира, у коего за одну пьесу померло двадцать с лишком персонажей?)
Катарина Оллар: Точно))) Ну почти, да) Причем, в целом персонажей меньше не становится, потому что все время появляются новые какие-то))
Робер Эпинэ: Хорошо, что еще касерой не балуется) Чтобы потом их убить. Гениально!))
Катарина Оллар: Касера - прерогатива отца Боннифаия)) Наверное... )))
Робер Эпинэ: И Матильды)))
Катарина Оллар: Ну и Клемента заодно))
Робер Эпинэ: Он уважает касеру только с печеньками)))
Робер Эпинэ: Однажды я сказал, что мол жаль по "Этерне" фильм не снимут, однако увидев эту картинку я немного порадовался тому, что его не снимут)
Бледный Гиацинт: Появились три спойлерный главы к "Рассвету". Ссылка: http://kamsha.ru/books/eterna/svs/text/rassvspoil.html А также полное оглавление "Рассвета" с эпиграфами: http://kamsha.ru/books/eterna/svs/epigr.html
Бледный Гиацинт: Новые спойлерные цитаты из "Рассвета": Мэллит: – У меня есть облитые золотом иммортели, – Мелхен взяла подарок и улыбнулась. – Шипы этой ветви защитят их красоту от кота, но она хороша и сама по себе… Вы громко кричали, но глаза ваши смеются, значит, беды нет? Луиза Арамона: Госпожа Арамона чувствовала себя запущенной в церковь трактирной кошкой – ни крысу поймать, ни рыбу спереть, ни о ноги потереться. Руппи фок Фельсенбург: – Вы мне ничего не должны. Когда адмирал цур зее Кальдмеер после освобождения из плена… гостил в Южной армии, вы отнеслись к нему с пониманием. Я запомнил. – Мне говорили, что Фельсенбурги всегда платят долги. – Это не наш девиз. Долги слишком часто исключают друг друга. – Я не Бешеный, – твёрдо сказал Руппи и, глянув на собеседника, уточнил, – то есть не вице-адмирал Вальдес, но я попробую. Ойген Райнштайнер: – Я не вижу достойного выхода, и это меня расстраивает. Казнь пойманных разбойников при сохранении жизни той, кто их нанял, произведет неприятное впечатление на горожан. Помиловать всех тем более невозможно. Боюсь, мне придется передать дело Проэмперадору. Марсель Валме: – Я не обрадован, - твёрдо сказал Марсель, – я совершенно не обрадован обилием Рож. Мало того, я еще и возмущён. Рокэ Алва: – Рокэ… Сколько раз я обязан вам жизнью? – Мне – нисколько. Вы цените жизнь, даже когда она ведет себя с вами мерзко, и жизни становится перед вами стыдно. В конце концов, вы будете счастливы, иначе зачем бы светило солнце? – Солнце? – Луна, звёзды, костры, свечки... Догоняйте или… страдайте! Валентин Придд: – Добрый день, Валентин. Радоваться при виде вас у меня начинает входить в привычку... – Я испытываю это чувства второй раз, – негромко сказал Спрут. – Обстоятельства предыдущих встреч исключали радость. По крайней мере, с моей стороны.
Бледный Гиацинт: Луиджи Джильди: – Так не женятся! Хуже того, так не собираются ни в море, ни на войну. На кого ты похож, а ведь через полтора часа ты будешь в ответе за невинное создание. Будь я дядюшкой Везелли я бы нашел нужные слова и таким образом исполнил бы свой долг, но слов у меня нет... Остается действие, и оно сейчас будет. Жермон Ариго: – Так ты выглядел на Мельниковом лугу, к тому же ты порезался. Боюсь, в перчатку попало стекло от разбитого стакана. Арлетта Савиньяк: «Дитя моё, – написала она, дорвавшись до пера и одиночества, – наконец-то я сделала то, что от меня годами добивались Жозина и эта поэтичная гиена, а именно бросилась тебя защищать. Если бы ты кого-нибудь размалевал мне было бы много проще, но я как-то справилась…» Констанс Капуль-Гизайль: – Мой дорогой, вы ждете от меня невозможного. Я влюблен в гальтарское искусство, это так, но истинно влюбленный не в состоянии говорить о низменном, даже зная, что оно неотторжимо от предмета чувств. Мы носим в своем сердце блеск очей, дрожание ресниц, выбившийся из прически локон, нежный смех, но не… иные звуки, издаваемые человеческим телом помимо нашего желания. Что бы вы сказали о поэте, воспевающем отрыжку своей красавицы, о худшем я даже не упоминаю! Если вам нужны уродливые подробности, ищите тех, кто испытывал уродливые чувства. Адепты Чистоты и Истины выискивали и уничтожали творения гальтарского гения, и не постыдились оставить поучения. Эти писания омерзительны, но только там вы найдете следы высохшей рвоты…
Бледный Гиацинт: Новая порция спойлеров: Селина Арамона: – «Над памятью своею мы не властны». – Дурацкий разговор, нечего было его заводить. – Если мне не верите, поверьте хотя бы великому Веннену, если про такого слышали. – Веннена очень любила ее величество, – голос Селины слегка дрогнул. – Ее… Она умерла, когда читала Веннена, но он неправ. Вы же служили у Монсеньора! Он помнит только то, что надо, поэтому с ним очень легко, а ведь он почти регент. Монсеньору можно все сказать, и он поймет, а с вами лучше не говорить, потому что вы не поймете ничего, решите, что вас обижают, начнете думать о плохом, и оно сбудется. Из-за вас, но вы скажете, что это судьба или ещё кто-нибудь. Сегодня вы на Уилера подумали, а он никогда вас не вспоминает, ему не интересно. Вот про Монсеньора он говорит. Что столько ни одна лошадь не вытащит. Лионель Савиньяк: – Если в Акону войдёт враг, любой, вы сделаете все, что он потребует. Сперва, чтоб спасти свою шкуру, потом, чтобы спасти свой сан со всем причтитающимся. Вы не только пустите во Врата любого, кто озаботится сунуть вам в нос пистолет, вы станете молиться хоть за дриксов, хоть за дуксов и проклинать Талиг. Не забывая переваливать чужие подлости и собственное предательство на паству. – Это был приказ… Я выполнял приказ… – Кажется, я это уже слышал, – отчеканил Лионель, – кажется, в Бергмарк. Кажется от тех, кто удрал с Колиньяром, а, может, и от самого Колиньяра. Сэц-Алан, вызовите конвой. Юлиана Вейзель: – Кроме устройства собственных дел, Вам следует доложить Проэмперадору о мортире по имени «Графиня». Из неё Курт сделал свой последний выстрел, который все хоть сколько-нибудь сведущие люди называют великим. Я узнала, что командующим артиллерией Западной Армии по Вашему предложению стал некий Редер. Курт о нем не упоминал, хотя рассказывал мне о лучших офицерах, очевидно, лучшие из лучших погибли на Мельниковом лугу. В любом случае, генерал Вейзель хотел, чтобы «Графиня» приняла участие в штурме Мариенбурга, и Вы должны проследить за исполнением этого желания. Я не уверена, что Редер сможет должным образом распорядиться этим орудием, а маршал Савиньяк, при всех его достоинствах, потерял трофейный парк. Сперва я считала это ошибкой, но после встречи с Проэмперадором мне стало ясно, что пушками он пожертвовал намеренно. Рассчитывать на его особое внимание к «Графине» не приходится, однако в память о Курте он…
Лионель Савиньяк: Хм, любопытно. Кого это я допрашиваю
Марианна: Лионель Савиньяк, дорогой, ну ты, как всегда
Лионель Савиньяк: Марианна
полная версия страницы