Форум » Королевский сад » Снежное озеро » Ответить
Снежное озеро
Лионель Савиньяк: Действующие лица: Катарина Оллар Эстебан Колиньяр Лионель Савиньяк
Ответов - 45, стр:
1 2 All
Лионель Савиньяк: Посчитав, что прогулки на одной ноге по ледяному Королевскому парку в компании фляги с касерой не слишком хорошо скажутся на здоровье его и без того раненого оруженосца, решительно отловил его там, завернул в подбитые мехом плащи и увез в фамильный охотничий домик Савиньяков на озере, от столицы и глупостей подальше. Внутри ему была подготовлена комната на первом этаже. Ли захватил с собой и врача, который, осмотрев рану, уверил Савиньяка, что его оруженосец скоро пойдет на поправку. Пока же в общем зале внизу горел камин, слуги готовили вино с пряностями, а в заледеневших окнах отражались отблески расставленных по всему залу свечей. Лионель подумал, что надо снова привезти сюда Марианну... но это будет в другой истории. В этой же он посмотрел на удобно устроенного на кушетке Эстебана, которого только что оставил в покое врач, и спросил: - Как настроение, оруженосец?
Эстебан Колиньяр: Приняв с полфляги на грудь и предприняв с полсотни, одна другой отчаяннее, попыток перелезть через обледенелую изгородь, отступил. Но не сдался. Смысл жизни у Воина напрочь пропал, но зато появилась новая цель – прикончить Алву. А уж сдохнуть в сугробе в его планы точно никоим образом не входило. И Воин, дабы не околеть, принялся методично избивать какое-то дерево, представляя, как сокрушает подлую кэнналийскую харю. И развалил бы, сволочь, в труху, кабы не Савиньяк, который его скрутил, закинул в бричку и отвёз кошки знают куда, а Эстебан – даже знать не хотел. Ему сейчас было решительно на всё наплевать. - Хре... паршиво, монсеньор, - отрешённо разглядывая сбитые в кровь кулаки, - Можно у вас попросить перо с чернильницей и бумагу? А ещё хорошо бы - касеры и того холуя, что нам дверь открывал, позвать. Который на кэнналийца похож. Я ему в морду дам и мне, глядишь, полегчает.
Лионель Савиньяк: Ли кивнул лекарю, чтобы тот обработал и перевязал сбитые костяшки на руках Эстебана, а потом приказал слуге подать горячее вино, бумагу и письменные принадлежности. - В моем доме не принято избивать прислугу, - усмехнулся он, - А горячее вино вам будет полезнее касеры - лучше прогреет после вашего путешествия по саду. Ничего, Эстебан, все пройдет, - добавил Лионель, - Выпейте, потом ляжете спать. А утро... обещает быть красивым и солнечным.
Эстебан Колиньяр: - Для кого-то красивым и солнечным, а для кого-то – последним, - протянул так задумчиво, что почти философски. Выглушив залпом вино, ухватил перо и, поскольку сказками на сегодня был сыт по горло, накропал басню. За холтийскими степями, За саграннскими горами, В том лесу, что рос за бором Жил да был облезлый Ворон. В своё время был он брав, Вечно пьян и вечно прав, Ну, а всем, кто был не "за" - Повыклёвывал глаза. Был в ту пору он в фаворе, Все кричали: "Славься, Ворон!" Видеть жаждали на троне, Целовали в зад в поклоне, Звали в лучшие дома, Бабы Дамы были без ума От пернатого вояки: Будь то карканье иль кака – Что б тот Ворон не исторг, Приводило их в восторг. Лет с тех пор прошло немало, Но ничто не поменялось – Лесом правит птах нелепый, Потому что звери – слепы. Ну, а те, кто при глазах – Прячут головы в кустах, На глаза навесив шоры, И не видят, что тот Ворон Растерял давно кураж, Силу, разум и плюмаж. По-унарски грызнув перо, приписал: Вот и басенке конец. И тебе, ракалия кэнналийская – тоже. P.S. В любом месте, в любое время Готов ответить за каждое слово. Без тени уважения, Эстебан Колиньяр. Не перечитывая, протянул листок Савиньяку. - Как думаете – на вызов потянет? Или ещё оскорблений добавить?
Лионель Савиньяк: Взял лист и одновременно кивнул слуге, чтобы тот подал юноше еще вина. Прочел. - Хм, недурно, - усмехнулся, - Вот только слово "бабы" я бы заменил на "дамы", все-таки... А так, вполне себе, для вызова... Только вот дуэли временно запрещены. Да и, мне помнится, следующим вы уже приняли вызов Окделла, Эстебан?
Эстебан Колиньяр: -Э-э... - слегка озадачился, но быстро нашёлся, - Значит, обойдёмся без секундантов. А победитель отправится в Багерлее, - хлебнув вина, исправил "баб" на "дам" и, подозвав холуя, распорядился срочно доставить послание Алве, - А Окделлу я, когда ответ получу - на то же время поединок назначу. Ну, а об остальном пускай уже между собой договариваются. Мне всё равно – в каком порядке их убивать.
Лионель Савиньяк: - Убить Росио стремились многие, вот только он до сих пор жив, а эти "многие" уже давно на том свете... Впрочем, все это ваше дело, - сказал Ли, - Допивайте вино, пора ложиться спать.
Эстебан Колиньяр: - Ну да, я помню, - усмехнулся, - Алву невозможно убить, обыграть, перепить и с двумя простреленными ногами догнать на лошади, а когда он выходит на поле боя – от вражьей армии остаётся только чья-то рваная шляпа. Однако вы правы – всё это моё дело и пора спать. Тем более, что завтра я намерен совершить невозможное! – Воин был изрядно нетрезв и по этому делу пафосен. Отставив пустой бокал, поднялся и, пошатываясь, ухромал в свою комнату.
Лионель Савиньяк: Ли отправил с оруженосцем слугу, чтобы тот помог ему раздеться и лечь в постель, потом еще какое-то время посидел в зале, допивая вино и глядя в окно, на кружащиеся в темноте снежинки. Потом и сам отправился на боковую. Утром он поднялся рано и после умывания и бритья отправился прогуляться на озеро, чтобы вернуться к завтраку.
Катарина Оллар: Слуга помог Катарине спуститься на землю из седла ее пепельной линарки и взял поводья. Королева приподняла голову и с восхищением осмотрелась в утреннем лесу, где снег и льдинки на замерзших деревьях искрились на солнце так, что было больно глазам. Но до невозможности красиво... Катарина вдохнула глубже свежий морозный воздух и укуталась в меховой воротник плаща. Охотничий домик Савиньяков был совсем рядом. Лесное озеро было прекрасно. Катарина увидела фигуру самого капитана, который дышал зимним солнечным утром дальше на его берегу. Слуга потихоньку повел лошадей в стойло домика. Сама же Катарина подошла к одному из заиндивевших окон и заглянула вовнутрь, через приоткрытые шторы. Это была комната Эстебана, и он уже не спал. Катарина тут же отошла в сторонку, не желая, чтобы юноша сейчас ее заметил.
Эстебан Колиньяр: Пока Алва, небось, полночи из угла в угол нервно расхаживал, до плеши морисский ковёр истоптав, а вторые полночи – неотрывно, дёргающимся глазом на часы пырил, наблюдая, как последние минуты его истекают, быстро, неумолимо, отбивая каждый час скорбным звоном, похоронным набатом по тому старому козлу, что позавчера был непобедим, вчера – просто удачлив, а сегодня, получив неверной пьяной ручонкой нацарапанный пасквиль – не без ужаса осознал, что пришло то "завтра", которое станет для него последним, Эстебан крепко спал. И проснулся лишь поутру, которое было красивым и солнечным. Но как только в него ворвались вчерашние воспоминания - померкло: проклятый павильон... больше не его Королева, ушедшая с больше не жильцом Алвой... ледяной сад, непреступная изгородь, несокрушимое дерево... непойми откуда Савиньяк, забросивший его непойми куда... мерзкий похожий на кэнналийца холуй... добрый не в своём уме лекарь... а потом он, кажется... Да нет, кошки задери - не кажется. Он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО, пьяный идиот, ЭТО сделал. - Твою мааать! – простонал Эстебан и, трезво взвесив шансы, накрылся с головой одеялом. Нет, в своём намерении прикончить Алву он был всё так же твёрд, но с исполнением явно поторопился. Ему бы окрепнуть, немного потренироваться и максимум – через полгода он был бы готов, а сейчас его шансы на победу настолько малы, что аж ничтожны. Но вызов брошен, мосты сожжены и нет пути к отступлению! Маршал ещё немного повалялся под одеялом, исполняясь решимости, после чего поднялся, кое-как приведя себя в порядок, как попало оделся и, выяснив у какого-то холуя – где Олень, захромал к выходу.
Катарина Оллар: Катарина уже понемногу подошла к крыльцу, собираясь с духом, чтобы подняться по ступенькам и войти в дом, как дверь неожиданно открылась, и наружу вышел Эстебан. Это произошло настолько неожиданно... Катарина встретилась с юношей перепуганным взглядом и вместо того, чтобы сказать слова приветствия, вдруг рванулась с места, и, не помня себя, скрылась в высоких елях неподалеку от домика. С потревоженных еловых лап вниз сыпанул искристый снег, и все затихло.
Эстебан Колиньяр: Катари?! Будущий маршал сейчас бы в меньшей степени удивился, если бы увидел маршала настоящего, пришедшего молить о пощаде. Но это действительно была Она! И Эстебан, не раздумывая ни секунды, помчался следом, позабыв про всё в пьянящем азарте погони. Опомнился только когда догнал: заныла, напомнив о себе и вчерашнем, рана, солнце снова померкло, сказочный зимний пейзаж обратился в безмолвную, утыканную чёрными погостными ёлками, белую пустошь и только Королева была всё так же прекрасна. Наверно, даже ещё прекраснее. Но смотреть на неё теперь было больно. И в душе не было ничего, кроме гнева, а на языке – ничего, кроме яда. Но Эстебан ничего не сказал. Только спросил. - Почему?
Катарина Оллар: Катарина опустила глаза. Дальше бежать было некуда - начинался крутой склон берега озера, занесенный снегом, без протоптанных дорожек. Но она и не собиралась, ведь она приехала для того, чтобы объясниться и попробовать помириться с юношей, который не раздумывая бросился за ней, не смотря на больную ногу... Горечь, прозвучавшая в его вопросе, заставила ее вздрогнуть. - Потому что ты меня оттолкнул, - прошептала Катарина, нервно теребя край лисьей муфты затянутыми в перчатку пальцами, - Отказался от моих забот и подверг сомнению их необходимость уже после того, как сам на них согласился... Я не могла после этого больше оставаться рядом, - объяснила она.
Эстебан Колиньяр: - Допустим, - кивнул Эстебан, невольно копируя следовательский тон своего сеньора, - И поэтому ты, как только явился этот упырь - оказалась рядом с ним, а потом вообще – с ним ушла?
Катарина Оллар: - Я сама попросила герцога меня забрать, когда он пришел, - тихо сказала Катарина, - У меня не было другого выхода, - объяснила она, поднимая все же на Эстебана глаза.
Эстебан Колиньяр: - Конечно же, не было, - Маршал выпустил пар через нос и быстро отвёл взгляд: он мог бесконечно-долго смотреть в эти глаза и имел полное право злиться на Катарину, но делать это одновременно у него не получалось, - ведь выход из Павильона только один. И ведёт он в королевский сад, полный опасных преступников и диких тварей. И сопроводить тебя, разумеется, мог только Алва, потому что ты всего лишь королева и у тебя нет ни охраны, ни свиты!
Катарина Оллар: - Я не должна ходить без сопровождения, - подтвердила Катарина все также негромко, - Но в тот момент я готова была уйти и одна, не смотря на обязывающий статус. Герцог оказал мне услугу в ответ на мою просьбу. Все это произошло только потому, что ты меня оттолкнул...
Эстебан Колиньяр: Взгляд Катарины гонялся за эстебановым по всему озеру, прежде чем снова его поймал. - Какой же я всё-таки медведь, - подумал он вдруг, - Обидел и даже не заметил. А Алва – что? Да ничто. Просто подвернулся. Она с ним только чтобы досадить Эстебану ушла - это же ясно, как день. А он ещё грубостей всяких про неё наговорил. А Она после всего этого – приехала сюда, непойми куда, сама, к нему! А он, вместо того, чтобы за своё вчерашнее медвежество извиниться - дознание с пристрастием тут устроил. - Правда? – переспросил он, хотя больше нисколько в этом не сомневался, - Но... я даже не думал тебя отталкивать. Мне была очень приятна твоя забота, я просто не хотел ею злоупотреблять. Прости, я не знал, что это тебя так обидит.
Катарина Оллар: После слов Эстебана Катарина помедлила, а потом все же подошла к нему ближе, почти вплотную. Ее руки легонько сжали его плечи, но так, чтобы он не мог отвернуться. После этого она пытливо взглянула в его лицо и спросила почти шепотом: - Ты сейчас говоришь правду?
Эстебан Колиньяр: - Да, моя королева, - рассеянно произнёс он, не сводя с неё глаз и отчаянно им не веря. Вот сейчас он пошевелится или моргнёт - и она исчезнет, а сам он - проснётся.
Катарина Оллар: Катарина какое-то время молчала, вглядываясь в лицо замершего перед ней юноши, словно пытаясь заглянуть ему в душу и найти там подтверждение его словам. Так прошло не менее минуты. Затем, наконец, она перестала его мучить и улыбнулась. - Я тебе верю, - сказала она, прижимаясь к груди Эстебана, - Только никогда так больше не поступай со мной. Никогда так больше не поступай вообще... Если принял какое-то решение, иди в нем до конца. Пусть даже в таком вопросе... Обещаешь? - спросила Катарина, снова поднимая на югошу взгляд, но теперь не переставая улыбаться.
Эстебан Колиньяр: - Обещаю, - Маршал, напротив, сделался необыкновенно серьёзен. Как же хотелось подхватить её на руки, закружить и утащить в ту страну, которую Эстебан бы обязательно когда-нибудь для неё завоевал... Если бы не спьяну, сдуру, идиотское, теперь уже не имеющее никакого смысла, Решение. В котором он, разумеется, пойдёт до конца. Вероятней всего - своего. Но это будет не сейчас, а наверное – завтра, а сейчас – Она была здесь, с ним, а остальное – да гори оно закатным пламенем! Эстебан тоже улыбнулся и, исполнив некое подобие медвежьего вальса, галантно предложил, - А теперь позвольте в знак благодарности за спасение достойнейшего из Рыцарей, пригласить Вас на незваный завтрак!
Катарина Оллар: - Вот и хорошо, - сказала Катарина, а потом негромко рассмеялась, когда Эстебан сделал попытку покружить ее на месте, и прижалась щекой к мехововму воротнику его куртки, - Осторожнее, твоя нога... Затем она снова посмотрела на него и произнесла в ответ на приглашение: - Спасибо, я с удовольствием присоединюсь. Кажется, я уже чувствую аромат шадди... Пойдем в дом.
Эстебан Колиньяр: Солнце снова сияло, снег – искрился, ёлки – расступались, давая дорогу будущему великому полководцу, гордо шествующему под руку со Своей Королевой. Жаль только, что свидетелями тому были лишь глуповатого вида слуга да дымчатой масти кобыла... Видели бы сейчас Эстебана приятели! - Прошу, Ваше Величество! – Маршал распахнул дубовую дверь, пропуская Свою Королеву, - Это, конечно, не дворец, но приём гарантирую королевский! Чего бы Вы, кстати, хотели на завтрак? Хоромы, согласен, скромные, но ради Вас здесь отыщется всё. Кроме, разве что, оленины. В том смысле, что монсеньор спозаранку куда-то ушёл.
Катарина Оллар: - Только шадди, - улыбнулась Катарина, войдя в охотничий домик Савиньяков и отпуская локоть Эстебана, а после сбрасывая на руки слуге свой плащ, муфту и перчатки, - У меня не так много времени, скоро нужно возвращаться... А что с твоими руками? - спросила она, когда он тоже снял перчатки.
Эстебан Колиньяр: Повелев подать шадди и что-нибудь к шадди, удивлённо глянул на Катарину. - С руками? - Эстебан даже про ногу последние полчаса почти не вспоминал, а о руках так вообще забыл напрочь, - А. Это... Маршал сосредоточенно уставился на разбитые костяшки и его глаза загорелись огнём Творенья: возникший перед внутренним взором Герой с тигриной ловкостью перемахнул через обледенелую изгородь королевского сада и, миновав дворцовую площадь, свернул в тёмный, полный зловещих теней и неясных силуэтов, глухой переулок... - И тебе совсем не было страшно? – широко распахнув бездонные голубые глаза, наверняка спросит Катари, - Ведь у тебя даже оружия при себе не было. - Нисколько. А оружие мне ни к чему, я уже сам по себе – оружие, - заверит её Эстебан и вдохновенно продолжит рассказ, - Вдруг, откуда-то из-за угла – пронзительный женский визг... Итак, визг. И Герой, ни секунды не колеблясь, бросился на зов, который привёл его в подворотню, которая упиралась в стену, к которой в ужасе жалась женщина, которую угрожающе обступили трое... нет, лучше – четверо вооружённых кривыми ножами записных, трущобных подонков. - Назад, шваль! – яростно скомандовал Герой и, крепко сжав, каждый величиной с огромное горе, кулаки, отважно вышел из тени. Подонки медленно обернулись и... немедленно начали ржать. А с ними – и жертва. А с нею – и Катари. Ну, не ржать, конечно – смеяться. Вообще-то у неё очень приятный смех, но сейчас он режет пуще ножей. Потому что смеётся она над ним. Но почему? Что не так-то?! - Ну, ладно, пускай – трое, - немного подумав, уступит Маршал, - Трое вооружённых подонков. Мириады искрящихся и переливающихся смешинок звонкими россыпями разлетаются по всему савиньячьему дому - разбиваются, множатся, рикошетят от стен, острыми льдинками впиваясь в эстебаново сердце. - Э-э... Двое? - всё равно не сдаётся он. Захлебнувшийся было смешок возобновляется с утроенной силой. - С одним на двоих ножом? Так продолжается до тех пор, пока в подворотне не остаётся один пьяный, безоружный, да к тому же - одноногий подонок, но Катари всё равно почему-то смеётся. Когда Герой, наконец, обнаружил, что на нём нет штанов и, простонав: "это – провал!" провалился сквозь землю. - Этто... Это - ерунда, Катари, не стоит даже внимания! – убрав руки за спину, поспешно заверил Эстебан, - Пойдём в каминную, нам сейчас всё подадут.
Катарина Оллар: Однако, Катарина не позволила Эстебану спрятать руки за спину, а взяла их в свои, осторожно погладила возле ссадин и сказала, улыбнувшись и не став больше ни о чем допытываться: - Ну хорошо, пойдем.
Эстебан Колиньяр: - А? Да. Пойдём, - Эстебан спохватился и с трудом отвёл взгляд. Последний раз он глядел на женщину такими глазами лет, наверно, в двенадцать. А женщине было почти четырнадцать. И она была так прекрасна, что почти совершенна. Маршал смотрел на неё с восхищённым обожанием, а она на него – как на какой-нибудь шкаф. Причём, пустой и не слишком красивый. Впрочем, Эстебан тогда быстро заставил её взглянуть на себя по-иному. Хватило двух дней пылких ухаживаний со славными в её имя подвигами и Неприступная стала смотреть на юного Колиньяра с тем чувством, от которого до любви – один шаг. А на третий - разбила ему сердце. Когда Маршал после двухдневной непрерывной форсированной осады решил произвести разведку на местности. С этой целью к Неприступной была подослана Иоланта, с паршиво сыгранным прискорбием сообщившая, что Эстебан прошлой ночью сбежал на войну и к настоящему времени вернее всего погиб на чужбине, после чего его глаза склевало вороньё, а лицо сожрали ызарги. На что Неприступная, оказавшаяся ещё и жестоковыйной, вместо того, чтобы положенным образом возрыдать и начать рвать на себе прекрасные волосы, ответила, что такое, конечно, вполне возможно, но не стоит чересчур обнадёживаться. После чего Маршал, окопавшийся неподалёку в кустах и в самом деле сбежал – аж на противоположную сторону парка и там минут сорок страшно переживал. А через неделю – снова влюбился в чью-то сестру, но чувства уже были и вполовину не такими возвышенными. И сам он уже был не тот, а к пятнадцати годам и вовсе прожжённым циником сделался. И оставался им до тех пор, пока не встретил Свою Королеву - женщину, ради которой хотелось перевернуть весь мир. И она несомненно этого стоила. А мир, в котором Маршал был всего лишь оруженосцем – безусловно того заслуживал. За этими думами Колиньяр и сам не заметил, как привёл Катари в савиньячью каминную, которая была хоть и вполне приличной, но по такому случаю – могла быть и понаряднее.
Катарина Оллар: Каминная встретила теплом, ярким солнечным светом, льющимся через заиндивевшие окна, и тонким ароматом шадди, что уже дымился на маленьком столике подле удобных кресел. Катарина опустилась в одно из них, взяла маленькую фарфоровую чашку с горячим напитком и посмотрела на Эстебана, который устроился в кресле напротив. Сейчас не хотелось ничего говорить, главное было сказано там, на берегу снежного озера. Она была рада, искренне рада тому, что им удалось помириться. Нисколько не жалела, что накануне в чем-то переступила через себя и приехала сюда. Ведь Эстебан - всего навсего упрямый мальчишка... Но сейчас, сидя напротив него в залитом солнцем зале, ощущая тепло не только физическое, но и душевное, Катарина сама того не осознавая, залюбовалась им.
полная версия страницы