Форум » Сны, мистификации, мистерии » "Золотая Орда" » Ответить
"Золотая Орда"
Лионель Савиньяк: Действующие лица и исполнители: Беловолод, русич князь - Лионель Савиньяк [more][/more] Агзама, дочь предводителя монголо-татар - Марианна Капуль-Гизайль [more][/more]
Лионель Савиньяк: Беловолод увидел, как нахмурилась Агзама, но только улыбнулся в ответ. Он взобрался на коня, которого дал брат, и подъехал к строптивой царевне, перегнулся и поднял ее из седла кобылицы к себе в седло, как пушинку. - Милада слишком устала, чтобы ехать одной, - сказал он Владу, - Ее кобылица везла нас целую ночь, спасая от погони. Ее стоит просто взять в повод. Князь устроил возлюбленную в своих объятиях поудобнее и поцеловал черные косы головки, склоненной к его груди. - Едем домой! - воскликнул он, и жеребец сорвался с места.
Марианна: Милада прижалась к нему, мысленно благодаря, что он не оставил ее сейчас даже на расстоянии вытянутой руки. Она сейчас полностью стала осознавать, как набирает силу и как нуждается в этом русиче, которого знает всего несколько дней. Наверно, так на самом деле и надо брать себе жен, чтобы за такое короткое время женщина стала полностью твоей. Царевна все еще хмурила брови и прошептала после того, как князь коснулся губами ее волос. - Они все равно поклонятся мне, Бел. Я буду твоей самой любимой женой! - и спрятала лицо на его груди. Владух чуть поотстал, чтобы подвели коня и ему, поспешил догонять нетерпеливого брата, чтобы с почестями тот въехал на родной двор.
Лионель Савиньяк: Беловолод направлял коня вперед и совсем не чувствовал усталости. Он словно летел, а за спиной коня разворачивались крылья. - Ты будешь моей любимой и единственной, - говорил он и целовал Агзаму на скаку, - По нашим обычаям князь имеет только одну жену, и я выбрал самую лучшую. Когда впереди показался белокаменный город, Беловолод приостановил коня и обнял свою Миладу обеими руками, поцеловал горячо в губы и только после этого тронул поводья снова, чтобы въехать в ворота.
Марианна: Чтобы брата не остановили у высоких ворот, Влад въехал с ним наравне. Стражники отвели копья в стороны, а потом радостный крик огласил. - Князь живой! Князь вернулся! Проехать далеко и быстро Беловолоду не удалось, потому как стала собираться толпа, приветствуя незнамо откуда взявшегося живого князя. Влад поехал вперед, чтобы спасенного встретили хлебом и солью. Милада еще крепче прижалась к мужу испуганно глядя на толпу. Да, они радовались, но она пока с ним не в палатах. То, что она будет единственной его женой было необычно и очень радовало сердце царевны. Она хотела быть Луной на его небе, звездами на его челе и солнцем в груди. Первая мысль была "Сын. Я должна родить сына", а потом взгляд на его лицо, не забудет ли он о своих словах, раз уже спасся? - Повелитель мой, - привычно, как у татар принято, прошептала она, - Поскорее вези меня в свой дом.
Лионель Савиньяк: Беловолод оглядел свой город, который поклонился ему, и крепче обнял Агзаму, чтобы она ничего не боялась. Влад сделал для города больше, чем его старший брат, он сумел защитить, но все-таки это произошло ценой того, что войско Беловолода погибло, а он сам был пленен. Только теперь князь не жалел об этом. Ведь он был пленен теперь еще и красотой женщины, татарской царевны, которая выбрала его, спасла его, и теперь станет его женой. Об этом ему хотелось кричать на весь мир, но князь понимал, что сделать татарку княжной - с этим будут сложности. Бояре, которые встречали их у порога белокаменных палат дворца, и так уже смотрели косо, но Беловолод уже придумал, как успокоить всех, кто будет недоволен. Женитьба на царевне татарских кровей, которая будет теперь русской княжной и станет рожать детей-наследников для князя-русича поможет создать какие-то договоренности, хотя бы временно. Монголо-татары не перестанут быть врагами русичей, но все-таки, таких свадеб раньше не было, а от бесконечного кровопролития устали все.
Марианна: И правильно мыслил князь о своей женитьбе, потому как поглядывали на его ношу в седле седовласые мужи и качали головой. Молодые здравствовали и обступали, провожали до высокого княжеского терема толпой, а там уже стояли бояре, которых честно говоря, смутил приезд внезапно спасшегося князя. Не ко времени он спасся... Влад все же брата обогнал и соскочил с коня, чтобы крикнуть еще раз всем: - Свидетелем буду и призываю всех еще раз подтвердить - князь Беловолод вернулся! Целый и невредимый! Хвала князю! И зыркнул в сторону бояр, которые хоть и открыли рот, чтобы поздравить бывшего правителя, но смятение наблюдалось в толпе. Милада-Агзама выпрямилась в седле. Она не будет забитой мышкой, пусть видят ее осанку и взгляд женщины, привыкшей приказывать. - Пошто князь девку татарскую привез? Трофей твой? Кто-то в толпе загоготал, а бояре стали стали перешептываться.
Лионель Савиньяк: Беловолод спокойно спешился с помощью подбежавших холопов, и сам ссадил возлюбленную с коня на земь, и тут же успокаивающе прижал к себе. - О том будет сказано после, во всеуслышание, - объявил он, - А сейчас устал я с дороги и буду отдыхать. Пусть подготовят все, как положено, - сказал он недобро глядящим боярам, - Все остальное потом, а сейчас желаю париться в бане и почивать.
Марианна: Конюхи поклонились и тут же повели княжеского скакуна и кобылицу в стойла, а слуги побежали в разные стороны готовить все для бани и вечернего пира. Влад обнял еще раз своего брата, шепнув тому на ухо. - Не удивляйся, Бел. Твое ведь место свободно было, вот они и пытались собачиться, да я не дал, все тебя ждал, верил. Иди с любавой своей в баню, а я приготовлю мед-пиво. Он отпустил брата, подмигнув и пошел к боярам. - Ну что рты разинули, православные? Оставим князя, вечером все нам расскажет, как плена избежал. Мимо уже пробегали пареньки с вениками и тазами. Милада-Агзама удивленно приподняла брови, глядя на них. - Баня? Там где очень-очень жарко и много горячей воды? - вспоминала она рассказы своей невольницы.
Лионель Савиньяк: - Да я не удивляюсь, - Беловолод обнял брата в ответ, - Спасибо, что верил, что я жив. Вера родных всегда помогает. Но теперь все будет как надо. Князь улыбнулся возлюбленной: - Ты не пугайся, - сказал он, - Теперь ты все время будешь здесь со мной, но сначала, конечно, никто не примет тебя как мою невесту. Будут считать, что я привез себе наложницу из татарских степей. Но ты не расстраивайся. Слово князя у нас - закон, а людям просто привыкнуть нужно сначала. И мы сначала просто отдохнем, а вечером на пиру я объявлю обо всем. Он повел Агзаму-Миладу к княжеским баням. Никого и правда не удивляло, что князь собирается идти париться с татаркой, которую добыл при возвращении из плена. - Да, это и есть русская баня, - сказал Беловолод, - И ты увидишь, как это приятно. Но в самый жар сразу я тебя не поведу, с непривычки может стать нехорошо.
Марианна: Хоть сборище и стало расходиться в разные стороны по своим делам, шепоток среди черни не прекращался. Обсуждали эту необычную пару, что шла теперь к баням. С одной стороны была радость - князь жив-здоров! Вернулся и попритихнут все недовольные, но с другой стороны привез он чужестранку. Что из этого выйдет, никто толком сказать не мог. Разделилось мнение и в палатах, пока князь еще не зашел в них полноправным хозяином. Бояре спорили, что негоже князю брать в жены иноверку да еще и почитать вперед остальных невест! Пусть бы хоть сначала смотрины устроил да поглядел, каких красавиц ему привезли бы для свадебного торжества! Кое-кто шепотнул, что и хорошо, что чужая она - не будет лезть не в свои дела и тихо сидеть, смирно. А кое-кто попрозорливее возьми и спроси "А кто она? Каких кровей? Ежели простая татарка, то и пусть - справимся. А если она из знати ихней, то могут искать! Полчищем на нас хан пойдет! Ведь не спроста они приехали беглецами, тайком! Узнать все надо!" Такие разговоры сейчас и плодились в белокаменных палатах, а Влад тем временем отписывался во все стороны на пограничные посты, что князь вернулся, отправлял гонцов одного за другим. И сам он хмурил лоб. Со старшим нужно будет переговорить наедине, чтобы бунта не было и точно знать, что сказать людям. В самой бане Агзаме все было в диковинку! Одно дело слушать, а другое все осматривать, трогать! Но к самой печи близко не подошла, там уже поднимался густой, молочный пар, рядом стояли широкие бадьи с водой, висели смоченные в воде веники, пахло елью, дубом и березой. Но все эти запахи для татарской царевны смешались в один древесный влажный туман. Слуги вешали в предбаннике свежую одежду, а для девушки принесли только длинную рубашку и плащ. Мало ли что она потом захочет надеть? - Бел? - она вопросительно посмотрела на князя и тут же покраснела, он стал раздеваться.
Лионель Савиньяк: Князь уже скинул с себя одежду, ненавистную грязную робу плененного раба, и улыбнулся, увидев, что Агзама засмущалась. Он подошел к ней и стал сам ее раздевать. Слуги подготовили все и ушли, понимая, что сейчас против закона князь желает париться сам с той, кого пока считали его наложницей, и они могут только помешать. - Твоя стыдливость тебе к лицу, - сказал Беловолод, - Но от дорожной пыли нужно хорошенько отмыться, поэтому, моей красавице придется раздеться... Князь не только снимал одежду с татарки, но и целовал изгиб шеи, оголенное плечико, но пока еще эти поцелуи не были горячими, это были поцелуи собственника.
Марианна: Агзама прикрыла глаза, чуть запрокинув голову. Как же приятно было и одновременно с этим смущение сковывало движения. Эти поцелуи как метки горят на ее коже, хочется открыться полностью, но чуть оттянув это время Агзама-Милада наслаждалась прикосновениями своего будущего повелителя. Тепло по крошечным жилкам разливалось по всему телу и вызывало дрожь в коленях, томление и тяжесть внизу живота. Очень скоро одежда оказалась под ногами. - Расплети мои косы, господин, - прошептала царевна, - Я твоя теперь и волосы, мое богатство, тоже твои. Если я буду плохой женой, повесь меня на них же или отруби. А сейчас я вся хочу быть твоей, - едва открывались губы, она залилась краской еще больше, открыв, наконец, глаза.
Лионель Савиньяк: Беловолод запустил руки в густые черные волосы - богатство Агзамы, богатство его будущей жены, которым являлась ее красота. Он стал расплетать тяжелые пряди, такие мягкие и шелковистые наощупь, и целовать их, а потом целовал изогнутую шейку татарской царевны, и ее обнаженные плечи. - Ты моя, - подтвердил князь, уже проявляя нетерпение в голосе.
Марианна: Агзама тут же прижалась к князю всем телом, шумно выдыхая и обнимая его. Очень хотелось сейчас прошептать несколько слов для заклинания женщины, наложившей заклятие на мужчину, но не сейчас. Она это сделает позже, как он нетерпелив! Это будоражит кровь, холодный мужчина татарской царевне никогда не приглянулся бы. - Бел, - прошептала она и накрыла ладонью его пах, - Наполни меня, возьми.
Лионель Савиньяк: Беловолод подхватил Агзаму под бедра, приподнял и прижал к себе, потом улыбнулся и закружил на месте среди дышащей паром натопленной баньки. Смуглая стройная красавица была легкой, как пушинка. Князь сжал ее аккуратные ягодички ладонями, а потом уложил на накрытую простыней лавку. Он стал целовать приоткрытые губы Агзамы и ласкать рукой ее маленькие упругие груди, но недолго, уже очень скоро Беловолод прижал татарскую красавицу к лавке своим весом, чтобы удовлетворить свое возбуждение, которое не привык долго сдерживать с женщиной.
Марианна: Еще жарче стало от того, как Агзама почувствовала опять его вес, лежа на застеленной простыней лавке. Она уже теряла голову, когда он начал ее целовать, а потом просто прижал и она тут же обняла коленями его бока, покорно ожидая, когда русич опять покроет ее. От духоты и влаги их тела уже и так мокрые от пота, но как же заводила одна только мысль о том, что желает он сейчас только ее! И никогда не захочет другую! Агзама призывно коснулась кончиком своего языка до языка Бела, а потом укусила за подбородок.
Лионель Савиньяк: Беловолод усмехнулся озорному укусу своей смуглой кошечки и яростно ворвался устами в ее уста. Никогда, ни одна девушка не заводила его так, как Агзама. Ее черные косы, которые он сам недавно любовно расплел собственными руками, спускались с лавки к самому полу. стройные соблазнительные колени обхватили его, и он поспешил войти в свою прекрасную женщину. В бане было жарко, на лбу и висках выступила испарина, и это смешивалось с жаром, который князь чувствовал у себя внутри, еще больше заводило его и вызывало желание сразу двигаться быстрее.
Марианна: Совсем скоро баня кроме пара наполнилась вздохами, стоном, поскрипыванием и вскриками. У татар, когда мужчина был с женщиной, не принято было сдерживаться, иначе как смогут понять, что женщина тобой покорена и ты объездишь кого угодно? Агзама теперь понимала этих женщин и с радостью делила эту судьбу, принимая как поцелуй, так и всего Бела целиком! Она стонала и прижимала колени все крепче, уже не в силах что-то говорить на ломанном русском наречии, чаще вырывались слова незнакомые князю, но глядя в лицо царевны и чувствуя, как она прижимается к мужу, перевода и не требовалось. - Еще! Еще! - вскрикивала она и вдруг впилась пальцами тому в плечи и выгнулась дугой, громко закричав.
Лионель Савиньяк: Беловолод не знал татарских обычаев, но понял все это прямо сейчас, когда ощутил на себе. Агзама вела себя, как необъезженная лошадка, извивалась, как-будто пыталась сбросить, но князь понимал - это не потому, что ей не нравится быть с ним. Повинуясь инстинктам он схватил ее за волосы, намотал на руку, прижал покрепче к себе и к лавке, стал двигаться жестче, возможно, причиняя небольшую боль, и также целовать.
Марианна: Толчок за толчком воспринимались, как великое счастье! Он обладает, а она сдается! Еще и еще раз ее мужчина доказывает ей, что такое блаженство рядом с ним и каково это - любить вопреки всему! Она не смогла бы отдаться так Абайбеку и ушла бы к жрицам в Степь, к праматери. Но вот ей послан великий подарок - мужчина, который стоил всей степи и всего, что она могла бы получить! Теперь она его жрица и вот этот нестерпимый жар внизу живота, который раздирает изнутри... Еще один изможденный крик и царевна отвечает на поцелуи неистово, жарко, с обожанием. - Да... - стонет она, - Да.... - поводья-косы все еще натянуты, он держит ее....пусть не отпускает никогда...
Лионель Савиньяк: Князь насладился вскриками покоренной царевны, тем, как ее горячее тело извивалось под ним. Она обхватывала его ногами и руками, гибкими, влажными от пота, словно смуглые змеи обвивали его. Внут ри у нее все горячо пульсировало, и Беловолод оттягивал последний момент разрядки, как мог, чтобы продлить свое наслаждение обладания этой женщиной вот так, как это было сейчас, но слишком долго продержаться не удалось. С рычанием удовольствия он излился в нее, а потом навалился сверху, прижимая к себе, держа под собой. - Моя, - выдохнул-проговорил князь и прижался лицом к спутанным черным прядям Агзамы.
Марианна: Агзама еще дрожала под ним, вздрагивая от каждого удара сердца, которые отзывались где-то внизу между их телами. Влияние двух имен все еще боролось внутри ее и она понимала, что только для остальных, для отвода завистливых глаз, она Милада. Для него она навсегда останется Агзамой, змеей и жрицей великой и бескрайней Степи. Сейчас они блаженствовали. Он освободился от жгучего желания, а она приняла новый глоток жизненной силы, светясь невидимым светом изнутри. Истома и долгожданная нега охватила их. Царевна глубоко вздохнула, чтобы дыхание не было таким частым и обняла своего Беловолода уже не в страстном порыве, а нежно, ласково, благодарно. - Повелитель мой, - прошептала она ему на ухо, - Твоя навсегда и во веки веков остается Милада. Агзама тоже будет рядом, что бы быть плодовитой и желанной, преданной у твоих ног, мой господин. Мое ложе, там где лежишь ты, твое сердце стучит рядом с моим, мысли мои лишь о тебе, белоголовый князь и нет бога или богини теперь кроме тебя... - она была счастлива. Если она любит его и он любит ее, то они преодолеют все на своем пути.
Лионель Савиньяк: Беловолод еще раз властно поцеловал возлюбленную, распростертую под ним. Ее слова ласкали слух, и он знал, Агзама говорит искренне. Она будет верной и любящей супругой для него. И он сделает ее своей княжной, чего бы это ни стоило. Князь еще ласкал и нежил разомлевшую в пару бани царевну, но потом поднялся с ложа и завернулся в простыню. - Сейчас сюда придут служанки, - сказал он, - Они помогут тебе помыться и переодеться и отведут в мои палаты. У тебя ведь были раньше русские прислужницы... Не бойся никого, слышишь? - Беловолод еще наклонился к Агзаме и повернул к себе ее лицо за подбородок, - Я не дам тебя в обиду. Все будет хорошо. Князь еще раз поцеловал прекрасные губы любимой, уже распухшие от поцелуев, и кликнул прислужниц. А сам ушел в горячий пар самой жаркой комнаты с полками, чтобы там как следует попариться с березовым веником, а потом холодной водой смыть с себя все воспоминания о том, как рабом сидел в татарской яме, как носил кандалы и ошейник, и заставить снова силой играть каждый мускул.
Марианна: Агзама, все еще "горевшая" от удовольствия, чуть приподняла лицо, когда любимый коснулся подбородка: - Я никого не боюсь, мой повелитель. Я боюсь только того, кто предначертан судьбой разлучить нас. Но я уговорю матерь-Степь пощадить нас, раз она позволила уйти. Она проводила его взглядом. Что ж, служанки везде служанки, но никогда нельзя показывать прислуге, что ты боишься чего-то, если ты еще чужая. Сама-то она видела, что бывает с наложницами. Она - невеста, а значит почти хозяйка. Потрогав губы после такого поцелуя, Милада улыбнулась, ее муж стоил многого. И если это женское счастье, то она познала его. Одна за одной вошли девушки, стараясь не слишком-то разглядывать смугловатую девушку и стали готовить все для мытья. Агзама внимательно следила за каждой, пока не выделила самую покладистую, щекастую девушку, с конопушками. Она поманила ее к себе и спросила на ломаном русском языке, как моются в бане. Кто-то хихикнул у нее за спиной, Агзама резко обернулась и стрельнула глазами в хохотушку. - Ты!... Ты вымоешь мои руки и ноги, - и спокойно повернулась обратно не обратив внимания на едва видную гримасу. Она не будет злобной хозяйкой, но и попускать смех за своей спиной не позволит. - В моем стане за смех за спиной хозяйки отрезали язык, - спокойно сказала она чуть позже и поднялась с лавки, девушке с конопушками она указала вымыть ее волосы. - Чем преданней слуга, тем ласковей хозяйка и слаще награда. Началось долгожданное омовение. Смеха уже не было слышно, видимо служанки насторожились, мало ли какую власть имеет теперь смуглянка. Но Агзама делала вид, что забыла совсем об этом и позволила омыть себя в громадном чане, париться веником отказалась. - Кнутом или веткой меня коснется только муж, - просто отказала она и ее облачили в белоснежную рубашку до пят, кожаную обувь на шнурках, волосы стали расчесывать гребнем, косы Агзама заплела сама, лоб ей перевязали лентой с узором, накинула на плечи кафтан и вывели из бани. У входа в баню царевне дали попробовать кваса, вкус был странный, но она не отказывалась. После ее отвели в палаты, в опочивальню князя и оставили наедине, поставив на стол поднос с хлебом-солью, зажаренным нарезанным мясом оленя и кувшином молока. К еде она пока не стала притрагиваться, стала ходить по комнате и любопытно заглядывать по углам. Она поест с мужем, как и будет делить с ним все.
Лионель Савиньяк: Скоро и Беловолод вошел в свои палаты, где его ждала Агзама. Теперь он уже совсем не походил на того жалкого раба из вонючей ямы. В чистой рубахе, отмытый и румяный, князь улыбнулся возлюбленной, когда вошел на порог. И его будущая княгиня была прекрасна. - Ну как тебе здесь, нравится ли в моем доме? - спросил он, - Хорошо ли вели себя слуги? Не обидел ли кто?
Марианна: - Здесь так много стен, муж мой, - царевна развела руки в стороны, - Какой крепкий стан! Мне нравится, но я привыкла к свободному ветру и воздуху, а здесь так много запахов. Но лучший запах - твой, твоя одежда. Она взглянула на еду. - Поешь со мной. Я не могу без тебя первый раз есть в этом доме, - Агзама тут же стала наливать молоко в чашки, - Меня никто не посмеет обидеть, если знают, чья я женщина. И я постараюсь не дать себя в обиду, чтобы твои слуги знали, что я не безвольная добыча. Я буду здесь хозяйкой и только твоей рабой. А сейчас поешь из моих рук, - она пригубила чашу князя и протянула ее ему, - Я буду знать твои мысли и желания.
Лионель Савиньяк: - Мы будем выезжать с тобой, гулять, - сказал князь, - Здесь у нас красиво, березовые рощи, озера, реки... Ты увидишь, тебе понравится, - пообещал он и прижал к себе свою голубушку. Потом Агзама позвала его к столу, и Беловолод с удовольствием сел за стол, голод он чувствовал зверский. Ему нравилось смотреть, как любимая хозяйничает, наливает молоко, а потом протягивает ему чашу. Князь пригубил напиток из ее рук, сделал глоток, еще, потом улыбнулся. - Сладко. От твоей заботы молоко еще слаще, любушка.
Марианна: Милада предлагала своему князю кусочек за куском, отщипывая то от мяса, то от хлеба, стараясь сначала насытить его, а потом взялась за еду и сама, сдерживая желание накинуться на еду, как голодный зверек, а именно так она себя и чувствовала. - Мне понравится все, что нравится тебе, мой князь, - проговорила она, умолчав о том, что сначала она обязательно родит сына и укрепит свое положение в этом родовом гнезде, а потом будет наслаждаться жизнью, если степные сородичи не посмеют вступить в уже ее владения. "Ах, что если попросить покровительства у Степи и вызвать духов?" - глядя на Беловолода, думала черноокая царевна. Пока они трапезничали, в других палатах разгорался новый спор. - Служанки опасаются идти к ней. Она - ведунья, ведьма, вот увидите! Она околдовала Бела, он видит везде только ее. - Почему именно князь, а не какой другой пленник? Уж не задумала ли татарка забрать себе власть здесь через дурман князя? Влад потирал виски и думал. Неплохо бы поговорить с Белом наедине, узнать досконально, откуда девушка и что можно получить, если брат все же женится на ней? Чем грозит ее присутствие в хоромах, он пока не знал. - Я сам переговорю с Белом. Девушку нельзя трогать, если не хотите сразу же лишиться головы. Может она и ведомствует, но не по-нашему, а по ихним обычаям. Здесь она слаба, как ведьма, опасаться нечего. А вот чужих баб гонять будет от князя, по ее глазам видно. Временное затишье в этом споре. Влад встал и вышел на крыльцо. Когда же можно будет поговорить с Белом? Сейчас, после бани, он наверняка надолго запрется с ней и не подступишься. Однако надо обождать... Влад направился к конюшням, чтобы проверить своего скакуна и кобылицу татарки.
Лионель Савиньяк: Прямо сейчас князь не думал о проблемах, связанных с его возвращением домой с татарской царевной. Он просто наслаждался тем, что Агзама здесь, рядом с ним, кормит и поит его за столом со своей руки. После этой приятной игры он дал и возлюбленной насытиться самой, и сам утолил свой голод. А затем почувствовал, как после плена, долгой дороги и лишений его начало клонить ко сну. Отдых был необходим, а все княжеские дела и заботы потом. - Пойдем в опочивальню, любушка моя, - сказал Беловолод, когда Агзама закончила трапезу, и подхватил ее на руки.
Марианна: Сколько они пережили за эти два дня, что царевна ни коим образом не стала бы уговаривать посидеть мужа еще немного с ней. По крайней мере, сейчас и до самого утра он не уйдет. Она призовет Праматерь-Степь укрыть их сон мягкими травами и защитить от вражеской стрелы, меча и взгляда пыльными ветрами. - Идем, мой повелитель, мой беловолосый хан, - тихо прошептала она уже около уха мужа, впадая в долгожданную дрему. Ночь звездную закрыли от человеческих глаз тяжелые облака, прогремел гром и на высохшую, потресканную землю приграничья леса и степи упали долгожданные капли дождя. Чем яростнее гремел гром, тем сильнее сил дождь и Влад улыбался этому, глядя в окно. - Вовремя ты, Бел, поспел в город...
полная версия страницы